Только алые искры мерцали в молочном тумане. Сверху, словно снег, сыпался черный, ещё горячий, пепел.
Было тихо. Так тихо…
Нереальная тишина.
* * *
Пахло гарью и трещали ветки.
Лэш схватил меня за руку и крепко сжал её:
- Слышишь?..
Теперь, после его вопроса, прислушавшись, я тоже различила едва уловимый шум.
- Что это?
- Не знаю, - покачал головой он. - Пошли быстрее.
Шум усиливался, нарастал, постепенно превращаясь в угрожающе грозный рокот.
- Есть предположение, что это может быть? - напряжённо спросила я.
Лэш помотал головой:
- Я могу забраться на дерево и попытаться разглядеть, что это такое.
Когда рыжий спустился, он выглядел ещё бледнее, хотя это и могло показаться невозможным.
- Наводнение. Прорвали плотины. Потому так и бухали пушки.
Шансов добраться до надёжного укрытия у нас было немного. Откровенно говоря, они были ровны нулю. Но мы всё равно бежали, надеясь, Благие Боги знают, на что.
Вскоре к равномерному гулу присоединился треск: бревна, настил, насыпи - всё поддавалось бешеному натиску воды. Было видно, как уже совсем невдалеке сотрясались кроны деревьев.
Я никогда в жизни так быстро не бегала. Но стоило обернуться назад и ноги будто приросли к земле.
Я зачарованно глядела на разгул стихии. Могучая, величественная волна, свиваясь и развиваясь, словно змея, надвигалась зловещей громадой. Я только успела почувствовать, как Лэш обхватил меня за талию, пытаясь собственном телом прикрыть от удара.
А потом нас накрыло с головой.
Тело действовало само по себе, предпринимая отчаянные, немыслимые попытки выжить. Я лупила руками и ногами по воде, юбки обвивались вокруг, словно крепкие канаты, а лёгкие разрывало от желания вдохнуть воздуха. Перед глазами заплясали черные точки, сливаясь в одно бесконечно-чёрное полотно.
Рука Лэша подтянула меня к бревну, и мы оба повисли на нём, как глупые обезьянки.
Несколько секунд нас носило по бурным волнам среди бесчисленных стволов других деревьев и обломков. Каким-то чудом мы оба не пострадали.
Признаться, меня изумило хладнокровие и преданность Лэша. Казалось, он не столько спасался сам, сколько спасал меня, постоянно прикрывая собой от новой волны или крутящегося в потоке хлама. Бледный и решительный, с налипшими на лицо волосами, он был словно маленькая искорка на лету.
- Если выживите, а я нет, скажите государю, что я до последнего вздоха служил ему.
- Если я выживу, а ты нет, сделаю все возможное, чтобы мой муж о тебе никогда не вспоминал.
- Ну ты и стерва, - попытался засмеяться он.
Но смех застыл на его губах. Было слишком холодно.
Я подумала о том, что если мы не утонем, то замёрзнем.
В тоже время какая-то часть меня была готова к смерти. Я понимала, что не могу долго противостоять стихии, что от меня уже почти ничего не зависит. Неистовое течение влекло нас за собой и с каждой истекшей минутой надежды на спасение оставалось всё меньше.
Когда водяной водоворот выкинул нас на холм, со всех сторон окруженный водой, сил радоваться этому не осталось. Мокрые и измученные, дрожащие от холода и пережитого напряжения, мы жались друг к другу, как мокрые рыжие котята.
Мимо катились волны, неся многочисленные поваленные стволы и, что хуже того, человеческие трупы, оружие, лошадей.
Но мы избежали непосредственной опасности.
Темный Боги снова хранили меня.
И рыжего голубка - тоже.
Глава 25
Определить, где мы находимся было невозможно. Стремительный бег вод, заставивший сделать большой крюк, сбил нас с пути. Да и какая разница? Я всё равно не знала окрестностей, и сильно сомневаюсь, чтобы моему спутнику они были знакомы.
Я совсем закоченела. Мокрая одежда не грела, а пронизывающий порывистый ветер только усугублял ситуацию.
Рыжий, он будто и не чувствовал холода. С нескрываемой мукой во взгляде вглядывался в гребни пенящейся волны, пытаясь вызнать-выпытать, похоронен ли в её глубинах тот, кто был ему дороже всего на свете.
Может быть какую-нибудь чувствительную добросердечную особу это растрогало бы. Но я-то не добросердечная и не чувствительная. Меня это не умиляло. По моему глубокому убеждению, любовь между женщинами, равно как и между мужчинами, называется дружбой и не нуждается во всём том, что связано с прикосновениями ниже пояса. Однополая любовь - изъян, как и всё в мире, что не имеет производительности. К ней можно относиться со снисходительностью, можно - нетерпимо, но как бы мы лично к этому не относились это - ненормально.
Я, в силу жизненных обстоятельств, поклонницей таких отношений, естетвенно, не была. К тому же мне до чертиков из седьмого круга Бездны хотелось сорвать на ком-то злость, и я решила начать с мокрой одежды, от которой всё рано толку ноль.
