- Все я помню. Но подать мне руку он никогда не откажется, а учитывая, что Мелли всего лишь Лу, то для всего света я буду подругой Абеля.
- Ровно до того момента, пока он не придет куда-нибудь с ней. Или еще с кем-нибудь.
- Не будь занудой, Крис. Зато в этот раз буду блистать я. За ним все курсантки охотятся не меньше, чем за тобой. - Она показала брату язык.
- Просто интересно, тебе-то зачем? Ведь наше положение достаточно высоко, чтобы за тобой бегали женихи, а не наоборот.
- Какие там женихи? Во всей академии лишь трое Ли. Один уже дважды женат, второй урод, а третий так гордится своей принадлежностью к императорскому дому, что задирает свой нос, будто он по меньшей мере Ла. Или мне выбирать из тех, кто ниже титулом? Так там либо наглецы, либо скромники. И каждый второй думает о статусе, который приобретет, женившись на мне. Чего в них интересного, кроме возможности взять себе нескольких мужей?
- Хотя бы и так. - Кристофер засмеялся. - Одна из маленьких прелестей титула - иметь несколько мужей. Или жен.
- Такому бабнику, как ты, подобное, может, и интересно, а мне нет. Зачем несколько, если среди множества Ло сложно найти даже одного подходящего. Иметь двух плохих супругов еще хуже, чем не иметь ни одного. К тому же я и не собираюсь замуж. Мне всего лишь пятнадцать.
- А как же Абель?
- У Абеля есть Мелисанда. Если ты не заметил, я хочу пройтись с ним под ручку и потанцевать. Про замужество я не говорила ни слова. - Кристина резко отвернулась от брата, взмахнув собранными в хвост волосами.
- Ну не сердись. - Кристофер изменил свой тон с насмешливого на примирительный. - Просто ты так упорно зовешь его на все мероприятия подряд, что мне показалось, будто он очаровал тебя как мужчина.
- А даже если и так? Почему он не может очаровать? Разве он уродлив или глуп? Или его положение не соответствует нашему? Ах да, я забыла. Он же Гнец. То есть хитрый и подлый шпион, втирающийся в доверие.
- Крис, прекрати, - взмолился Кристофер. - Ты будешь припоминать мне однажды сказанную глупость до конца жизни. Я уже давно понял свою ошибку.
- Неужели? - Кристина повернулась к брату и посмотрела на него делано удивленными глазами.
- Да. Ну какой из Абеля шпион. Он скорее спрячется ото всех, чем будет втираться в доверие. Я думаю, он и с нами так часто общается только потому, что тебе тогда пришла идея попроситься в одну группу. Так что я давно выбросил из головы подобные мысли.
- Ты все-таки бываешь разумен. Иногда. - Кристина повернулась на сиденье полностью, сев лицом к брату.
- А теперь, когда мы решили, что именно я дурак, ты мне расскажешь? - Кристофер посмотрел на нее умоляющими глазами.
- Расскажу что? - спросила сестра.
- Про Абеля. Он действительно нравится тебе как мужчина? Ты хотела бы выйти за него замуж?
- Я как-то не думала о таком, - улыбнулась Кристина. - Может быть. Во всяком случае, он не вызывает отвращения. С ним можно поболтать. И при таком муже мне все бы завидовали. Но я как-то еще не думала о супружестве. Вообще.
Ла Абель Гнец
Минут десять мы просто шли молча. Пока не покинули территорию академии.
- Я могу спросить? - поинтересовался Штефан.
- Разумеется, - сказал я. - Ты имеешь право на некоторые ответы.
- Ключевое слово "некоторые", я полагаю? - не смог удержаться от язвительности он.
- Ты правильно полагаешь, - поддержал его легкомысленный тон я.
Мы засмеялись.
- Расскажи о своем умении драться, - попросил наконец Штефан. - Я понимаю, что у тебя могут быть свои секреты, но мне бы хотелось иметь некоторое представление о твоих возможностях в свете предстоящей совместной работы.
- Беда в том, что я сам имею лишь весьма отдаленное представление о них. Это не совсем мои умения. Можешь считать меня жертвой некоего эксперимента.
- Проект "Двуединый"? - уточнил Штефан.
- А ты очень информированный. - Я не ожидал этого, но удивлен не был. - Что ты о нем знаешь?
- Немного. В основном общеизвестные факты.
- Ладно. Тогда сейчас ты услышишь историю с другой стороны. - Я погрузился в воспоминания. - Знаешь, я по большому счету не помню ни сам проект, ни то, что было после. Так, обрывки. Отдельные моменты, ощущения, сильные чувства - я ведь был ребенком. Просто однажды у меня появилась подруга. Ее звали Диана. Самого момента нашего знакомства я не помню, и сейчас мне кажется, что она всегда была рядом со мной. А тогда… Как ты думаешь, что чувствуют родители, когда видят, как их ребенок разговаривает с несуществующим человеком?
- Не знаю, - сказал Штефан. - Никогда не был родителем.
