Записали? Отлично! Теперь правила игры.
Вам надо открыто, перед web-камерой, обсудить вопрос, и через полчаса ответить. Вы можете в процессе обсуждения звонить по телефону, кому хотите, но разговор должен проходить открыто, по громкой связи. Ваш ответ озвучит тот из вас, кого вы выберете открытым голосованием. Опасайтесь дать неправдивый ответ. В этом случае придется отвечать снова уже на расширенный вопрос. И, вы потеряете одну попытку из трех. В случае, если за полчаса вы не успеете найти ответ, то будет добавлено полчаса, но одна попытка также теряется. Повторяю: попыток всего три, и если вы исчерпаете их все, то практически рядом с вами будет взрыв эквивалентный полтораста тоннам тротила.
Видите, как все просто? А теперь - таймер включен! Работайте, леди и джентльмены!
…
Доктор Гюискар выключил микрофон, повернулся к майору Туроффу, и сообщил:
- В этом первом получасовом раунде ничего интересного не будет. Подопытные еще не осознали, что в этом шоу не удастся отделаться привычной ложью. Так что мы можем продолжить наш частный семинар. Я обещал показать две модели управляемого бытия: модель Уэллса - постмодернизм-Ф, и модель Оруэлла - постмодернизм-Д. Литера "Ф" означает футуристический, а литера "Д" - деградированный. Начнем с романа Уэллса "Машина времени". Герой отправляется в объективное будущее, и видит там ужасные изменений цивилизации, а затем возвращается обратно и делится впечатлениями. Его знание о будущем можно применить в настоящем: сменить социальные доктрины так, чтобы перевести будущее на рельсы, ведущие к более симпатичным перспективам. Это принцип модели-Ф: управление историей, для оптимизации объективного результата.
- Быть, как боги? – спросил Турофф.
- Да, Отто, можно сказать и так. Путешественник во времени явно несет на себе черты языческого божества, или культурного героя из языческих мифов. А теперь перейдем к роману Оруэлла "1984". Некая партия, чтобы укрепить власть постоянно корректирует прошлое путем подмены архивов прессы. Мы упоминали такой метод, говоря о демоне, который меняет дневник путешественника на фальшивку. "Кто владеет прошлым, тот владеет будущим" - так у Оруэлла. Это модель-Д. Она тоже управляет историей, но в другом смысле, чем модель-Ф. По-вашему, Отто, в чем главное различие между ними?
- Ну… Для постмодернизма-Д не нужна машина времени.
- О! Оригинально! – доктор Гюискар улыбнулся, - Но для постмодернизма-Ф реальная машина времени тоже не обязательна. Хватит и виртуальной прогнозной машины.
- Ладно, - сказал майор, - тогда я, как в примере с демоном, и скажу, что модель-Д, это общество у, которого бытие порченное, ненастоящее.
Возникла пауза, а потом Гюискар медленно трижды хлопнул в ладоши.
- Да! Постмодернизм-Ф расширяет бытие общества, за счет добавки многовариантного будущего, существующего одновременно с настоящим, а постмодернизм-Д погружает общество в деградированное бытие, состоящее из фальшивого прошлого и застывшего настоящего, в котором де-факто ничего не происходит, а лишь произвольно меняются смыслы. Диалектически, модель-Д - это небытие людей. В нем не может существовать субстанциональные субъекты, поскольку прошлое переменно, а будущего нет вовсе.
- Извините, Мартин, но я не знаю, что такое "субстанциональные субъекты".
- Это – ответил Гюискар, - человеческие индивиды с их персональной историей, и с их персональными желаниями, суждениями, устремлениями, и планами на будущее.
- Хм… Я не понял, Мартин, а что помешает им существовать в модели-Д?
- Им помещает ключевой принцип модели-Д, это очевидно. Вы читали Оруэлла?
Майор Турофф утвердительно кивнул.
- Да, я читал, но довольно давно.
- Хорошо, - Гюискар улыбнулся, – а вы помните там термин "не персона"?
- Да, это я помню. Такая форма ликвидации инакомыслящих, когда кроме физического уничтожения, проводилась еще и стирание информации об уничтоженной персоне. По некоторым данным, именно так борются с инакомыслием в Иране и Северной Корее.
- И у нас во Франции, - сказал Гюискар, - именно так исчезла Фелиси, моя дочь.
- А-а… - начал Турофф, но решил, что лучше просто сказать, - …Мне жаль, Мартин.
- Вы подумали о другом, - немедленно отреагировал Гюискар, - говорите, это важно.
- Ну… - майор вздохнул, - …Я хотел уточнить: ваша дочь умерла, а не исчезла.
- Вот тут вы неправы. Скажите, вы читали полицейское досье на Фелиси?
- Да, это было моей обязанностью.
- Понятно, что это было вашей обязанностью. И что вы скажете об этом досье?
- По-моему, - честно признался Турофф, - там много подтасовок.
Гюискар прервал его, резко ударив кулаком по столу.
