Рейнальд Одвелл не шелохнулся, когда болт просвистел мимо его шеи - так, будто приготовился к смерти и смирился с ней, а скорее так, будто не мог поверить, что Адриан действительно выстрелил. Ещё мгновение он не двигался, словно недоумевая, почему всё ещё жив. Потом его губы шевельнулись, и Адриан знал, что первым словом, которое из них вырвется, будет слово "Стража!". Поэтому он выпрямился, бросил арбалет на пол и сказал голосом, показавшимся ему совершенно чужим:
- Поглядите, кто это.
Рейнальд Одвелл посмотрел на него с недоумением. Он слегка переместился, и теперь лунный свет озарял его лицо. Он нерешительно оглянулся себе через плечо и посмотрел вниз - туда, где лежал человек со стрелой Адриана в глазу. Человек, несколько секунд назад появившийся за спиной Рейнальда Одвелла с клинком, блеснувшим в лунном свете. "Вы следили за мной, милорд, но и за вами следили тоже. Это прятки-догонялки; не зная всех правил, трудно играть и ещё труднее выиграть".
- Узнаёте его?
- Кажется, один из акробатов, - неуверенно проговорил Рейнальд, вглядываясь в темноту. - Тот, который пел…
Он повернул голову и посмотрел на Адриана, будто только теперь осознав, что произошло.
- Проклятье, мальчик, - сказал он. - Ты отлично стреляешь.
Какое-то время они смотрели друг на друга, соединённые белым лунным лучом, падавшим в пролом.
Потом Рейнальд Одвелл мягко спрыгнул вниз.
- Почему ты это сделал?
Тон, которым он задал этот вопрос, отличался от всего, что Адриан слышал от него прежде. В нём не было больше ни нарочитой мягкости, ни ласкового упрёка, ни показного участия, ни столь же фальшивого сожаления. Это был сухой и отрывистый голос человека, обнаружившего, что игра, которую он затеял, имеет на самом деле вовсе не те правила, которые он почитал заведомо выигрышными. Это был человек, осознавший, что вёл себя словно глупец. Человек, который очень не любил, когда его выставляли глупцом.
Адриан слегка улыбнулся ему. Впервые за весь этот безумный вечер он совершенно не чувствовал страха.
- У тебя был выбор, - в голосе Одвелла звенело нетерпение. - Его или меня. Почему его? У тебя счёты с ним? Ты…
- Я даже не видел его лица.
Рейнальд Одвелл шагнул к нему. Адриан предостерегающе поднял руку. Одвелл остановился.
- Теперь, - сказал Адриан, - вы отпустите меня.
- Что?
- Вы отпустите меня. Позволите мне уйти… к моему брату. Без выкупа, без условий. Просто так, в благодарность за то, что я спас вашу жизнь. И когда я окажусь с Анастасом, я расскажу ему об этом. Расскажу о жесте доброй воли, которым вы доказали, что действительно не хотите вражды с Эвентри. Я скажу ему, что спас вашу жизнь, а вы взамен вернули мне свободу, и это первые узы между нашими кланами, не замешанные на ненависти. Это будет лучшим доказательством для него. А может, и единственно возможным.
Рейнальд Одвелл долго смотрел на него - не так, вовсе не так, как прежде. Потом, ни слова не сказав, повернулся спиной и пошёл к двери. Его кулак требовательно заколотил о доски. Снаружи послышались изумлённые вскрики, дверь отворилась - и солдат, шагнувший на порог, рухнул наземь от могучего удара в челюсть.
- Чем вы тут занимаетесь, отребье?! - рявкнул лэрд Одвелл, став в этот миг как две капли воды похож на своего брата-близнеца. - Совсем уши позакладывало?! Марш за амбар, там труп!
- Т-труп? - выдавил, пятясь, второй стражник, пока первый, потирая челюсть, стонал у ног своего лорда.
Лэрд Одвелл шагнул за порог. И только тогда повернулся и посмотрел на Адриана.
- Благодарю вас, лэрд Эвентри, - сказал он. - От всей души и от имени своего клана.
Адриан прикрыл глаза - на миг, только на один миг. Попытался представить лицо Энгуса Линлойса, его мёртвые глаза, глядящие мимо старых досок в ночное небо над Эвентри.
И поднял руку ладонью вперёд, показывая, что принимает благодарность.
Он покинул Эвентри - на следующие двенадцать лет, хотя не мог об этом знать - утром следующего дня, едва рассвело. Судя по торопливости, с которой его отряжали, Рейнальд не обсуждал своё решение с Редьярдом Одвеллом и Топпером Индабираном. Адриан про себя счёл это правильным. Он надеялся, что Рейнальд просто выпустит его из замка на все четыре стороны, но тот, похоже, слишком дорожил шаткой перспективой перемирия с Эвентри. Он хотел быть уверен, что Адриан доберётся до своего брата в целости и сохранности, посему выделил ему троих сопровождающих из числа собственных телохранителей. Адриан хотел было возразить - но, сообразив, что, по-хорошему говоря, у него нет для того оснований, прикусил язык. Ему позволили выбрать лошадь из конюшен Эвентри. Адриан взял Буревестника, резвого гнедого, на котором не раз обходил Анастаса, когда им вздумывалось устроить скачки. Конь узнал его и радостно фыркнул, ткнувшись носом Адриану в ладонь. Это было единственное знакомое существо, которое не было изумлено, увидев его здесь. От этой мысли веяло домом.