- Я тоже не знаю. Но, судя по их поведению, они не обрадовались. Я говорил с Дианой, как шестилетний ребенок может разговаривать с… ну, скажем, трехлетним. Это были не слова - ощущения, образы, интуитивные понятия. У меня никогда не было друзей, а она изменила это. Может, тогда я и придумал ей имя. Рассказать о ней родителям было, наверное, первой серьезной глупостью в моей жизни. Помню, как мать плакала, прижимая меня к себе, и обещала, что меня вылечат от голосов в голове. Из всего сказанного ею я понял лишь то, что они хотят лишить меня Дианы - убить ее. Испытанный тогда страх не могу забыть до сих пор. Со мной работал психо Мирдин. Я выспрашивал его о том, что и как он делает, чтобы понимать, как правильно бороться с ним. Немного странно, но Мирдин всегда подробно рассказывал и описывал свои действия. Он даже учил меня азам и рекомендовал некоторые книги. Возможно, он надеялся, что практика в искусстве психо позволит мне легче перенести последствия столь серьезного вторжения в разум. Не знаю. В любом случае я много читал и практиковал то, о чем узнал, на собственном разуме. Сколько все длилось, сейчас сложно установить. Но где-то от полугода до года. В конце концов мое сознание обрело условную стабильность. Что конкретно из наших действий привело к этому - неизвестно.
- Мм. Я слышал, что тебя лечили три года.
- На самом деле гораздо дольше. Три года прошло, прежде чем в мою медицинскую карту поставили отметку "состояние стабильное, угрозы не несет". То, что мой разум уцелел, вовсе не означает, что Диана куда-то исчезла или что я полностью избавился от проблем ментального плана. Три года, о которых обычно говорится, потребовались на то, чтобы научиться скрывать существование моей подруги: не говорить о ней, не делать странных действий, не выглядеть подозрительно. На то, чтобы полностью упорядочить свой разум, мне понадобилось еще три года после того. Можно достигнуть очень многого, обучаясь по четырнадцать часов в день.
- М-да, - пробормотал Штефан. - Так ты еще и психо, получается? А какой ступени?
- Если брать официальную классификацию, то первой. А если нет, то не знаю. Упорядочивание разума и, как следствие, абсолютная память являются четким признаком четвертой ступени. Но я абсолютно неспособен воздействовать на окружающих, что является обязательным признаком второй.
- Еще и абсолютная память. Ладно, хоть в мозгах не копаешься. А Диана, о которой ты говорил, она сейчас по-прежнему в твоей голове?
- Да.
- То есть у тебя раздвоение личности, и ты, считая себя Дианой, можешь мочить всех, как тех вчерашних парней?
- Нет. Я - это я, а Диана - это Диана. Я могу попросить ее сделать что-то и позволить контролировать мое тело. Никаких изменений в моем разуме при этом не происходит.
- То есть она вроде как отдельный человек, сидящий в твоей голове?
- Да.
- А не боишься, что однажды она захочет контролировать твое тело?
- Не боюсь. Такое просто невозможно. Даже если не принимать в расчет тот момент, что я "главнее" в управлении телом. Диана просто не захочет. С точки зрения обычного человека, она очень ущербная личность: у нее есть эмоции, некоторые инстинкты, жажда познания, но нет желаний.
- Проклятье, ну и каша у тебя в голове, - выругался Штефан.
- А я никогда и не утверждал, что нормальный.
- Ты нормальный. Поверь мне. Я знал одного парня, который считал, будто растения хотят его смерти. Вот он был ненормальным. А когда на одной операции мы наткнулись на трентов, этот псих единственный не получил ни царапины. Так что пока девчонка внутри головы не мешает тебе жить, все в порядке.
- Интересный взгляд на вещи. Я его обязательно изучу.
- Изучи. Но я бы на твоем месте плясал от счастья. Быть единственным выжившим - огромное достижение.
- Я не единственный. Есть еще, - просветил я его. - Многих действительно умертвили, когда состояние их разума отошло слишком далеко от нормы. Но кое-кто почти справился. Пару лет назад таких было трое.
- То есть ты не уникален?
- Если ты имеешь в виду Диану, то уникален. У всех выживших, кроме меня, крайне плохая социализация и различные умственные расстройства. Впрочем, последнего я тоже не избежал. Я полагаю, что на самом деле разница между нами сильно зависит от условий содержания в течение прошедших лет. Если бы я вырос не под опекой матери, а в лаборатории и военных лагерях, как остальные, то, возможно, не сильно бы от них отличался.
- Угу. Ну в общих чертах я понял. Тебя держали дома в прекрасных условиях, но взаперти. Лет десять. А ты в это время читал книги. И наверняка что-нибудь вычитал. Судя по тому, какими умными словами вы постоянно бросаетесь с Мелисандой, в магии ты тоже разбираешься. Однобоко и на уровне четвертой ступени. Как с психо. - Штефан усмехнулся.
- Да, - просто ответил я.
- Что "да"? - переспросил он. А потом, видимо, до него дошло. - Ты серьезно?
- Разумеется, серьезно. Правда, официально мне могут присвоить разве что первую ступень.