Когда на мне остались лишь нижние юбки и корсет, рыжий отвлёкся от мрачного созерцания проплывающих мимо трупов людей, коней и поваленных деревьев и взглянул на меня.
- Что вы делаете? - вяло поинтересовался он.
- Раздеваюсь. Это очевидно. Разве - нет?
- Зачем?
Ну не странный ли вопрос?
- Собираюсь тебя соблазнить. Секс, как известно, хорошо разогревает кровь.
- Вы с ума сошли, - флегматично пожал плечами рыжий.
- Боишься?
- Боюсь?.. - изумленно дёрнул бровью он. - Чего?
- Ладно, я неправильно выразилась - не боишься, скорее озабочен. Бояться можно искушения, но это ведь не наш случай? Чем мне тебя искушать? Нет, я конечно же не забыла, что такие жалкие и ничтожные создания, как мы, женщины, не заслуживаем твоего взыскательного взгляда. Однако здесь всё равно пока нечем заняться, мне скучно и холодно. А соблазнить не соблазняемое цель невыполнимая и от того волнующая. Я бы даже сказала - согревающая.
Я сделала несколько шагов вперёд, нарочито бесцеремонно вторгаясь в личное пространство Лэша Виттэра. Он тоже замерз и всё-таки от него веяло теплом. Таким ценным, манящим, живительным. Меня так и тянула прижаться к нему. В этом желании не было и намека на сексуальное, скорее инстинктивное стремление замерзающего организма прижаться к источнику того, что могло бы отсрочить гибель.
Мы глядели друг другу в глаза: я - с насмешливым вызовом, он - с горечью и гневом.
- С холодным железом можно безопасно играть, не боясь обжечься, - прошептала я, почти касаясь губами его губ. - Ведь так?
- Я не понимаю вас, королева, - холодно бросил он, почти брезгливо глядя на меня. - Чего вы от меня хотите?
- Чего я хочу?
Мои руки оплелись вокруг его шеи. Я чувствовала себя змеёй-искусительницей, лианой, оплетающий ствол мирового древа.
- Всё очень просто, голубок! Ни одна женщина не потерпит, чтобы мужчина смотрел на неё свысока, как на пустое место. Ни одна женщина не потерпит, чтобы мужчина не признавал её власти над ним.
- Можешь шептать тут и висеть на мне, сколько угодно, - сузил глаза он. - На меня это не действует.
- Стоит ли этим гордиться? - ухмыльнулась я, отстраняясь.
- Жестокая, бессердечная тварь!
- Я и не претендую на роль Светлой Принцессы. Слишком уж это амплуа скучное и, на мой взгляд, фальшивое. Но называть вещи своими именами это не жестокость - это честность. Можешь сколько угодно любить и жертвовать своему государю, для него ты никогда не будешь ничем иным, кроме как игрушкой. Не то, чтобы он тебя совсем не ценил, ведь ты греешь его душу своей любовью, но его интересы для него всегда будут несопоставимо выше тебя. Стоит лишь однажды немного оступиться, тебя вышвырнут вон и про тебя забудут.
- Ты его не знаешь!
- А ты - знаешь?
Я решила поставить точку в нашем диспуте и отошла к своей одежде.
Нужно было предельно сосредоточиться. Вместо пламени предстояло создать умеренно горячую воздушную струю, способную высушить, а не испепелить. Для меня это всегда сложно. Вот создать огненный пульсар - это пожалуйста, пара пустяков, а выпускать Силу маленькими порциями всё равно что сдерживать лошадь на полном скаку. Стоит ошибиться хотя бы в пол раза, и рискуешь остаться нагой.
Я глубоко вздохнула, перед тем, как потянуть из пространства ниточку, извлекая тепло из невидимого огня, того, что разлит повсюду, переплетаясь с воздушной стихией. Он чувствовался невидимыми нитями, приклеивающимися к пальцам.
В следующий миг от моих рук родился ветер, облизывающий одежду горячим языком.
Когда я закончила, клацая зубами от холода, одежда высохла, и я поспешно принялась натягивать на себя платье, чулки и плащ.
- Рыжий?
- От рыжей слышу, - огрызнулся он.
- Ну да, что поделать? Наш общий король падок на этот вульгарный цвет. Хочешь, я и твою одежду высушу?
- Мой черёд раздеваться? - язвительно поинтересовался Лэш.
- Могу попытаться высушить одежду прямо на тебе. Только не могу гарантировать, что не превращу тебя при этом в обуглившуюся головёшку.
День близился к исходу. Скоро стемнеет и я смогу призвать ездового демона, который домчит нас куда угодно по моему желанию.
Вода закончила разливаться и теперь вокруг простиралась серая, невозмутимая водная гладь.
- Нужны дрова, - заявила я. - Разведём костёр?
- Ты же заклинательница пламени. Разве ты не можешь вызвать огонь без дров? - язвительно поинтересовался он.
- Магическое пламя не имеет с обычным ничего общего, кроме света мы от него ничего не получим. А хотелось бы погреться.
- И что ты предлагаешь?
- Раздобыть дрова.