– Прорывайтесь к лошадям! – приказал хазарам каган Турган, не потерявшей головы в критической ситуации. Его каролингский меч, описав замысловатую дугу, обрушился на голову ближайшего негодяя. Рев атакующих разносился уже по всему дворцу несчастного Бегича: похоже, изменники воспользовались окнами. И в пиршественном зале, и в прихожей очень скоро стало тесно от разгоряченных бойцов. К счастью, изменники не столько помогали, сколько мешали друг другу. Боярин Забота, орудуя секирой, как дровосек, прорубал проход в месиве тел. Сивар и Трувар Рерики надежно прикрыли тыл отступающих, ловко работая длинными мечами. Хазары Тургана и мечники Драгутина защищали вождей с боков и броней, и собственной плотью. На крыльцо осажденные все-таки пробились каким-то чудом. Но именно здесь их встретили градом стрел.
– Не останавливаться, – крикнул каган Турган, и эти слова оказались последними в его жизни. Стрела, пущенная чьей-то безжалостной рукой, пробила ему горло. Осташ успел подхватить падающего кагана, но тому помощь уже не требовалась. Сад был буквально забит изменниками. И хотя стрелы те метать перестали, боясь, видимо, попасть в своих, положение уцелевших вождей от этого не стало легче.
– Сивар, Трувар, – крикнул ловким братьям Осташ, безостановочно рубящий мечом, – коня князю Драгутину.
К пешим изменникам добавились конные – видимо, кто-то привел им подмогу. Драгутин при свете факелов опознал в одном из всадников старого знакомца – Ицхака Жучина. Теперь все становилось на свои места. Каган-бек Обадия не стал покорно дожидаться решения своей судьбы и силой попытался захватить власть. И, похоже, ему это удастся. Турган прозевал заговор у себя под носом и погубил не только себя, но и многих преданных ему ганов. Выходит, зря Драгутин понадеялся на мудрость кагана и его умение читать мысли близких людей. Впрочем, не Драгутину бы его упрекать за это. Но каков Дир! Вот тебе и беспутный мальчишка. Если бы не он, то князь и каган находились бы сейчас в безопасном месте, уйдя из отлаженной ловушки потайным ходом.
Новгородский князь Избор, рубившийся рядом с Драгутином, вдруг сломался в пояснице. Вражеский меч вошел в его не защищенный броней живот. Даджан увидел чуть удивленные глаза Избора и услышал последние слова, слетевшие с его красных от крови губ:
– Отцу передай…
Убийцу новгородца Драгутин страшным ударом рассек пополам и коршуном пал в седло коня, подведенного Сиваром. Следом утвердился на чужом коне и ловкий, как кошка, боготур Осташ. Рерики немедленно последовали его примеру, стянув на землю зазевавшихся хазар.
– Уходите! – прохрипел им боярин Забота, падая на одно колено. Драгутин повернул было коня на помощь старому соратнику, но прилетевшая из темноты стрела клюнула его прямо под сердце. Даджан покачнулся в седле, однако подскакавший Трувар не дал ему упасть.
– Спасайте князя! – крикнул атаман Огнеяр, пронзенный сразу тремя мечами. Старый ротарий зашатался, но все-таки успел последним в жизни взмахом клинка снести голову одному из своих противников.
Боготур Осташ и лихой ближник Тургана ган Кочубей бросили коней на толпу пеших изменников, преграждавших путь к воротам. Вид окровавленных боготура и гана был настолько страшен, что многие наемники невольно расступались, спасая свои жизни. Зато упорствующие горько пожалели о своей неуместной удали. Пятеро всадников прошли сквозь сплошную стену тел, как нож сквозь масло, и вылетели на забитую сбродом площадь перед кремником. Сам кремник, похоже, уже взят сторонниками Обадии, во всяком случае, через распахнутые ворота виделось шевелящееся в его чреве людское месиво.
– Уходите к пристани, – прохрипел Драгутин.
Ган Кочубей, лучше других знавший город, махнул рукой вправо и рыкнул в сторону подбегающих оборванцев:
– Дорогу раненому рабби Ицхаку, идиоты.
Оборванцы расступились, что позволило людям, обреченным на смерть, выскользнуть из железного кольца, сомкнувшегося было вокруг них.
Ган Карочей был вне себя от ярости. Более тысячи хорошо обученных мечников все-таки упустили Шатуна. Во всяком случае, среди убитых вождей, лежавших во дворе, даджана не обнаружили. А значит, это, скорее всего, он в числе самых лихих наездников выскочил в последний момент за ворота усадьбы гана Бегича.
– Ты не о том сейчас думаешь, – тихо сказал Карочею рабби Ицхак. – Мы сюда не убивать прискакали, а спасать кагана Тургана. И хотя кагана нам спасти не удалось, мы должны покарать его убийц.
– Понял, – мгновенно сориентировался скиф. – А как отличать чистых от нечистых?
– У наших белые повязки на головах.
– А почему белые? – не понял Карочей.
– Их лучше видно в темноте.
Ган Карочей рьяно взялся за дело и первым долгом вырубил начисто всех пришедших с княжичем Диром головорезов. Благо уцелело их не так уж много, что-то около полутора десятков, и отличались они от его хазар колонтарями и остроконечными шлемами, сделанными на киевский манер. В горячке едва не убили княжича Дира и боярина Пяста, но Карочей успел вовремя вмешаться и выхватить киевлян из кровавого хоровода.
