Как будто у "сына его" был шанс не согласиться? Обречённых всё равно казнят, с попустительством принца или нет. Тут ничего не исправишь. Так что благоразумие диктует единственный возможный выход, предусмотрительно царственным папенькой оставленный.
Я понимала принца, понимала короля, однако от увиденного у меня остался неприятный осадок. Дик*Кар*Стал прекрасный загонщик, он отлично гонит зверя на флажки, мастерски управляясь с противником. Фабриан наверняка уже считает, что его отец к нему слишком великодушен. Рыжий тоже почти боготворит своего "государя". Да что говорить? Я сама полностью прониклась его великодушием и почти готова примерить венец верной, послушной жены. Но иногда, вот как сейчас, маска с него соскальзывает, и я вижу… кстати, что я вижу? Сама толком не могу выразить словами, но, чтобы это не было, меня это очень настораживает. Не люблю я, когда за меня принимают решения, да ещё вдобавок делают вид, что это я сама так и придумала.
Кончилось всё тем, что принца освободили от оков, облобызали и принудили к миру.
- Итак, всё закончилось, ваше величество? - спросила я, когда мы остались с Дик*Кар*Сталом наедине.
- Закончилось? - Он скользнул по мне равнодушно-отвлечённым взглядом. - Что вы имеете ввиду?
- Эту военную компанию, направленную на подавление мятежников.
Дик*Кар*Стал пожал плечами:
- Мы возвращаемся в столицу, - был его вердикт.
Вот так. И понимай, как хочешь.
* * *
Заговорщиков, возглавивших заговор, бросили в тюрьму. Лишь спустя месяц после Туманного Сражения схваченным лордам официально были предъявлены обвинения в государственной измене. Тех, кто был рангом и достатком пониже, быстро предавали виселице без суда и следствия - жестка королевская немилость, немилосерден королевский гнев.
На следующий же день после битвы остроги оказались переполнены теми, кого подозревали не только в участии мятежа, но и в банальном к нему сочувствии. Королевское правосудие было скорым на расправу и не отличалось милосердием. Ещё более жутким было желание чинуш-подхалимов угодить королю или, под шумок, расправиться с давнишним недругом, должником или, наоборот, кредитором. Лес рубят - щепки летят. В нашем случае это были головы. Только за одну неделю, прошедшую после битвы, казнили свыше ста человек.
Дик*Кар*Стала хватило лишь на милосердие к собственному сыну - тому он строго погрозил пальчиком. Но к простонародью король оставался по-королевски же глух, хотя именно простой народ, на мой взгляд, карать было не за что. Народ - это слепая марионетка, от которой не зависит даже его собственное благополучие и жизнь.
От виселиц, настроенных на северо-западе страны, вдоль дорог стало тесно. Палачи работали, не покладая рук. Никого не беспокоило, сколько невинных жертв оказалось среди казнённых, да и действительно виноваты ли виновные?
Высокородных заговорщиков должны были судить.
Дик*Кар*Стал, сославшись на государственные дела, не смог присутствовать на суде, кронпринца, учитывая обстоятельства, никто об этом и не просил, так что представлять корону на этом достойном пера карикатуриста собрании досталось мне.
Всё, что от меня требовалось, это сидеть как кукла с глазами в королевской ложе и наблюдать за происходящем. Даже речи говорить было не нужно. Я сидела и глядела - с достоинством выполняла королевские обязанности.
Суд состоялся в замке Редерик. Зрелище, нужно отдать организатором должное, выдалось представительным - огромный зал, наполненный зрителями, верховный судья в алой одежде на высоком председательском троне, стулья поменьше для судей низкого ранга - всё чин чином.
Слушание дела началось и стража ввела заключенных. Судебный пристав, потребовал соблюдения тишины, шум голосов в зале стих.
Я с интересом разглядывала присяжных заседателей, давших клятву судить "милостиво и справедливо". Тяжелые подбородки, лежащие на ещё более широкой груди, заплывшей жиром, маслянистые бегающие глазки и отвисшие щеки редко у кого ассоциируются с благородством. Внешность этих людей свидетельствовала о том, что ими могло двигать всё, что угодно, но только не милость или справедливость.
Председательствовал на этом прелестном собрании лорд Акс, высокий худой человек лет под сорок с продолговатым лицом, которое можно было бы даже назвать красивым, если бы не его выражение. Ограниченный снобизм проглядывал в глазах, устало прикрытых набрякшими веками, брезгливо поджатых узких бескровных губах. Люди, подобные ему рождаются уже стариками, отрицают радости жизни и всю жизнь ходят, как по линейке.
К судьям вывели подсудимого. Немытые волосы космами падали ему на плечи, одежда сопрела и превратилась в лохмотья, лицо побледнело и осунулось, но красота этого человека до сих пор ещё останавливала взгляд. Фамильная красота лордов Дерри, которую так прославила Синьиэра.
