"Боюсь, ты уже вырос, мальчик, - подумал Эд. - В тот самый час, когда решился на эту безумную вылазку… наверняка тайком от своего отца. Все наши беды, твои и мои, оттого, что мы совершаем взрослые поступки и преступления, воображая, будто мы всё ещё дети… и ни в чём не виноваты".
- Я не запру тебя в монастыре. Я…
- Что? Ты - что, Адриан Эвентри, или как там тебя! Ты решил занять место моего отца - не знаю, с чего ты взял, что будешь лучшим конунгом, чем он. Ты даже не смог быть хорошим мужем моей сестре! Тебе было на неё плевать, ты думал только о себе. Ты обманывал её… меня… всех! - Мальчишеский голос сорвался от волнения, дал петуха, и Квентин побагровел от смущения и только усилившейся этим смущением злости. И этот перепуганный, взбалмошный, глупый мальчишка - тот, в чьих руках отныне будет судьба Бертана на многие годы вперёд. "Как это страшно, - подумал Эд. Теперь он совершенно ясно понимал, почему Том пытался спрятать его от мира - а мир от него. - Он тоже смотрел на меня и видел себя самого - беспомощного и глупого, способного лишь разрушать".
"Я должен найти конунга, - подумал Эд. - Немедленно. Пока всё это не зашло слишком далеко". Он едва не рассмеялся от последней мысли - куда уж дальше? Его армия без его ведома и согласия прорвалась в Нижний город - судя по всему, местра Адель наконец нашла способ открыть ворота. Но Верхний Сотелсхейм им так легко не взять. До заката они сожгут всё, что лежит между двумя внешними стенами, убьют тысячи, десятки тысяч людей - ведь Нижний Сотелсхейм составляет едва ли не две трети Тысячебашенного, это простой люд, которому негде укрыться… Каждая минута, которую я просиживаю здесь, у постели ещё одного безответственного мальчишки, - это чья-то жизнь. Но что я могу? Что я могу на самом деле, когда разговор заходит о том, чтобы спасти, а не уничтожить?"
Тот, Кто в Ответе, несёт в мир не перемены. Он несёт вину. Том говорил это Адриану Эвентри, но тот не слушал. И никто никогда не слушал. Мальчишками все мы думаем, что только дай нам развернуться - и мы спасём мир.
- Квентин, кто знал о том, что ты поехал меня убивать?
Упоминание о неудавшейся вылазке заставило конунгова сына стиснуть зубы. Эд знал этот упрямый взгляд исподлобья - слишком хорошо знал. Он будто смотрелся в зеркало, и с каждой минутой ему делалось всё страшнее. Как? Господи, как я мог раньше не понять, не почувствовать? Алекзайн, проклятая ты сука, почему ты молчала?!
Он протянул руку и жёстко сжал плечо мальчика - перебинтованное плечо, - нарочно впившись в него пальцами. Квентин вскрикнул от боли и попытался высвободиться, но Эд не ослабил хватку.
- Слушай, - жёстко сказал он. - Смотри мне в глаза. Смотри! Я не собираюсь оправдываться перед тобой. Не сейчас, когда там люди бессмысленно убивают друг друга из-за тебя и из-за меня. Это твои люди, Квентин Фосиган, твой клан поклялся их защищать. Так что прекрати ломаться, словно девка, и отвечай: кто знал о том, что ты собираешься сделать?
- Никто, - выдохнул Квентин, морщась от боли. - Я взял доспехи отца. И знамя… нацепил простыню на древко… Потом велел открыть ворота. Стражники приняли меня за него…
- Проклятье! Даже я тебя за него принял! Готов поклясться, если бы твой отец знал, что ты замышляешь, он бы выпорол тебя… что следовало сделать давным-давно, когда ты повадился бегать по борделям.
Ещё не договорив, он вспомнил ту ночь - ночь, когда пошатнулось безоглядное доверие, которое испытывал к нему конунг. Ночной убийца, Ланс Ортойя, неизвестный юноша, которого Эд стащил с коня - у юноши были странно знакомые глаза, но до того ли ему было тогда…
"Я думал, что я один в ответе за всё, а потому держу всё в руках. Но был ещё Квентин. Квентин всё это время был рядом. И это он держал в руках меня… хотя и не знал об этом".
- Как ты собирался вернуться в замок?
- Никак. Я знал, что меня убьют, - надменно сказал Квентин и посмотрел на Эда с внезапной холодностью - гордый пленник, сохраняющий достоинство даже на допросе. Глупый задиристый щенок. Эд отпустил его плечо.
- Квентин, я должен попасть в замок и увидеть твоего отца. Мне нужно поговорить с ним. Немедленно. Ты должен провести меня.
- Я не…
- В замке наверняка есть тайный ход. Ты его должен знать.
- Не знаю я никаких ходов, - огрызнулся Квентин, отворачиваясь.
Эд снова его встряхнул.
- Прекрати вести себя, как ребёнок! Говоришь, ехал на смерть? А сколько смертей ты принесёшь, если твоя затея провалится - об этом ты подумал?!
- Ты убил Магду!
- Я не убивал Магду! - закричал Эд. - Господи! Я никого никогда не хотел убивать, как же вы все понять-то это не можете?! Если бы можно было иначе - я бы делал иначе! Но выбора у меня нет! И не было никогда!