Тела убитых вождей и ганов погрузили в телеги, Дира и Пяста, ослабевших от пережитого, кое-как взгромоздили в седла. Оба были перемазаны кровью, но, по счастью, чужой.
– Скажешь каган-беку Обадии, что на дом гана Бегича напала разъяренная толпа оборванцев, – наставлял очумевшего сестричада ган Карочей. – Наше с беком Ицхаком вмешательство, увы, запоздало. Каган Турган, атаман Огнеяр, князь Избор, ган Мамай были убиты. Все запомнил?
– Запомнил, – кивнул головой боярин Пяст.
– Смотри не перепутай, – погрозил сестричаду кулаком скиф. – От этого зависит ваша с Диром жизнь.
Самым сложным оказалось загнать разбушевавшуюся чернь обратно в крысиные норы. Обезумевшие оборванцы с криками "Китоврас" носились по городу и громили все, что попадалось под руку. Карочей приказал своим хазарам и исламским наемникам рубить всех подряд. Только так он сумел пробиться к захваченному чернью кремнику. Каганов дворец был объят пламенем, но в остальных строениях еще дрались уцелевшие мечники Тургановой дружины. Им помощь двухтысячной рати Карочея пришлась как нельзя кстати. Перед горящим дворцом бесновался Хабал, потрясающий обрывком пергамента. Похоже, этот безумец уже догадался, что его обвели вокруг пальца и что кагана, чья кровь нужна была ему как воздух, в кремнике нет. Ган Карочей взял из рук ближайшего хазара лук и послал стрелу точно в глаз обезумевшему магу. Хабал взмахнул руками и рухнул на мраморное крыльцо.
– А где Хвет? – обернулся Карочей к хазару Ярею.
– Вероятно, его убили еще в усадьбе.
– Найди мне его живым или мертвым, – нахмурился скиф. – Но лучше мертвым.
Ярей кивнул, повернул коня и поскакал к воротам. Для очистки кремника от рвани Карочею пришлось затратить уйму времени. Загнанная в угол чернь отчаянно сопротивлялась. Похоже, здесь преобладали соблазненные Хабалом фанатики, которые никак не хотели расставаться со своей глупой верой в пришествие Китовраса и умирали под ударами кривых хазарских мечей с именем Морского бога на устах. К рассвету грязная работа наконец была закончена. Удалось даже потушить пожар в каганском дворце. Хотя, возможно, огонь погас сам, когда пожрал все, что можно было пожрать. Карочей провел грязной рукой по потному лицу и покачал головой. По его прикидкам, трупов в кремнике сейчас насчитывалось никак не менее пяти тысяч. А по всему городу людей накромсали раза в два больше. Следовало как можно быстрее организовать уборку трупов, пока они не разложились под лучами безжалостного весеннего солнца. Карочей приказал своим хазарам собирать в городских дворах телеги и гнать их к кремнику.
– Вывозите трупы в ближайшие овраги и засыпайте их землей.
Во дворце Обадии царил траур. Уже омытое тело кагана Тургана лежало на столе, а вокруг него суетились одетые в черное рабби, готовые достойно проводить в последний путь лучшего из хазарских иудеев. Мертвое лицо Тургана было перекошено яростью, и все усилия уважаемых рабби придать ему благочестивое выражение ни к чему не приводили. Карочей немного постоял у тела, всем своим видом выражая глубочайшую скорбь, а потом отправился искать Жучина. Нашел он уважаемого бека в личных покоях Обадии. Каган-бек немного побледнел, но выглядел бодрым и полным сил, словно и не было за его плечами бессонной ночи, проведенной на ногах. Кроме Ицхака и Обадии, в зале находились бек Вениамин и рабби Иегуда. Но если Вениамин казался расстроенным и потрясенным, то старый рабби лучился оптимизмом.
– Кремник очищен от сброда, – доложил каган-беку Карочей. – Я приказал собрать по городу все телеги и вывозить трупы.
– Правильно сделал, – кивнул Обадия и, обернувшись к Ицхаку, спросил: – Сколько погибло ганов?
– Не менее полутора сотен, – с печалью в голосе отозвался Жучин. – Среди убитых ган Бегич, ган Мамай, ган Аслан и многие другие ближние к кагану Тургану люди.
– А ган Красимир? – встрепенулся Карочей.
– Гана Красимира и его близких нам, к счастью, удалось спасти. Мы остановили разъяренную толпу буквально в двух шагах от ложницы его жены Ярины.
– А ты успел породниться с Мамаем, Вениамин? – резко обернулся к опешившему беку Обадия.
– Но я не знаю, жив ли жених, – растерянно произнес тот.
– Жив, – мягко улыбнулся Вениамину Жучин. – Счастью твоей дочери ничто не угрожает.
– Сына гана Мамая, в знак признания заслуг его отца, возвести в бекское достоинство. Я сам приеду на его свадьбу. Что у нас с выжившими ганами?
– Часть успела скрыться, остальных мы придержали.
– Большой ганский круг должен состояться в срок, – громко произнес Обадия. – А ганов, уклоняющихся от исполнения долга, я буду считать изменниками. Так и передай всем, Ицхак.