* * *
"Есть только божественный промысел Рода, и мужчина ли ты, али женщина, все равно ему следуешь! И никуда от этого не деться…" - Ругивлад и сам не раз приближался к такой убийственной мысли. Но впервые сия бесстыдная и нагая истина прозвучала при нем из чужих уст.
- Что до любви, молодец, успокойся! - продолжал Седовлас, - Она, как Лихо, как То, Не Знамо Что, о котором все говорят, да никто толком не видел. Ты страстно любил ее? Ну, эту, свою первую… И теперь столь же страстно ненавидишь? Ты стал на путь волхва - так не прощай же слабостей никому. И в первую очередь - себе и тем, кто заставляет тебя показывать слабость.
Ругивлад хотел было возразить, но старец остановил его властным знаком руки.
- Сильно чего-то желая, впечатлительные юноши так увлекаются, что уже воображают себя обладателем этих надежд. Поэтому ты и прекратил все попытки обольстить свою любовь. А когда мы не делаем того, что от нас ждут, этим пользуются другие. Бабы любят, чтобы их добивались. Девушку интересует само действо ухаживания. И значит, все твои мечты так и остались мечтами. Плох тот мужчина, что не возжелал бы соединиться с женщиной, пусть даже для пользы рода, а не по любви. Это, вообще, не мужчина. Бойся прогневить Велеса и сына его, всепорождающего Ярилу! Боги не станут тебе помогать, если нарушишь их заповеди.
- Едва встречу красивую женщину, тут же осознаю, что я - просто кобель. Ведь плох и тот человек, а в особенности волхв, что не умеет подавить в себе влечение, коль угодно оно только роду, не более. Не мудрый ли Велес усомнился во всемогуществе самого Рода? - возразил Ругивлад колдуну.
- Эк поддел, - усмехнулся Седовлас.
- Я знал, на что шел, и сопротивлялся кобелиной любви, как умел, но сам остался в проигрыше… Меня коробит при одной мысли о том, что моя женщина - всего лишь баба, существо, которое я буду использовать. Но если я не стану этого делать, то она начнет использовать меня, а это уж полное безобразие! Так неужели любовь - всего лишь красивая приманка, изобретенная богами? Неужто цель - обретение суки кобелем? Даже если я буду ладить с женой, если мы привыкнем друг к другу, утратив ярость былого чувства, - все равно я буду чувствовать себя гадко, потому что возьму с нее больше, чем дам. - рассуждал вслух словен.
- Раз ты волхв - обречен искать. Хотя итог поиска - сомнение во всем! - еще раз прервал Ругивлада черный колдун и продолжал. - Племя смертных обречено продолжать животный свой род, не задумываясь над такими сложностями. Лад и Лада установили этот закон, и на Руси давно никто не смел его преступить! Община должна жить, племя должно восполняться новыми пахарями, воинами, охотниками и теми, кто, в свою очередь, разделит с ними брачное ложе или росистое поле в купальскую ночь. Ты же, парень, много лет гостил в чужих краях и впитал всю западную дурь, какую только было можно проглотить. Создай богиню и - дай срок - прозреешь, убедишься в жалком подобии любимой женщины своей мечте. Так нет же! Герой мигом находит новый кумир для воздыханий, хотя только что проведал этот порочный путь. Безумие и есть отсутствие ума! Что же может быть извращеннее, чем, глаголя о звездах, той же ночью тереться друг о друга телесами? Все эти разговоры о воссоединении, слиянии в единое целое - пустая болтовня. Но если и бабе хорошо, и тебе хорошо - почему бы и нет?
- Ты прав, колдун! Мне гораздо ближе те, что скорее принесут себя в жертву, ничего не требуя взамен. Но стремление души разбивается брызгами о пороги рассудка, потому сомнительно существование любого чистого чувства. И если женщина отдается во имя рода-племени, я вынужден взять ее хотя бы из уважения традиции, - вспыхнул Ругивлад.
- Кто знает… кто знает… - улыбнулся его горячности Седовлас и повел речь совсем об ином.
- На место неразделенной любви приходит ненависть. Интерес сменяется безразличием. Но все это временно! Ныне, чую, у тебя есть дело, святое дело, где не надо сдерживать ни Силы, рвущейся наружу, ни ненависти, оседлавшей эту Силу. Ты помог мне и не останешься в накладе. Проси чего пожелаешь!
- Кабы не дурные вести, я б еще долго не вернулся в Новгород, - молвил словен, немало обрадовавшись, что разговор получил такой оборот.
И, начав с такой готовностью, вдруг почувствовал: так выдохся, устал, словно все жилы навий вытянул.
- Слышал ли ты о волхве Богумиле? - вымолвил он, переводя дух.
- Кто ж не знал верховного жреца? - невозмутимо отвечал Седовлас, будто не понимая намека. - Умел он поболе, чем нынешние. Да слух прошел, зарезали старика…
- Если бы только слух! - зло откликнулся Ругивлад. - Я ему - что сын, и долг мой - наказать убийц!
Седовлас выжидающе молчал, сверля словена тяжелым взглядом, но тот не поднимал глаз.