- Поднимите руку, - хриплым голосом повелел судья подсудимому. - И поклянитесь перед Двуликими богами и Великим Собранием говорить правду, только правду и ничего кроме правды.
- Клянусь, - сказал подсудимый.
- Как ваше имя? - обратился судья по протоколу, хотя ему, как и всем присутствующим в зале было отлично известно имя человека, стоявшего перед ним.
- Крион Дерри.
- Где вы родились?
- В Черных Горах Панимонта, провинции Фиар, что вблизи Черных Земель.
- Сколько вам лет?
- Тридцать восемь лет и три месяца.
Обвинительное заключение гласило, что лорд Дерри не проявил любви и почтения к своему королю, соблазнил принца восстать против собственного отца, чем нарушил мир и спокойствие в королевстве. Лорд Дерри так же разжигал войну и мятеж с преступной целью отнять корону у законного владельца титула и чести. В заключении обвиняемому предлагалось ответить: виновен он или нет.
- Если сражаться за то, что считаешь правильным, является изменой, то - да! Я виновен, - ответил подсудимый.
Потом потянулись многочисленные свидетели.
По окончанию показаний лорд Акс вынес вердикт:
- Всё ясно, как божий день, не будем тянуть время, ибо у нас ещё много дел. Коль скоро факт измены установлен, говорить больше не о чем. Суду присяжных должно быть достаточно этих сведений. Отведите узника в камеру ожиданий.
Отсутствие судей было таким же кратким, как и их приговор: виновен.
Последовала стандартная формулировка вопроса о том, может ли подсудимый, признанный виновным, сказать, почему ему не должен быть вынесен смертный приговор, после признания его виновным в государственной измене?
Потом огласили сам приговор.
"Приговор, вынесенный по делу Криона Дерри, обвиненного и уличенного в государственной измене, в покушении на жизнь его величества короля Сиобряна III, в действиях, направленных против особы короля, а так же в том, что своими пагубными советами он подстрекал наследного принца к мятежу. Вследствие вышеизложенного герцог Крион Дерри будет препровождён на главную городскую площадь и там четвертован. Имущество его будет конфисковано в пользу королевской казны".
Лорда Дерри схватили, скрутили и увели.
Приговор был приведён в исполнении спустя неделю. На Главной Площади насладиться готовящейся казнью собралось не менее ста тысяч человек. Небольшой эшафот окружали отряды лучников и гвардейцев. Эшафот был низок, построенный с таким расчётом, чтобы его могли видеть лишь передние ряды зрителей или те, кому удалось занять место у окон домов, выходящих на площадь.
Для нас, королевской четы Дик*Кар*Сталов, было оставлено место на балконе Ратуши, где любящие подданные заранее приготовили нечто вроде пышной палатки, затянутой красным бархатом. Всё вокруг устлали коврами, повсюду расставили жаровни - день выдался холодным, дождь уже летел вперемешку с крупицами снега.
Мы появились, блистательные победители: Дик*Кар*Стал-отец, в длиннополом черном плаще, Дик*Кар*Стал-сын, в короткой черной куртке, расшитой черным позументом, без драгоценностей, которые принц так любил, но сегодня предпочёл оставить дома - не к месту и не ко времени сиять и сверкать. Принц выглядел угрюмым, бледным - оно и понятно. По слухам, их с дядей связывали нежные родственные чувства, и дядя был ему во многом ближе отца.
Я вышагивала за кронпринцем. За нами, высокими особами, следовал маркиз Виттэр - королевская надоедливая, но неизменная тень.
Толпа встретила наше появление не слишком бурными криками. Не исключено, что поменяйся мы с противником местами, народного ликования было бы куда больше.
Чинно, в ряд, мы, королевская чета, расселись в кресла.
- Прислонитесь к стене, Виттэр, - сказал Дик*Кар*Стал своему любимцу, которому кресла, понятное дело, было не положено, - вы устанете, друг мой. Это будет долгое зрелище.
Я слышала, как юный принц скрипнул зубами.
- Не слишком ли ваше величество добры? - холодно спросила я. - Маркиз Виттэр в состоянии держаться на ногах. Он для этого ещё достаточно молод.
Неизменная улыбка, "пленительная и чарующая", по отзывам рьяных придворных лизоблюдов, заиграла на лице рыжего:
- Похоже, я вновь вызвал ваше недовольство, королева?
Мой царственный муж, как всегда, смотрел на выходки своего любимца сквозь пальцы. Хотя его обращение ко мне было прямым нарушением этикета.
- Вам это несложно - заверила я Лэша Виттэра. - Достаточно просто появиться.
- Я здесь не по доброй воле, государыня. Четвертование не такое приятное зрелище, чтобы на него рваться.
Что тут скажешь? Все мы тут по принуждению.
- Маркиз Виттэр? - не удержался принц Фабриан от шпильки. - Вы, наверное, наслаждаетесь, присутствуя при четвертовании человека, в чьих жилах течёт королевская кровь? При казни по-настоящему благородного человека?