* * *
Под руководством моих верных ведьмочек, матери и дочери, я узнала много нового и интересного из области темной магии. Например, научилась покидать собственное тело и путешествовать, как дух, на огромные расстояния, в одну секунду. Через мир Нави можно переместиться куда угодно, главное научиться управлять процессом, чтобы попадать туда, куда тебе хочется, а не туда, куда занесёт.
С каждой новой попыткой управляться с новой способностью становилось всё легче. Каждый раз я удалялась всё дальше от лежащего на кровати тела. Не прошло и месяца, а в своем бестелесном виде я уже могла разгуливать по бульварам Бэртон-Рив.
Нырнув, как в ледяную воду, в коридор, полный теней, я открыла глаза уже на другом его конце, оказавшись в элегантном, просторном особняке. Ничто в окружающей обстановке не напоминало Фиар, с его монолитностью, основательностью и фундаментальностью. Это был другой мир. Утонченный, прекрасный, жестокий в своей изысканной красоте мир Эдонии.
Через плохо занавешенные окна в комнату проникал тусклый свет фонарей. На столе выделялся канделябр со свечами. Картину дополняли бокалы с красным вином.
Эллоисент сидел за столом. В словно заштрихованной тенями комнате он выглядел размытым пятном, выделялась только его белоснежная рубашка с пышным, манерным жабо. Чёрные волосы были перехвачены лентой, на лоб падало несколько тонких, вьющихся мягких прядей. Изящные руки с бледными чуткими пальцами лениво, почти невесомо удерживали бокал на весу. Легкие тени зачарованно пробегали по неестественно бледному лицу, огоньки свечей перекликались с огоньками в глубине зелёных кошачьих глаз.
На какое-то мгновение я испытала непреодолимое желание дотронуться до него, коснуться волос, руки, лица.
Но к счастью возможностей для этого у меня не было.
Эллоисент был не один.
Она была красива: изящная ладонь в маленькой перчатке, стройная лодыжка, маленькая ступня в очаровательной чёрной туфельке, безвкусно-манящие оборки кричаще-алого платья, шляпка в тон платью на короне из белокурых волос.
Красавица игриво поводила ярко накрашенными коготками по руке Эллоисента. Потом её шаловливые ручки будто ненароком перебрались ему на бедро, туго обтянутое брюками.
Эллоисент с ленивой улыбкой обнял покатые плечи незнакомки и притянул её к себе, откровенно увлекая в водоворот страсти. Казалось, каждое движение, каждое касание друг к другу только усиливало голод любовников, заставляя их воспламеняться сильнее.
Я не стала смотреть на то, чем всё это закончится. Глядеть как отец твоего ребёнка ласкает твою соперницу всё равно, что проворачивать нож в ране.
Эллоисенту в тот вечер повезло, что я была всего лишь бестелесным духом и ещё не владела второй особенностью демонов - проникать в чужие тела.
Об этой особенности Танита рассказала мне чуть позже.
* * *
Демоны, как известно, бестелесны, им не нужна дополнительная энергия для поддержания жизни в оставленной ими телесной оболочке. А для меня этот вопрос оказался вопросом жизни и смерти.
Так плавно мы с ведьмочками подошли к необходимости человеческих жертвоприношений для продолжения нашего тайного колдовства.
Для ворожбы того уровня, которую мы практиковали, количество жертв требовалось увеличить, что в городке, где все знают друг друга, проблематично. Трудно убивать и оставаться незамеченным там, где народу наперечёт. Кроме того, убивать ни в чем неповинных людей мне это претит. Незнакомцы - другое дело, хотя тоже неприятно.
- Совершать ритуальные жертвоприношения в Фракптоне рискованно, - поделилась я с Марайей. - Нужно немного подправить магическую формулу так, чтобы здесь жертва была символической, коза там или свинья, лишь бы кровь пролилась… а настоящую жертву найдём в Бэртон-Рив.
- Рискованно, ваше величество. Если допустить ошибку, вы можете серьёзно пострадать.
- Я не допущу ошибку, всё сделаю правильно.
Танита, в отличие от дочери, не пыталась меня уговаривать. За её плечами стояло больше пятидесяти лет и зим, она видела в этом мире всё, что только может увидеть человек и не боялась ничего.
Создав защитный круг из необходимых рун, мы принесли в жертву животное, чья энергия и кровь должны была поддерживать подобие жизни в оставленном мною теле до той поры, пока я не вернусь.
Риск был огромный. Стоило лишь ошибиться… или задержаться…
Легко, словно дым над костром, моя душа поднялась над телом и, не оглядываясь, рванулась вперёд. Расстояние, разделяющее Фракптон и Бэртон-Рив велико. Естественным перелётом, даже в мире духов, покрывать его в отпущенное время невозможно. Нырнув куда-то, наизнанку мира, недоступную простым смертным, я понеслась в длинном сером туннеле. Субстанция, заполняющая пространство вокруг, была похожа на вязкий кисель. Мир кружился всё сильнее, быстрее… я почувствовала необходимость вдохнуть, но не смогла.
