- Зови, зови его сюда… - приказал Владимир, и, обернувшись к дяде, добавил: - Мне диковина нынче позарез нужна. Будет чем потешить красу-девицу. Глядишь, слезки-то у дикарки и высохнут. Авось, и посговорчивей станет! А то Бермята бересту прислал… Пишет - сущая ведьма.
- С неуступчивыми бабами у нас разговор короткий! - подхватил Малхович и огладил пышную бороду. - Тут мне скоморошина задачку задал: "Пятеро держат, да пятеро пихают, да двое гадают: верно или нет?"
- Э, дядюшка! C бородой твоя загадка, - усмехнулся Владимир.
- Никак, ведаешь? - расплылся Малхович в улыбке.
- Це ж нитка с иголкою!
- Ха! Ну, а коль один гадает? - Не унимался княжий стрый.
- Это швея одноглазая попалась, - довольно ответил князь и осушил полную чару.
Гость стоял в дверях. На плече у него сидел мохнатый кот и гордо посматривал по сторонам. Это на какое-то время избавило иноземца от необходимости класть земной поклон Владимиру. Одет он был не по-киевски, скромно да во все черное.
Князь снисходительно улыбнулся гостю и сделал знак приблизиться. Тот двинулся меж рядов. Кот, распушив хвост, покачивался на плече чернеца и поигрывал висящим на когте тугим кошелем.
Палата затихла, только Фарлаф продолжал шумно обгладывать кость, срывая с нее остатки мяса желтыми зубами. Всецело поглощенный этим занятием, он не обратил на нового гостя должного внимания. А стоило!
Когда Ругивлад проходил мимо, направляясь к княжескому креслу, кот изловчился и свободной лапой выхватил у Фарлафа рыбицу. Зверь сделал это так быстро и умело, что едок непонимающе заморгал.
Стены задрожали от смеха и выкриков:
- Ай да котяра! Вот так хват!
При входе в залу толпились бражники Серебряной палаты, не решаясь переступить порог. Что же еще вытворит заморский зверь?
Ругивлад ссадил Баюна и положил поклон хозяину. Положил по-писаному, как учили еще отроком чтить старшего. Как велит обычай ругов, поклонился вежливо и на все четыре стороны.
- Здравствуй, светлый князь! Принимаешь ли заезжего молодца? - молвил он и ощутил на себе любопытные взгляды.
- Ты откуда, гость нежданный? Как зовут тебя, как величают? Какого ты роду-племени? - по обычаю вопросил князь.
- Ныне имя мне Ругивлад будет, роду я словенского, не заморского. А пришел, свет Владимир-князь с самого Велика Новагорода, поискать на Кривду Справедливости, на обидчиков моих найти управу.
- Лжешь, незваный гость! - выпалил Краснобай, да аж со скамьи подскочил.
Князь перевел холодный взгляд с гостя на дядю.
- Дозволь продолжать, князь? - спросил словен.
- Брешет, Красно Солнышко, гость негаданный! - оборвал его Малхович. - Не Ругивлад это. Кличут его Ольгом, сам он с Ладоги. И презренный волхв новгородский Богумил, сладкоречия ради нареченный Соловьем, что смущал народ словами дерзкими, - то стрый его будет.
- Погодите, дядя! Здесь мне спрашивать, а ему отвечать.
- Что он может сказать, злодей, когда давеча в корчме убил шестерых твоих стражников! Ни за что убил, по злобе..! - гремел Краснобай.
Да и все зашумели, загудели. Иные богатыри повставали с мест.
- Так ли это? Правду ли речет наш дядя? - вспыхнул Владимир.
- Так, да не так! Лукавит вельможа, Красно Солнышко, - спокойно отвечал Ругивлад. - Все с ног на голову поворачивает. Стража на меня с бердышами полезла, есть тому свидетели. А шел я просить суда праведного, суда над убийцами старого Богумила. Им про то известно стало… А разбойники эти, по всему видать: тысяцкий Бермята-тать, да сам Малхович, Краснобаем прозванный.
- Ты говори, словен, да не заговаривайся! На кого руку подымаешь? На людей княжьих? Богумил супротив меня народ мутил, и кара его заслужена! За него виру не дам, да и боярам своим не позволю! - твердо сказал князь.
Приметив, как заходили желваки наглого пришельца, Владимир слегка кивнул кому-то на другом конце залы.
Словен пересилил ярость:
- А я и не прошу откупа, Красно Солнышко! Я справедливости ищу, по старинным нашим обычаям. Видано ли дело - златом за кровь родную принимать?
Владимир, сверкнув черными глазами, хватанул ладонью по столу:
- Тем обычаям срок давно истек! Справедливость на Руси - это я буду нынче. Ты, гость непрошеный, узнаешь ныне, каков княжий суд правый! Есть ли здесь словам его поручители? Что грозила стража смертью гостю Киева хлебосольного?! - гаркнул князь на всю палату.
Малхович хищно зыркнул из-под сросшихся на переносье густых бровей в мигом притихшую залу.
- Я свидетель, - поднялся было какой-то здоровяк, но неразумного дернули за рубаху, и он запнулся.