Рейнальд дал ему серый плащ - набросить поверх слишком приметной одежды красно-белых цветов. Адриан принял этот подарок с едва ли не большей благодарностью, чем коня.
Арбалет он оставил на складе, но украденный оттуда стилет всё ещё висел у пояса. Рейнальд увидел его, но ничего не сказал.
- Скажи своему брату, что я хочу переговоров, - сказал он Адриану на прощанье. - И что готов приехать к нему сам, если он гарантирует мне личную безопасность.
Адриан кивнул, придерживая Буревестника, нетерпеливо перебиравшего копытами. Его конвоиры - или его эскорт? - помалкивали, не смея встревать в разговор. Их взгляды были сонными и равнодушными; они не понимали, что происходит, не знали, кого им велено сопровождать, и мало этим интересовались. Адриан протянул Рейнальду Одвеллу руку.
- Мы квиты, - сказал он - и почувствовал себя странно взрослым и усталым от этих слов, хотя и прежде сотни раз говорил их - тому же Анастасу, когда удавалось отплатить за причинённую раньше пакость.
Рейнальд Одвелл сжал его ладонь в своей, и Адриан отчётливо увидел, насколько мужская рука больше и крепче его собственной руки.
- Я думаю, мы ещё увидимся, - сказал он и махнул рукой, давая знак открыть ворота. Адриан стукнул пятками бока коня.
Из ворот Эвентри он выехал во главе кавалькады. На горизонте вставало солнце.
Ехали до полудня. Когда оказались на распутье дорог, одна из которых уводила в глубь фьева, две другие - к соседним землям, Адриан остановил коня и спокойным тоном, который со вчерашнего дня давался ему на удивление легко, поблагодарил своих стражей за сопровождение. Он надеялся, что, если будет достаточно убедителен, они поверят, что он волен отпустить их, когда хочет - ведь, судя по всему, они не получили от Рейнальда прямых указаний конвоировать его. Рейнальд резонно предположил, что Адриан сам будет рад пользоваться их защитой, пока не достигнет Лакмора, где расположились силы его брата.
Расчёт оказался верен. Они ему поверили.
Он ехал какое-то время один на юго-запад от развилки, на случай, если они следят за тем, куда он направляется, а на следующем повороте свернул на север. Он крайне смутно представлял себе, куда и как ему теперь добираться. Сознание жгло мыслью, что сейчас он ближе к Анастасу, чем за все последние месяцы - только свернуть на другую дорогу… Несколько лиг до Анастаса… до возможности бросить всё, что он так не хотел на себя взваливать.
Адриан подумал о мэтре Лоране, оставшемся в замке Эвентри при Рейналде Одвелле. Тронул лежащие за пазухой листки, переписанные его собственным почерком - он закончил их копировать накануне вечером, перед самым пиром. Потом оглянулся и посмотрел на юго-запад, туда, где посреди полей колыхались на осеннем ветру собранные стога.
Он не знал, что в это самое время Редьярд Одвелл, услышав от своего брата, что тот сделал, встал и влепил ему пощёчину на глазах у Топпера Индабирана и полудюжины прочих септ клана Одвелл. Не видел, как изменилось лицо Рейнальда после этого, и не мог подозревать, к чему приведёт совсем скоро эта пощечина, полученная из-за него.
Также он не знал, что двух ротозеев-стражников, игравших ночью в кости у склада с оружием, утром сбросили с крепостной стены на верёвках, опутавших их шеи, и те повисли с вывалившимися, распухшими языками.
Ещё он не знал, что лорд Харротей, который накануне напился слишком сильно и слишком быстро, чтобы следить за своей шлюхой, протрезвел к вечеру следующего дня и, прознав, что она обжималась с мальчишкой Эвентри, свернул ей шею в припадке ревности. Не знал он и того, что этой шлюхе, чьего имени он не знал тоже, не хватило всего двух месяцев, чтобы встретить на перекрёстке дорог явление Ясноокой Уриенн, раскаяться и начать добродетельную жизнь.
Но самым главным из того, чего не знал Адриан, было то, что его брат Анастас, услышав о смерти верного Линлойса, пробравшегося на свой страх и риск в Эвентри с целью спасти оттуда Адриана, пришёл в ярость, какой прежде никогда не знал. Те, кто помнили его деда, лорда Уильяма, говорили, что Анастас стал очень похож на него в тот миг, когда схватил за спинку резное кресло и с грохотом швырнул его в стену. Потом он выпрямился, тяжело дыша, обвёл потемневшими глазами своих застывших соратников и поклялся, что не будет знать ни сна, ни покоя, пока не вырежет клан Одвелл до последнего проклятого ростка.
Адриан не знал о том, сколько крови, страданий и смертей - одно чуть раньше, другое чуть позже - принесла эта ночь, когда он пытался направить свою жизнь в русло, казавшееся ему верным. Если бы Адриан знал об этом - он бы, возможно, остановился.
Но он не знал. И с этим незнанием нёс свою вину, не чуя её тени за плечом.