- Руны не открыли мне имен - наверное, даже здесь я колебался, вправе ли творить суд. Видишь: сам себя порой боюсь… Так, сумеешь ли ты, отец, открыть их имена?
- Дело привычное - отчего же не взяться? - Седовлас довольно потер ладони, разминая пальцы - Я, поди, дольше твоего волхвую. И это все, о чем ты просишь?
- Коль поможешь и догнать обидчика - я в долгу у тебя буду.
- Изволь, Ругивлад! Но смотри - единожды дав, держи слово свое. А дважды дав - сверши боле того! Придет время - я ведь долг стребую… Ни хитру, ни горазду меня не миновать, - пригрозил старый кудесник.
- Мое слово твердо, и клятвы я помню! - уверенно отвечал словен.
Тогда Седовлас, приступив к очередному, такому же сочному и большому, яблоку, продолжил:
- Прими-ка от меня еще три дара! Вот тебе, молодец, мелок! Очерти круг - и ни одно оружие не сможет поразить тебя исподтишка. Ни одна тварь не сумеет подобраться незамеченной… Ни один удар в тебя не попадет.
Словен ощутил в левой ладони тряпицу.
- Иной враг увертлив и быстр, и на своих двоих его не догонишь! Вот тебе мой второй дар!
В правой ладони очутился какой-то корешок. Когда ж присмотрелся, оказалось - свистулька.
- Свисток не простой - особенный! - наставлял Седовлас. - Трижды может подсобить. Трех знатных скакунов вызовет свист. Шибче их - разве вольный ветер да еще молот Перуна. Ну, а сейчас, могу и до самого Киева подбросить - не жалко!
- Это как - подбросить? - не понял Ругивлад и решился взглянуть на колдуна еще раз - больно взор у него памятный.
Но Седовлас исчез, испарился, будто не было. Лишь бас его еще громыхал в сводах таинственной пещеры:
- Грусть-тоска путника - одиночество. Дам тебе я, молодец, попутчика - не простого, а смышленого. Ты корми, пои его, да не балуй слишком! Справим мы твое дельце. А пока - жди, я сам тебя найду…
Изумленный Ругивлад сделал шаг вперед. Огляделся - никого! На троне, где только что философствовал Седовлас, зияла черная пустота - чернее его собственного сердца. И подземный мир снова стал меняться, поворачиваться, тускнеть, расплываться… Мгновение - он стоял уж среди осеннего мрачного леса, поскрипывающего одеревеневшими суставами.
Ругивлад потянул носом, впитывая запахи ночи.
Полное ярко-желтое светило царило высоко в черноте небес. Но и оно едва пробивало тяжелую влажную бахрому могучих елей.
- Самое время лунному богу, - подумал словен, отыскав его средь макушек вековых древ.
И тут что-то шелохнулось сзади.
Обернулся, но в этот раз за меч хвататься не спешил - чутье подсказывало, то не враг вовсе. Лешака он бы враз учуял, больно вонючий, да и человека с такой близи - непременно.
В темноте вечнозеленой хвои вспыхнули два изумрудных огонька, и Ругивлад услышал приятный, медоточивый голос:
- Первым делом неплохо бы перекусить. Скверно ждать неизвестно чего на голодный желудок!
- Только б на дорогу выбраться! - подтвердил Ругивлад, припоминая намеки колдуна.
- Нет ничего проще! Эти места я знаю, как свои когти. До Киева уж лапой махнуть - ко вторым петухам доберемся. Есть там одна корчма. Вот и пошумим перед дальней дорогой.
- Валяй, мудрый попутчик, только без глупостей! - ответил Ругивлад, решив ничему не удивляться.
- А вот пугаться не надо. Доверяй тому, кто первым заговорит из тьмы! Собирался бы напасть - ты б уж валялся тут пузом к небу!
Словен вздрогнул.
- Пригнись!
Вверху зашуршало. Посыпались иголки. Что-то мохнатое тяжело прыгнуло ему на спину, едва не сбив с ног.
- Убери хвост! Чихну - мигом слетишь! - предупредил Ругивлад, когда говорящий зверь устроился на его плечах теплым пушистым воротником.
- Мррр… А ты горб-то разогни! - отозвалось животное.
- Как же! Жрать надо меньше! Навязался на мою шею! - разозлился словен.
- Кощей несчастный! - фыркнул кот. - Кожа да кости!
Ругивлад понял, что препираться - себе дороже выйдет. Он покосился на попутчика. Котяра сверкнул глазищами и зевнул. Не иначе, вел род по прямой от самых диких тигров.
- Терпи! Авось, в князи выйдешь! - добавил он.
- С моим-то носом - и в князья? - отшутился Ругивлад, распрямляя спину, а сам задумался: - Ромеи, нет, не нынешние, а прежние, считали, что нет и не может быть ничего совершенней человеческого тела. И даже боги вроде бы творили людей по своему образу и подобию. Право же, какое самоуверенное суждение! Этот мохнатый пролаза, небось, тоже мнит себя образцом красоты.
- Не скромничай! - мурлыкал зверь, - Нос как нос. Не клюв же? Так, поломан немножко… в двух-трех местах. Небось, из-за бабы?
- Еще чего! Много чести будет!