- С ума сошел, Сидор? Красно Солнышко запретил ходить в корчму! Там на втором этаже можно такое подцепить, что век не отвяжется, - цыкнул на простоватого богатыря его сосед с характерным провалившимся носом.
Хоть второй этаж и был столь опасен, вожделенный погреб с бесчетными рядами кувшинов и бочек манил своих героев с прежней силой.
- Мррр… Я тоже могу, гм, поручительствовать! Как пить дать, все видал… Стражники твои хамы, хамы, хамы… - встрепенулся Баюн, давно уже пристроившийся к столу и успевший целиком затолкать в пасть осетра.
Князь выпучил на зверя глаза.
- Красно Солнышко, вот это она, диковина, и есть! - восторженно зашептал Волчок на ухо Владимиру.
Богатыри, что приготовились уж вязать Ругивлада по первому намеку, обалдело уставились на говорящее животное. Кот меж тем опростал чашу зелена вина, лапой вытер усы и объявил:
- Так и быть! Щас спою!
Засмеялся Владимир-князь. Следом за ним - и вельможный Краснобай, и Претич. Стали гости да бояре диковину заморскую нахваливать, приговаривая:
- Ну, потеха, ну и забава!
- Принесите-ка говоруну наши гусельцы яровчаты! - молвил князь, вытирая слезящийся глаз.
- Тута они, Красно Солнышко! Я уже сбегал!
Заграбастал кот у Волчка инструмент и завел свою гармонь, растекаясь сладким медом… Замурлыкал чаровник, заговорил нараспев. И повел он чудную речь на разны голоса. Про Ивана-дурака, да про дочку его, Красну Шапочку. Про свояка их Колобка Горбунка, да про злую мачеху, Марью Моревну, прекрасную королевну. Как плыли они мимо острова Буяна, да терпели бедствие у Лукаморья, где молния в щепы разбила дуб…
За княжьим креслом что-то звякнуло. Рухнул крепившийся до сего момента гридень. Повалились со смеху бояре да служивые. Осилить кошачье наваждение сумел разве Асмунд, да и то лишь потому, что давно спал. Даже Ильдей, печенежский хан на службе у Владимира, не столь сведущий в традиции впечатлительных русов, повторял, утирая слезы: "Бедная девочка…"
Рыдала, обнявшись, грозная стража. Седобородый ярл и Волчий Хвост до хрипоты спорили, кому досталась златая цепь да кто первым ограбил царство славного Салтана. Мурманин победил.
Никто не заметил, куда исчез дерзкий гость. Следом за ним пропала и коварная зверюга. Но долго еще над Златой и Серебряной палатами не стихал сумасшедший смех Фарлафа, собиравшегося выручать Снегурочку. Лишь к вечеру раздосадованный князь сумел-таки вытолкать взашей Волчка и иже с ним - слуги оживленно обсуждали международное положение Тридевятого царства
ГЛАВА 4. РОКОВАЯ ВСТРЕЧА
Колесница Сварожича не одолела и половины зримого пути.
- Руг! Руг!
Первый из чужестранцев - был весен тридцати пяти, а то и поболе. Сухощавый, но вовсе не тощий, одетый во все черное, он-то и мерял дорогу длинными шагами. И пара ног принадлежала ему. Красивое лицо с тонкими чертами и выражением достоинства отличал пронзительный взор, в котором, однако, угадывалась тоска. Зато углы губ были приподняты в немой усмешке.
Через левое плечо путника был перекинут широкий плащ, через правое - крупный и столь же черный, как хозяин, зеленоглазый и красноязыкий кот - второй из путников. Зверь изредка зевал, но заснуть так и не мог из-за постоянной тряски.
Большой полуторный меч за спиной чернеца говорил сам за себя.
- К чему семимильные шаги? Тише едешь - дальше будешь! - последнее слово кот произнес так пискливо, что Ругивлад аж скривил заросшее колкой щетиной лицо.
- Не мешай!
- Что, мысля замучила? - насмешливо осведомилось животное.
- Пятки лизать мне гордость не позволила. А прежде, наверное, брезгливость… С каких это пор на честной Руси рабы завелись? Вот, хотя бы те двое, что в корчме?..
- С тех пор, как нашлись на рабов покупатели. Гордость, может, и не позволила, а как насчет желудка? Голод - не тетка, в лес не убежит, ея только ноги кормят. - Пушистый балаболка был верен себе. - Много ты в жизни видел, чтоб кого-нибудь судить?
Ругивлад двинул вверх плечом, потому что кот стал сползать. Зверь прервал свою речь на мгновение - на большее его не хватило.
- А сейчас неплохо было бы поскорей отсюдова смыться. Хоть к самому Чернобогу, хоть к его матери или даже бабке, если имеется. После того, что ты натворил у князя, найдется немало охотников за твоей глупой головой.
Они тогда замешкались в городе. Покинув княжьи палаты, словен первым делом двинулся на Бабий торжок. Там он без труда сумел бы скрыться, затесавшись средь крикливого купеческого люда. На торжище издревле стоял кумир покровителя путников Велеса.