- Просите, мой лорд. Вам воздастся, - туманно пообещал он, а затем, схватив стоящего у стены и потрясённо глядящего на всё это мальчишку, подволок его к коню и усадил в седло. Прежде чем хоть кто-то из участников сцены смог понять, что происходит, Эд со всей силы ударил коня по крупу и завопил:
- А ну, пшла-а-а!
Конь испуганно заржал и сорвался в галоп; мальчишку дёрнуло в седле, но он сумел сохранить равновесие - ездить верхом у него получалось много лучше, чем геройствовать в паршивых борделях. Эд глянул было в сторону всадника, которого так беспардонно спешил, но того уже и след простыл - сбежал, должно быть, одурев от страха, что отберут, не сходя с места, что-то поважнее коня.
И только тогда Эд Эфрин, он же Эдвард Фосиган, он же и прочие достойные, но не всегда дальновидные люди, удосужился посмотреть туда, где в россыпях петунии лежал убийца, поверженный желтогривой Оливией.
Петунии были на месте, в месиве черепков и земли. Убийцы не было.
И тогда Эд Эфрин, он же Эдвард Фосиган, выругался так, как ему хотелось с того самого мгновения, когда он запрыгнул в окно милашки Нэнни. По-народному, по-простецки.
Но, как и следовало ожидать, это мало помогло.
Уже выводя из стойла своего коня и вяло отмахиваясь от многословных извинений, которыми его осыпала перепуганная и донельзя раздосадованная матушка Астра, Эд подумал, до чего странно всё сложилось. Но развивать эту мысль далее не стал - для этого ему требовалась ясная голова, уединённое место и мундштук трубки в зубах. Пока же он выехал со двора "Алой подвязки", провожаемый заламывающей руки матушкой, прикидывая дальнейший план действий. Головорезов угомонили быстро: притомившись баталией, они сейчас храпели в покое милашки Нэнни, которую в это время отпаивала успокоительным настоем желтогривая Оливия - впрочем, судьба что одной, что другой Эда волновала мало. Человека, напавшего на него у входа в бордель, никто не видел - или не выдавал, что было менее вероятно. Сходилось на том, что его вообще не видел никто, кроме самого Эда - и, конечно, Оливии, проявившей чудеса меткости и преданности постоянному клиенту. Всё это вовсе не утешало.
Эд двинулся извилистыми трущобными улочками вверх, к кварталу Тафи. Он не сомневался, что конь, на которого он усадил своего подопечного, понёс в сторону Верхнего города, к родной конюшне. Малец, которого Эд ссадил наземь столь бесцеремонно, мог, впрочем, быть и приезжим, и тогда конь со своим новым седоком запросто мог заплутать. Тревога за их судьбу и вынудила Эда покинуть "Подвязку" так скоро. Впрочем, расследование не заставит себя ждать - причём на столь высоком уровне, что матушка Астра триста раз проклянёт тот день, когда её девочки раздвинули ножки перед Эдом Эфрином…
И перед Квентином Фосиганом.
Положившись на удачу, Эд двигался мимо ратуши к воротам (на часах была четверть второго пополуночи), оттуда через Верхний город к замку - и не прогадал. Ворота, разумеется, были заперты - к большому неудовольствию его юного друга, нерешительно топтавшегося неподалёку от них и вздрагивавшего от каждого звука. Звуков, впрочем, было немного - Верхний город, в отличие от Нижнего, ночами был тих и по большей части безмятежен, и ночную тишину нарушала лишь нестройная песня, доносившаяся с соседней улицы, ленивый лай собаки и храп какого-то благородного лорда, валявшего в сточной канаве.
"Тихий, мирный, вечный город Сотелсхейм, самое безопасное место в мире", - подумал Эд, подъезжая шагом к топтавшемуся у крепостной стены парнишке.
- Что, мой лорд, какие-то сложности? - поинтересовался он. - Не можем попасть в родную обитель?
Мальчишка, казалось, даже не заметил его приближения - так он вздрогнул, услышав чужой голос. Конь тоже вздрогнул, ошарашенный сменой седока и бесцельной скачкой; он всхрапывал, кося на мальчишку глазом, и дёргал из рук уздечку.
- Ворота запираются на ночь, мой лорд, вы разве не знали? Ну конечно, откуда вам знать.
- Эд! - выдохнул, признав его наконец, Квентин Фосиган, и облегчённая улыбка расплылась по его бледному лицу. Опытный родитель либо воспитатель при одном взгляде на это лицо понял бы, что увещевания и выволочки не нужны - парень уже сам прекрасно осознал всю бездну совершённой им глупости и корит себя так, как не может корить даже самый суровый наставник. Эд не был опытным воспитателем, впрочем, родителем он тоже не был. Спешившись, он подвёл своего коня к кобыле, на которой приехал Квентин, загородив лошадиными крупами его и себя от посторонних взглядов.
- Эд… - повторил, будто всё ещё не веря, единственный сын Грегора Фосигана, и тот коротко усмехнулся в ответ.
- Я, мой лорд. Но что бы вы делали, будь это кто-то другой?
Не дожидаясь ответа, он забрал поводья краденого коня у Квентина из нетвёрдой руки - и, выпустив их, хлопнул лошадь по крупу.
