– А тебя сюда никто не звал!
– А тебя будто звал!
– Звал! И вообще, меня не зовут! Я сам прихожу! На то я и Муз!
Я отбросила одеяло и села, разглядывая домового и муза, вот-вот готовых вцепиться друг другу в волосы.
– Василий? Тихомир? Вы чего не поделили?
– Так ты и до нее со своей самогонкой добрался?! – Будто не услышал меня Василий.
– Василиса, между прочим, девушка порядочная! Она самогонку не пьет! – Встал на мою защиту Муз.
Уважаю!
– Да с тобой все пьют! Ты даже мертвого уговорить сможешь! То есть я хотел сказать – Могилку.
– А нечего завидовать моим общественно полезным талантам!
– Да ты…
– Да! Я!
– Так. Ну, все! – От их воплей у меня разболелась голова. И вообще, дни у меня такие! Нервственные! – Оба! Вон из моей комнаты! Когда прооретесь, тогда и приходите!
Толи от моего крика, толи от чего-то еще, но эти двое исчезли, будто и не бывало! Вот только что были, и уже нет! Только ветер прошелся по комнате.
Обиделись наверное… ну и ладно!
Часика два я наводила в комнате уют. Потом, как могла, пыталась заплести в косу волосы. Если учитывать, что последний раз я их мыла в караван-сарае, и расчесывала там же, у меня эта затея почти удалась. Хорошо, что зеркала нет…
К полудню меня начало напрягать отсутствие кого-либо с какой-либо едой! Ну, хоть бы чаек с блинчиками принесли!
Часам к трем, мой желудок и я взвыли одновременно:
– Эй! Кто-нибудь! Я вообще-то с вечера не кормленная! Эй! Василий! Му-у-уз! Баба Клава-а-а! Ну, кто нибу-у-удь! – затарабанила я в дверь, и чуть не рухнула в объятия помятого, в паутине, с запутавшимися листочками в бороде и волосах, домового. Следом за ним в темном коридоре маячила высокая фигура Муза. Вид у него был не лучше. Только вместо листочков, в волосах запуталась какая-то бурая трава, а на щеке красовалась свежая царапина. – Ой!
Я отступила, не сводя с этой парочки обомлевшего взгляда.
– Кто это вас так…?
– Ты это нас так! – Подвинул меня домовой и с кряхтением шагнул в комнату. Следом, постанывая и держась одновременно за голову и зад, вошел Тихомир Петрович. Зыркнул опасливо на меня, с тоской на кровать, и остался стоять на месте.
– Ага! Ну-ка, признавайся, болезная, как ты нас умудрилась зашвырнуть аж к лешему на болото?
– Я?! – Судя по ощущениям глаза у меня вытаращились до предела. Домовой с подозрением покосился и дернул возмущенного Муза за рукав грязного халата.
– Ты поаккуратнее, товарищ интеллигент! Хорошо хоть из Лихомани не вышибла! Не говорю, что мы дольше бы добирались, вот только для нас не дело это – открыто выходить в мир Лукоморья…
– Э-э… – Сбавил обороты Муз, сопоставив масштабы возможного бедствия, и елейно улыбнулся. – Василисушка, девица-красавица, так ответь все же нам, непонятливым, как ты умудрилась, без заклинаний и всяких там магических прилад, перенести нас аж на тыщу верст отседова да еще и мордой в грязь засунуть?
Я даже заслушалась. И не поспоришь – Муз, самый, что ни на есть настоящий! Какими перлами сыплет…
– Чего?! – наконец опомнилась я, когда до меня дошел смысл вопроса. – Я? Вас? На тыщу верст? Не-е-е. Это вы что-то перепутали! Я просто отправила вас прогуляться, а вы и исчезли!
– А что ты при этом испытала? – С другой стороны ко мне подкатился домовой, подозрительно разглядывая меня снизу верх.
– Удовольствие! – не стала скрывать я. И тут с Музом случилась истерика.
– Удовольствие?! Я в болоте пузыри пускаю, потом еще час на волке трясусь, последнюю самогонку упырю пообещал за его платок-самолет, а она тут удовольствие испытывает! Не вину! Не сожаление! У-до-воль-стви-е!!!
– Ну, а что такого? – даже смутилась я. – Просто вы так орали, что у меня голова заболела. А когда исчезли – она прошла. Удовольствие в чистом виде!
– Видимо, далеко прошла… – напоследок буркнул Муз и с гневным хлопком исчез.
– Да что вы на меня ополчились-то? Что я сделала?! – обернулась я к домовому. Тот поспешно отпрыгнул и примирительно поднял руки.
– Ша! Тихо, девонька! Ты на него не серчай. Он у нас разнеженный в царских покоях, на самогонке. Просто не пойму никак, откуда у тебя такие силы взялись? Вот так, по желанию… Это только птицы-сестрицы могли, ну и… – Он осекся и махнул рукой. – Короче непонятно все это. Сила в тебе, конечно, пробудилась, но чтобы такая… Ладно. Пойду я. Покумекаю…
Он развернулся и заторопился к двери.
– Стоп! Василий, а как же обед? – спохватилась я. – Пока вас ждала, уже так проголодалась, что…
– Так наколдуй! – перебил домовой, остановился на пороге и снова задумчиво взглянул на меня.
– Как? – опешила я. – Я не могу! Не умею!