Я не могла дышать!
Чернота надвигалась на меня физически, грозя раздавить и поглотить. Мне показалось, что я гибну и всё кончено, но в следующий момент осознала, что сижу в карете и жадно глотаю воздух.
Придя немного в себя, я достала из сумочки зеркальце и убедилась, что предо мною действительно то самое милое и ненавистное личико.
Итак, я попала по месту назначения. Чудно!
Вид родного города вызывал странное жжение в чужой груди, в которой билось вовсе не моё сердце - я узнала площадь перед театром. Вход в обитель граций и муз привычно сторожили стройные скульптуры, как всегда переливались водными звездочками фонтаны в аллеях. Ничего не изменилось: все так же не спеша разгуливали люди в предвкушении представления, попивали шампанское, злословили.
Эллоисент подъехал позже. И судя потому, что он был в приятной компании, встречи с блондинкой, в теле которой я пребывала, не предвкушал.
Я со смесью ярости и насмешки наблюдала, как он помогает спуститься с подножки кареты двум чаровницам. Очередным. Или вне очередным, тут как посмотреть.
Обе девушки выглядели очаровательно, сложно было даже сказать, которая из них красивей. Та, что с серебряными косами вокруг головы, чья красота казалась слишком нежной, хрупкой и ломкой, как осколок стекла или та, что с копной густых тёмных вьющихся волос, собранных в драгоценную сетку, с чертами резкими и хищными, но при этом гармоничными? Насколько я знала вкус Эллоисента, ему по нраву больше второе. Несмотря на его собственную, почти фарфорово-кукольную красивость, его всегда притягивали женщины второго типа, когда дело касалось простой и незатейливой страсти.
Я наблюдала за выражением его лица. Вот он игриво улыбается, вот подтрунивающее поднимает бровь, вот уже откровенно ухмыляется, повернувшись к темноволосой спутнице, раскланивается с проходящей мимо парой. Оглядывается на промелькнувшую рядом стайку девушек, провожая их заинтересованным взглядом.
Когда-нибудь всё-таки я оторву ему его голову!
С другой стороны, мертвым уже нельзя отомстить, мертвым всё равно. Нет, Эл, я не стану отрывать тебе голову, мне это будет больнее пережить, чем тебе. Лучше я сделаю твою жизнь невыносимой.
Я слышала, как вокруг шептались о том, что этот повеса Чеаррэ совсем обнаглел, притащил в театр обеих любовниц сразу. Компаний на троих в театре было не мало, но ни о ком другом такого не говорили.
И почему я верила, что мои чувства к Эллоиссенту остались в прошлом? Увы! Я по-прежнему больна им. Никогда не соглашусь назвать это чувство любовью - это зависимость, будь она трижды проклята! Как мерзкий шип, эта смазливая зеленоглазая тварь, засела мне в сердце!
Уже и сердца-то почти не осталось, а всё больно…
Как только все расселись по местам, свет начал гаснуть, погружая зал в полумрак.
Я постаралась взглядом отыскать того, ради кого пришла сюда, но он отыскал меня первым. Руку сжали прохладные твёрдые пальцы:
- Саитэ?..
Саитэ? Гиэнсэтэ? Забавно - всё на "тэ".
- Что ты тут делаешь, дорогая?
Я медленно подняла глаза.
Его тонкое лицо было так хорошо мне знакомо, что я знала его чуть ли не лучше собственного.
"Двуличная скотина!", - часто говорила о нём Сиэлла.
И была права.
Море обаяния, искромётного жизнелюбия, неиссякаемой галантности и - ни граммы искренности во всём этом, сплошное притворство. Маска сдержанности и ответственности так плотно приросла к нему, что даже в сумасшедших тренировках, даже в реальных драках на грани человеческих, а порой и нечеловеческих возможностей, Эллоиссент никогда не терял её. В любых сумасшедших попойках он всегда оставался сдержанным и собранным, в своё притворство он одевался как в броню.
И всё же я видела его без маски. Знала всю меру порочности, прячущейся за этим фарфорово-бледным личиком, всю глубину падения, возможную только в полёте.
- Что я тут делаю? - повела я обнажёнными плечами. - Разве не очевидно? Наслаждаюсь представлением, дорогой.
Судя по взгляду и выражению его лица, Эллоисент считал, что Саитэ этого делать не следовало.
- Ну, не будь букой, - надула я губки. - Разве одинокая женщина не может прийти в театр, чтобы насладиться музыкой? Мы живём в свободной стране, где эти невинные удовольствия доступны всем.
- Не всем. Лишь тем, у кого достанет денег купить себе такие замечательные драгоценности.
Гладкие прохладные пальцы легко заскользили вдоль золотой цепочки, подбираясь к груди. Его губы склонились к шее и против воли глаза мои закрылись от удовольствия, от тех острых ощущений, которые могли вызвать во мне только его губы.
- Прекрати, - велела я, хотя тело посылало ему совсем другие сигналы.