- Пошёл. Ну, пошёл, давай, давай, - негромко, но твёрдо проговорил он, похлопывая коня по лоснящейся в лунном свете шерсти. Лошадь тихо фыркнула и пошла вперёд, цокая копытами.
- Что ты делаешь?! - изумлённо спросил Квентин.
Эд отвернулся от лошади, шагнул вперёд, прямо на Квентина, заставив его попятиться, и наступал, пока мальчишка не упёрся спиной в стену.
- Что ты…
- Ничего особенного, - сказал Эд, упираясь свободной от поводьев ладонью в камень над его плечом. - Всего лишь пытаюсь снять себе мальчика на ночь. Мальчик поломается для вида, но шуметь не будет. Ясно?
- Ч-что? - пролепетал Квентин, с ужасом глядя на Эда и опасливо косясь на морду коня, маячившую над его правым плечом.
- Что слышали, милорд, - ответил Эд. - Именно так это должно выглядеть со стороны.
Только тут до Квентина донеслись шаги и голоса, которые Эд, не столь смятенный, услыхал минутой ранее. К замковым воротам ехали люди - трое или четверо всадников, все подвыпившие, судя по тому, как громко они говорили и как неровно цокали копыта их коней. В тот миг, когда Квентин наконец понял, что от него требуется, и замер, вжавшись в стену, всадники как раз поравнялись с ними.
- Клянусь задницей Молога! Это же лошадь Эфрина! - воскликнул один из всадников, придержав коня. - Эфрин! Это ты?
- Нет, не я, - отозвался тот, теснее прижимаясь к затаившему дыхание мальчику. Они стояли у обочины, свет факела падал на коня Эда и частично на него самого. Мальчика же рассмотреть было почти невозможно - мужчина и лошадь скрывали его от наблюдателей полностью, во всяком случае, Эд очень на эта надеялся. - Отвали, Лордан.
- Ты что же, в "Рог" сегодня не собираешься?
- Нет, - внятно проговорил Эд, и тут кто-то из спутников Лордана, чуть менее пьяный, одёрнул его:
- Да отцепись ты. Видишь, он себе уже подыскал дельце на ночь. Бедная леди Магдалена!
- Бедный лорд Грегор! - поддакнул третий всадник, и вся компания зашлась хохотом. Эд криво улыбнулся им через плечо и отвернулся, демонстрируя полную потерю интереса к бестактным знакомцам. Те проехали мимо, продолжая похохатывать и кидая в адрес Эда сальные шуточки. Тот терпеливо выждал, пока они доберутся до ворот, взорвутся бранью по поводу того, что они заперты, повернут обратно и скроются из виду. И лишь тогда отстранился от помертвевшего Квентина, не убрав, впрочем, руку со стены над его плечом.
- Прошу прощения, ваше высочество, - сказал Эд насмешливо. - Надеюсь, я не слишком вас смутил.
- Я дурак, - сказал Квентин Фосиган очень тихо. - Я безголовая и трусливая тварь. Как я тебя…
- Пустое, - отмахнулся Эд. - Сейчас надо подумать о том, как вернуть вас в замок.
- Чтобы отец не узнал? - с надеждой спросил Квентин.
Эд посмотрел ему в глаза.
- Он узнает. Вам это известно не хуже, чем мне.
Квентин потупился. Потом вскинулся, и Эд удивился тому, как ярко и решительно сверкнули его глаза.
- Я должен вернуться за Лансом!
- Тем дуралеем, который потащил вас в этот вшивый притон? Я потрясён, ваше высочество, клянусь честью. Если вам взбрело познать продажную любовь, неужто не могли выбрать местечко поприятнее и компаньона понадёжнее? Ей-богу, хоть бы меня попросили, что ли…
Квентин неожиданно с силой сжал его плечо. Бывали минуты, когда он становился очень похож на своего отца.
- Эд. Я вернусь за ним.
- Не трудитесь, мой лорд. Ваш безмозглый друг мёртв. Вы ему не поможете, только скомпрометируете себя окончательно, а я, видит Гилас, не для того прервал ночь любви и стал грабителем и конокрадом, чтобы это всё же произошло.
- Ланс… мёртв? - выдавил Квентин. Это явно было для него неочевидно - что ж, Эд вполне мог допустить, что полуоголённые прелести милашки Нэнни затмили для юноши разрубленную голову его друга.
- Мертвей не бывает. Ну, вы всё ещё хотите вернуться в обитель страсти и наслаждения, где чуть было не отдали богам душу?
- Он… не виноват, - медленно проговорил Квентин. - Это я попросил его. Я никогда не бывал в… и он предложил… Ортойя всегда верно служили нам, - угрюмо закончил он и тяжело вздохнул. Эд постарался не выдать интереса, обуявшего его при этих словах. Так это был юный Ортойя? То-то лицо знакомым показалось… занятно… может статься, эта ночь испорчена вовсе не так безнадёжно, как он было подумал.
- Сейчас не время и не место это обсуждать, - сухо сказал он, не дав сыну конунга погрязнуть в угрызениях совести. - Поглядите-ка мне через плечо, видите кого-нибудь?
- Нет… нет, никого.
- Хорошо. Сейчас я посажу вас на своего коня и сяду сзади. Не удивляйтесь некоторым фамильярным жестам, которыми это будет сопровождаться.
- Почему ты отпустил мою лошадь?