Девчонка ткнула железом в горящие угли и смотрела, повернувшись ко мне спиной. Я пытался высвободиться. Они умело связывали, не только запястья, но локти и выше. И все равно я рвался. Гнев поднялся во мне. Он был бессилен против железа, но хотя бы на миг отчасти прогнал страх. Гнев на моих мучителей и на то, как же это глупо - умереть в каком-то дурацком лагере, наполненном пустыми людьми, людьми без цели, теми, для кого моя мука станет развлечением, о котором они скоро забудут.
Когда Гретча вновь обернулась, я встретил ее взгляд, не обращая внимания на раскаленное железо.
- Не промахнись, девочка.
Я злобно ухмыльнулся, внезапно почувствовав к ней ненависть настолько сильную, что она причиняла боль.
Когда схватили нубанца, я спросил: "А ты опасен?" Я дал ему шанс, освободил одну руку, и он этим воспользовался. "Ты опасен?" Да, сказал он, и я попросил его показать мне. Сейчас мне был нужен такой шанс. Пусть она это скажет: "Ты опасен?"
Но вместо этого ее улыбка погасла, и рука едва заметно дрогнула.
- Стой! - крикнул Раэль. - У него голова не привязана. Ты могла его убить.
Он подошел и закрепил меня ремнями. Я смотрел на него, пытаясь запомнить каждую деталь облика. Он будет одним из последних людей, кого я увижу.
- Дай мне железку. - Он выплюнул слова и забрал орудие пытки у Гретчи. - Сам справлюсь. - Отвечая на мой взгляд, он сказал: - Может, ты и правда какой-то лорд. На тебе было много золота. И вот это. - Он поднял руку, чтобы показать часы из сокровищницы моего дяди. - Но мы оба знаем, что если попросить за тебя выкуп, ты же потом откроешь охоту на нас - как только освободишься. По тебе видно.
Я не мог ему солгать. Смысл? Будь я свободен, я бы преследовал его на любые расстояния, любой ценой.
- Похоже, с тобой такое уже случалось. - Раэль ткнул меня в щеку. - Может, стоит начать там, где они закончили, просто чтобы напомнить тебе, каково это.
Раскаленный докрасна кончик поднесли к толстым шрамам на левой стороне моего лица. Как бы я ни смотрел, рука Раэля не дрогнула. Гретча стояла у него за спиной, голова ее была чуть выше его пояса.
Жар опалил мне губы и высушил слезы, но больно не было, просто тепло, почти приятно. Ожог лишил кожу чувствительности, я мог царапать ее и только чувствовать натяжение неповрежденных участков под глазом. Железо остановилось под скулой, ощущение - как от легкого нажима. Раэль выглядел озадаченно.
- Он не го…
Внезапно по шраму прошла пульсация, почти оргазмическая, и я прикрыл глаза от жара. Вонь паленых волос достигла моих ноздрей. Раэль завопил, и когда я снова посмотрел на него, он был охвачен танцем - тем, что исполняют от неожиданной боли, если уколоть палец или удариться чувствительным местом у локтя. Он схватился за правое запястье. Там, на открытой ладони, был глубокий ожог от железа - до самых костей. Сама железка лежала в пыли, ярко сверкающая, белая от жара, словно ее закаляли в кузнице, тряпка вокруг нее горела.
Мне пришлось рассмеяться. Что они будут делать, если я посмеюсь над ними? Причинят мне боль? Я так ошалел от происходящего, что прикусил язык и теперь смеялся, чувствуя, как кровь наполняет мне рот и теплыми струйками стекает по губам.
- Идиот. - Биллан встал и оттолкнул Раэля с дороги. - Что ты сделал, мальчик?
- Мальчик?
Он так вцепился мне в щеку, что было больно говорить. Я не знал, что я сделал, но радовался, что так получилось. Я подозревал, что это частицы Гога, увязшие в шраме, среагировали на сильное нагревание.
- Отвечай.
Даже теперь Биллан думал, что может мне угрожать. Я плюнул кровью ему в лицо. Он отшатнулся, по-девчоночьи вскрикнув, и я рассмеялся еще громче. У меня была истерика. Другие Псы поднимались на ноги. Здоровяк Манва, брат Санчи, которого я убил в яме, схватил Виллана за руку и попытался его урезонить. Похоже, грязной тряпкой не удалось стереть кровь, чуть позже я смог получше присмотреться и заметил, что от крови кожа покраснела, а радужка глаз была ошпарена добела. Похоже, некромантия, способная убивать небольшие создания одним прикосновением пальцев, и правда текла у меня в жилах.
- Тащите старую Мари обратно! - заорал ослепленный Виллан. Он дрожал от желания придушить меня, от невозможности удержаться. - Пусть его целый месяц пытают!
- Ты не проживешь этот месяц, Виллан. Когда твои братья поймут, что зрение не вернется к тебе… скоро ли они привяжут тебя к столбу, как думаешь?
Я не мог не улыбаться. Истерика и бравада мигом прекратятся, когда старая карга принесет свои ножи, я знал, но, черт, надо же смеяться, пока можешь, верно?
Манва обнажил меч - как оказалось, мой.
- У него меч из древней стали, колдовской. - Он покрутил лезвие в ручище. Манва сам был крупным мужчиной, но руки его словно принадлежали гиганту. - Может, потребуем за него выкуп? Тот, другой, сказал, что граф Ганза заплатит за них.