- Это не подтасовки, а псевдо-биография молодой особы, которая сразу по окончании средней школы перешла к жизни в притонах, и к торговле своим телом за наркотики. В финале – смерть от передозировки фенобарбитала после платного секса с несколькими случайными партнерами. Нечего расследовать. Никто не будет всерьез рассматривать версию о групповом изнасиловании и казни путем смертельной инъекции. Не так ли?
- Мне, - ответил Турофф, - трудно с вами согласится. Как я уже сказал, в досье полно подтасовок и, если бы это зависело от меня, то я бы открыл дело об убийстве.
- Это непроверяемое утверждение, Отто. Ведь от вас ничего не зависит.
- Мартин, вы напрасно так думаете. И, если вы намерены вывести убийц на чистую воду, чтобы добиться открытого суда, то я обещаю вам помочь.
- Фу, - Гюискар скривился, - что за ерунду вы говорите? Какой открытый суд, если казни студентов из клуба франко-дзен были одной из мер по укреплению молодого новейшего порядка в Европе, после принятия закона Ван дер Бима? Хотя, этот слизняк Ван дер Бим только внес закон, а настоящих инициаторов мы выявим в нашем эксперименте.
Вот теперь Турофф понял всю картину. Январские зачистки ни для кого в полиции не являлись тайной. Но, выглядело все так, будто мишени - только студенты-мусульмане, состоящие в клубах салафитского толка. Ходили слухи, что жертвами зачисток порой становились студенты из других "анти-христианских" религиозных клубов. Что ж, это значит, что слухи возникли не на пустом месте. Турофф кивнул и тихо произнес.
- Значит, клуб франко-дзен…
- Вы удивились, но не сильно, - заключил доктор Гюискар.
- Да, - сказал майор, - но, все-таки, я уверен, что можно добиться суда.
- А смысл, Отто? Какой смысл?
- Смысл? – переспросил Турофф, - Ну, как минимум, наказать виновных.
- Вот, - сказал Гюискар, - еще один философский вопрос: что такое вина? На кого она ложится в случае, если криминальные акты негласно инициируются партией власти?
- Это не философский вопрос, - возразил майор, - есть Нюрнбергский прецедент. Вина ложится, во-первых, на всю партию, а во-вторых, на отдельных деятелей.
- Знаете, Отто, выводы Нюрнбергского процесса как раз поднимают тот философский вопрос. В Нюрнберге победители, оккупировавшие Германию, судили побежденных. Процесс был политическим, а итог был заранее ясен. Побежденный всегда виновен.
- Мартин, не мне тягаться с вами в полемике. Но скажите: чего вы добиваетесь?
- Ничего. Ведь я теперь не субстанциональная персона, а всего лишь демон, временно присутствующий в испорченном бытии, в функциональном качестве орудия кармы.
Тут майор Турофф вспомнил, что имеет дело с Ганнибалом, и даже удивился, что так надолго (почти на час) мог забыть об этом. А тем временем, приближался следующий гротескный акт шоу с политиками-заложниками во Дворце Европы.
…
Как и следовало ожидать, для ответа оказался выбран лидер Фракции Народа Европы (христианско-консервативной партии, имеющей большинство в евро-парламенте).
Обычный надутый индюк-чиновник лет 60, по имени Иоганн Зеештейн.
- У вас готов ответ? – спокойно поинтересовался Гюискар.
- Да, у меня готов ответ, и я хочу уточнить: это общая позиция все фракций.
- Тем лучше, мистер Зеештейн. Начинайте, я вас слушаю.
- Прежде всего, - произнес глава фракции большинства, - я хочу напомнить, какая была обстановка в Евросоюзе на протяжении двух десятилетий, до принятия закона о защите европейской цивилизации. Народы Европы, отравленные пропагандой толерантности и мультикультурализма, неоязычества, неомарксизма, неошаманизма, легких наркотиков, интернет-порнографии, и сексуального промискуитета, включая гомосексуализм, были близки к необратимой гибели – сначала духовно-культурной, потом демографической. Европу наводнили орды исламских фундаменталистов, а коренные европейцы иногда боялись выйти на улицу. Среди европейцев критически упала рождаемость. Молодежь, получив образование, зачастую мигрировала в Америку. Но, перед лицом катастрофы, здоровое ядро европейской нации, объединенное христианской религией, нашло силы сплотиться вокруг церкви, и провести спасительные реформы. Закон Ван дер Бима был важной, и одной из первых ступеней таких реформ, которые сразу же дали результат и продолжаются при поддержке народов в обновленном общеевропейском доме, откуда изгнаны чужеродные силы исламского фундаментализма и левацкого неомарксизма. В начале наш путь к свободе и к реставрации исконной культуры труден, и враг надеется посеять смуту в наших рядах. Каждую нашу ошибку враг стремиться представить, как преступление, а каждого, кто случайно оказался обижен – сделать своим агентом. Но, освобожденные народы Европы полны решимости двигаться по избранному пути, а парламент Единой Европы готов разъяснять свою позицию всем, кто спросит. Даже предубежденным людям, таким как вы, мистер Гюискар. Я закончил. Благодарю вас.