– Это тебе только кажется… – Он подергал себя за бороду и фальшиво улыбнулся. – Да шучу я. Сейчас распоряжусь. Подожди пять минуток!
И вышел за дверь.
Глава четвертая
Феникс
В коридоре уже царили густые сумерки. Свечи горели, но их было так мало, что их слабенькие язычки не рассеивали полумрак дворца, а казались живыми экзотическими цветами, которых вот-вот поглотит ночная тьма.
Вот только, как ни странно, но после разговора с Захаром, больше меня темнота не смущала. Более того. Я знал, что могу разметать ее в клочья только от одного моего присутствия, а могу стать ею. Спрятаться в ней.
Что-то подсказало, что именно так я и должен поступить, если хочу узнать все, что здесь происходит. Что бы я не спросил у Марфы – правды мне не получить. Не сейчас.
Я побрел по коридору, невольно замечая, как язычки пламени становятся ярче, при моем приближении и тускнеют, словно потеряв силы, когда я проходил. Интересно, где ее искать? В царской спальне? Наверняка…
Теперь бы узнать, где эта спальня…
Коридор привел меня на лестницу, которая серпантином спускалась в кромешную темноту. Я уже было хотел заставить появиться огненный шарик, осветивший бы мне путь, но тут услышал легкие, почти бесшумные шаги.
Едва успел вжаться в стену, как мимо меня проскользнула служанка, неся накрытый рушником поднос. Повинуясь наитию, я пошел за ней, удивляясь, насколько хорошо могу раствориться в темноте. Я словно не шел, скользил тенью по ступеням, наступая не на камень, а на густой, мягкий сумрак.
Правда девушка все же что-то почувствовала и пару раз торопливо обернулась, но, не увидев ничего, заспешила дальше.
Вскоре лестница закончилась, и служанка юркнула в залу, где мы совсем недавно обедали. Я застыл у приоткрытой двери, вглядываясь в сидевшую во главе пустого стола скрытую плащом фигуру. К ней поспешно подошла служанка, и, стянув рушник, поставила на подставку, стоявшую возле фигуры прозрачный шар, какой использовали для своих предсказаний балаганные предсказатели.
– Вот. Как вы просили, королева Марфа!
Мафаня откинула капюшон, и придвинула к себе шар.
– А теперь ступай. Да дверь, как следует, за собой прикрой. Никто тебе не встретился?
Девушка покачала головой.
– Нет, госпожа.
– Ну тогда пошла прочь! До утра мне не понадобишься!
– Да, госпожа. – поклонилась служанка и бросилась к двери. Я едва успел отступить, как она безумной пташкой выпорхнула из обеденной залы и со всех ног бросилась прочь, точно за ней гнался сам Пепельный. Дверь с грохотом закрылась, но я успел вовремя и дернул ее на себя, оставив щель. Я должен видеть и слышать, только надо, чтобы Марфа ничего не заподозрила.
А та, вопреки моим опасениям и думать забыла о чем-либо, и тихо бормоча заклинание призыва, уставилась в сделавшийся мутным шар.
– Я ждал тебя! – раздавшийся вслед за этим голос заставил меня удивленно нахмуриться. Знакомый… До безумия! – Ну… Что ты мне можешь предложить? Что, по-твоему, меня может заинтересовать? Только не предлагай мне снова свое занюханное королевство! Зачем мне этот клочок Лукоморья, когда скоро, очень скоро мне подчинятся все ваши царства-государства!
– Если ты меня ждал, Бедорлаг, значит, все же, мы сможем договориться. – Мафаня нервничала. Она всегда, когда нервничала, чуть притоптывала ножкой. Надо же, столько времени прошло, а я это помню… Пекельный! Так вот откуда мне знаком этот голос. Мой голос! – Феникс! Он был у меня! Я даже спутала его с тобой! Теперь вижу почему… Как ты смог стать таким, как он? И теперь, когда солнце нашего мира тебя больше не убивает, скажи… зачем тебе моя дочь? И зачем тебе Никита?
– Когда я сказал, что Василиса из рода Примудрых у меня, я не думал, что ты станешь так часто мне докучать! – процедил он, и тут же послышался вздох. – Я не верну ее тебе. По крайней мере, сейчас. Она нужна мне, чтобы дождаться Феникса. Осталось совсем чуть-чуть, и я стану полноправным властителем всего мира. Точнее… мое дитя…
Я едва сдержал рык. Неужели? Как такое могло произойти? И почему Пекельный говорит об этом, как о свершившемся факте!
– Так, я права? Это ты, Змей искуситель, обрюхатил мою девочку?! – Марфу эта весть, казалось, тоже ранила в самое сердце, но ответ, последовавший дальше, все разъяснил.
– Твоя дочь не понесла от Феникса. Он всего лишь разбудил в ней силу, такую, что ты по сравнению с ней – балаганный фокусник. Пророчество скоро сбудется. Василиса родит мне наследника, способного подчинить себе весь этот мир. Поверь, это правда. Знаешь, откуда мне это ведомо? Из книги Страха! Феникс сейчас настолько слаб, что не смог ни удержать любимую, ни сохранить то, единственное, что могло подсказать ему как действовать дальше и предупредить об опасности. Я говорю о книге Страха. Она у меня.
– И что же в ней написано? – Голос Марфы сделался тусклым, мертвенным. Точно все, на что она надеялась, стало пеплом, прахом.