Раэль сплюнул, лицо его было напряжено от мучений. Обожженная рука не способствует миролюбию.
- Он умрет. Умрет тяжко.
Манва пожал плечами и сел, положив мой меч на колени.
Двое привели старую Мари к столбам. Я увидел их краем глаза и смотрел так пристально, что едва заметил, как веревки, связывающие мои лодыжки, ослабли. Сквозь жалобы и проклятья Плохих Псов, сквозь влажные неестественные всхлипы Солнышка я услышал щелчок и жужжание, потом скрежет, словно пальцы царапали дерево. Что-то лезло по обратной стороне столба. Вжик. Веревка упала с моих колен. Никто не заметил.
Мари развернула свой сверток на пыльной земле и недобро глянула на меня, словно хотела сказать: вот, получай за то, что нарушил мой покой. Снова уголки моих губ дернулись при мысли о нелепости происходящего. Она достала самое острое из своих лезвий, маленькое, на цилиндрической ручке из металла, такое, каким врачи Греко вскрывают волдыри. Три шага - и она рядом, нетвердо стоит на ногах, но руки служат ей безупречно. Она срезала с меня заляпанные остатки рубашки без малейших усилий, ткань словно сама расходилась под лезвием.
- Какая у тебя там уродливая штука, старая Мари.
Она помолчала, глядя на меня злыми старушечьими глазами, темными почти до черноты.
- Ах, прости. Я хотел сказать, та, что у тебя на подбородке. Жуткая бородавка. И что бы тебе просто не срезать ее этим замечательным острым ножиком? И бородку убрать? Мы же не хотим, чтобы тебя называли Старой Уродкой Мари, верно?
Что-то сухое и неприятное проползло по моим связанным рукам. Я вздрогнул, когда твердые лапки пробежали по запястьям. Мне стоило немалых усилий не сбросить с себя эту тварь.
- Ты чего, дурак? - спросила Мари после очень долгой паузы.
Солнышку она не сказала ни слова все то время, пока трудилась над ним.
- Я ранил твои чувства, Старая Мари? - Я улыбнулся, обнажая алые от крови зубы. - Ты же знаешь, как бы я ни кричал и ни умолял, эти слова обратно не упрячешь, верно? С этим ничего не поделаешь, Мари. Думаю, маленькая Гретча скоро станет делать эту работу, а тренироваться будет на тебе. Интересно, каким манером она тебя изрежет?
Плохие Псы смотрели на меня, забыв о спорах. Даже Раэль и Биллан отвлеклись от своих болячек и уделили мне свое драгоценное внимание. Жертвы угрожают или просят. Старая Мари не знала, что делать с издевательством.
Вжик. Мои запястья свободны. К ним прилила кровь. Это было больнее всего, что я испытал на пыточном столбе до сих пор. Старая Мари покачала головой и отбросила прядь седых волос. Она явно была обеспокоена и уже не столь уверена в себе. Вот она, готовая освежевать меня по частям, а вот я, тот, кто смутил ее небрежным замечанием о волосатом подбородке. Я широко улыбнулся, так, что лицо чуть не лопнуло. Я был совершенно уверен, что, если освобожусь, им придется меня убить. Возможность биться с ними вместо медленной смерти на столбе наполняла меня радостью. Я не мог не улыбаться.
Мари приставила кончик своего ножа к правому нижнему ребру.
Я напрягся, прислушиваясь к малейшему звуку моего спасителя, ползущего вверх по шесту. Если он перережет веревки на моей груди и предплечьях, все заметят, когда они упадут, а я буду все еще привязан за голову. За шею нас не привязывали, видимо, чтобы мы не задохнулись, тужась от боли.
Мари сделала надрез. Говорят, нож острее - меньше слез. И правда, сначала не было больно, но потом в меня словно кислотой плеснуло. Я едва сдержался, чтобы не оттолкнуть ее и не выдать себя.
- Ой, больно!
Мари чуть подалась назад и сделала второй надрез пониже, параллельно первому. За спиной существо поскользнулось и упало.
- Вот зараза! - Я крикнул это вслух. Что удивительно, Старая Мари дернулась назад, Псы забеспокоились. Каким-то образом существо удержалось на моей руке - то ли укусило, то ли лапками вцепилось, сам не знаю, но больно было до невозможности. - Ой-ой-ой, зараза такая!
Мари заморгала. Меня же лишь разок надрезали, и она не поняла, в чем дело.
- Опять будешь то же самое? - требовательно спросил я. Существо ослабило хватку и опять полезло по моей руке к столбу. По ощущениям, что-то вроде гигантского краба или паука. Боже, как я ненавижу пауков. - Опять будешь обрабатывать все ребра подряд, как у Солнышка? - Я покосился на него. - Предполагается, что ты в этом мастерица, что смотреть будет интересно. Неудивительно, что они уже готовят Гретчу на смену тебе.
- Ребра - скучища какая, - крикнул кто-то у нее за спиной.
- Зато, когда она их выламывает, уже ничего. - Это уже Раэль.
- Одно уже почти готово.
- Что-то новенькое!
Легкие вибрации - существо доползло до веревки на груди. Черт. Я напрягся, готовый порвать ее - и ничего. Еще вибрации - и существо двинулось дальше, оставив веревку нетронутой.