- У меня тоже! - выкрикнул Квентин и вдруг осёкся.
Эд поймал направление его взгляда и молниеносно обернулся, вызвав новую вспышку острой боли в раненой шее. Он ждал нападения - и потому замер, когда увидел, кто стоит у порога.
- Лорд Адриан, эта леди говорит, у неё к вам дело срочное, - сказал стражник.
Эд встал. Он не сказал ни слова, но стражник всё понял и, кашлянув, опустил полог палатки.
Лизабет Фосиган, в сером плаще, прикрывавшем её мятое платье, в накинутом капюшоне, скрывавшем растрепавшиеся рыжие волосы, с отчаянием, потрясением, мольбой переводила взгляд с Эда на своего брата.
- Как видишь, он жив, - после молчания, длившегося дольше, чем позволяло милосердие, сказал Эд. - Можешь его потрогать, если не веришь.
Она сорвалась с места, кинулась к Квентину и упала рядом с ним на колени, дрожа, плача, целуя его руки. Тот растерянно коснулся головы сестры, никогда прежде не проявлявшей к нему столь бурных чувств; капюшон соскользнул, и Квентин неловко, неуклюже погладил Лизабет по взлохмаченным волосам.
- О Гилас! - ткнувшись лицом в его бедро, прорыдала Лизабет. - Квентин! Что ты натворил? Почему не спросился отца? Как ты…
- Не надо, - прошептал тот. - Перестань, Лиз, слышишь, прекрати. Он смотрит.
Эд и вправду смотрел. Смотрел на женщину, которую использовал, которой позволял использовать себя, которой сломал жизнь и от мести которой едва не погиб. На эту изнеженную, взбалмошную, капризную девчонку, которая пришла к нему сквозь разделявший их ад битвы. Он смотрел и ждал, чтобы она сказала, зачем пришла.
Она ещё какое-то время всхлипывала, потом утёрла щёки ладонями, размазав слёзы. Утром, не предвещавшим никакой беды, она успела накраситься, и на скулах у неё остались потёки макияжа.
- Я к тебе от отца, - сказала Лизабет Фосиган. - Он зовёт тебя.
4
Вход в подземелье скрывался в пологом холмике, омываемом Силмаэном. Здесь река извивалась, образовывая излучину, и замедляла бег, так что её можно было перейти вброд. Здесь Северина из аптеки "Красная змея" собиралась покончить со своей жизнью пять лет назад, но вместо этого спасла жизнь Адриана Эвентри, раненного и брошенного умирать теми самыми разбойниками, которые убили её мужа и сына. Здесь, в низкой сланцевой пещере, вход в которую почти скрывался за кустарником и травой, пряталась деревянная дверь, которую отперла дрожащими руками Лизабет Фосиган, прошептав: "Сюда".
Если очень постараться, то можно убедить себя, что виновны во всём места, а не люди. Боги, но не люди. Кто и что угодно, но только не ты.
Ход был узким, с низким потолком, поддерживаемым лишь деревянными сваями, вбитыми в земляные стены. Сваи не прогнили - видимо, их регулярно меняли, ибо никто не мог сказать, когда великому конунгу или кому-то из его родни понадобится бежать из своей твердыни, словно крысам с тонущего корабля. Эд знал, что Грегор Фосиган не побежит. Странно, что он послал Лизабет; но, если задуматься, кого ещё ему было послать? Остался ли рядом с ним хоть кто-то, кому он посмел бы довериться? Лизабет он мог не доверять тоже, но её он по крайней мере любил.
Уже через двадцать шагов ход резко шёл вниз, извиваясь спиралью крутых степеней. Слева доносился гул, шорох и ворчание ила и гальки, шевелимой потоком. "Вода рядом со мной, - думал он, ступая почти в полной тьме следом за Лизабет, несшей перед ним факел. - Вода рядом, совсем близко - быть может, уже следующая волна размоет наконец тонкую преграду земли и зальёт нас обоих, и всё кончится вот так".
- Осторожно, - услышал он хриплый голос Лизабет. - Сейчас будут ступени вверх.
Эд протянул руку в темноте и взял её ладонь. Она дрогнула, и он чуть сжал её руку в своей. Он ничего не сказал, и она не сказала, только после короткого колебания сцепила холодные пальчики вокруг его руки.
- Дай факел, - сказал Эд. - Я пойду вперёд.
И так они шли - мимо потока, сперва воды, потом - битвы, бесшумные, никем не замеченные, словно призраки. Под ногами хлюпала грязь, пищали крысы. Лизабет до смерти боялась крыс. Впрочем, с некоторых пор Адриан Эвентри их тоже не любил. Порой ему казалось, что истинные короли мира - это именно они. Хозяева подземелий, те, кто устроят пир на наших костях, когда мы упадём без сил.
Но он не собирался падать.
Он почувствовал сквозняк и понял, что выход близко. Они выбрались из хода в узкой замковой галерее, заброшенной, покрытой пылью и паутиной. Эд сразу узнал это место: в этой части замка были покои леди Аурелии, второй и последней жены Грегора Фосигана, умершей при рождении Квентина. Здесь она умерла, и с тех пор конунг велел заколотить это крыло и запретил кому бы то ни было входить сюда. Многих удивила такая сентиментальность. "Ну конечно, - подумал Эд. - Я давно мог бы догадаться".