- Нож тоже мой. Летом гномы на ярмарку приезжали, а когда через мост караван ихний шёл, с фургона мальчишка упал, да прямо в реку. Я как раз на берегу одёжку свою стирал. Ну, вытащил мальца, в-общем. Потом отец его, бородатый гном такой, да весь из себя важный - золотые горы сулил. А я боевой нож попросил сделать, да зачарованный.
Женщина неотрывно смотрела в его измученные серые глаза, отчего у неё сладко заныло сердце. Против воли она улыбнулась ему и - о чудо! - на его упрямо сжатые губы тоже, медленно-медленно, выплыла несмелая улыбка.
Арриол, сидя за столом, торопливо ел тартилью (жареная картошка с колбасой или грибами - прим.авт.), неумело держа в кулаке серебрёную вилку. Потянулся к чаше, запил еду молоком, которым заменили вино по его робкой, но непреклонной просьбе.
- Не спеши, обожжёшься, - ласково улыбнулась сидящая напротив Эсмеральда. - Так вот, как я уже говорила, тебе надо учиться.
- Счёту и письму я обучен, - с набитым ртом ответил парнишка, и с сожалением отодвинул от себя пустую тарелку. Допил молоко и довольно вздохнул. - Фу-ух! Эльфийским рунам тоже.
- Да когда ж ты успел? Или кому-то платил за уроки?
Он на миг смутился. - Да… была одна из здешних послушниц, учила. А я ей за это киску лизал.
Жрица в недоумении уже открыла было свой изящный рот, но затем поняла. Она изумлённо сжала губы, а на её прекрасное лицо выплеснулся жаркий румянец. - И что вы… ой, тебе не было потом больно? - осторожно спросила она.
Серые глаза дерзко и насмешливо блеснули. - А потом… а потом она мне помогала пальчиками. Да ещё и радовалась - самый лучший крем от прыщей, говорит, да ещё и бесплатно. Я ей за грамоту и науку до смерти благодарен буду!
Эсмеральда сжала ладонями свои полыхающие щёки. Ей почему-то вспомнилась легкомысленная и ветреная племяшка, которая этим летом закончила с отличием храмовую школу и была направлена в богатое, славное графство Имменор. Ох, думать дальше просто страшно!
- Ой, Арри, у меня ещё есть дела с этим праздником, - она легко подхватилась. - Скоро в храме служба. Отдыхай пока…
Полночь. С ясного зимнего неба игольчато-ярко светили вечные, холодные звёзды. От края до края через него протянулся сияющий, щемяще красивый Мост Богов. Наверное, днём сам Риллон проезжает по нём в своей золотой колеснице, освещая земли и моря, леса и поля, людей и не только, которые нынче славят Зиму. В самом же городе постепенно стало затихать веселье. Кого сморил сон или усталость, кого одолело Aetanne. Продолжали праздновать лишь самые стойкие гуляки; да румяные то ли от мороза, то ли ещё от чего стражники бодро топали по улицам, бряцая оружием и доспехами, поднимая пьяных да распугивая прячущиеся по закоулкам парочки.
В келье настоятеля за столом сидели трое. Сам господин Лефок, Эсмеральда и Зурн Ан. Хозяин вздохнул, и привычно протянул ладони к изразцам.
- О, наконец-то затопили, - устало обрадовался он, и придвинул своё кресло ближе к теплу.
Зурн, тоже вымотанный после трёхчасового праздничного молебна, лениво пробормотал, отрезая себе ещё кусок копчёной с можжевельником ветчины. - Интересно, кто? Не Ласло же?
- Я наложил на него месячную епитимью. Посадил на хлеб и воду, - довольно прищурился согревающийся настоятель. Задумчивая жрица, которая выложилась не менее, а может, и более других, молча вертела в своих тонких пальцах кубок с подогретым вином. "Странные вы люди, южане. Неплохие ребята, но как начинаете говорить - словно дверь несмазанная рыпит. Медленно так, протяжно. Сколько лет уж тут, а всё никак не привыкну…"
Лефок таки преодолел свою истому, и, направив из руки свет божественного Риллона, открыл волшебное окно в кочегарку под храмом.
Там, кто-то весь чумазый от угольной пыли - только светлые дорожки от пота пробиваются - неподъёмной совковой лопатой кормил жадные топки печей чёрным, с жирным блеском, гномьим углём. Зачерпнул полной мерой, зашвырнул в распахнутый огненный зев, застонав от натуги, и закрыл дверцу. Дрожащими руками, на которых позвякивали кандалы, поставил мелом отметку в ряду других, и перешёл к следующей топке, звеня цепью от пояса к вделанному в потолок крюку.
- Ничего, сейчас печи загружу, потом поддувала прикрою, а вьюшки заверну. А когда угаром надышитесь да потравитесь, проклятые - опять убегу.
Он закашлялся от угольной пыли, согнувшись, пошатнулся и упал, повиснув на короткой цепи. Худое тело его выгнулось дугой, а изо рта донёсся упрямый хрип. - Всё равно не буду вашим рабом!
Эсмеральда вскочила, сияя таким нестерпимым светом, что скатерть и край стола задымились. Затем судорожно вдохнула воздуха и бессильно обмякла. Зурн Ан с потемневшим ликом всё-таки успел подхватить её. Усадил женщину обратно в кресло, а затем повернулся к настоятелю, нависая над ним с жадно хватающими чьё-то горло руками.
- Если я узнаю, что это вы, или с вашего ведома…
Настоятель, остолбеневший от гнева и изумления, наконец опомнился, вскочил, и по коридорам храма разнёсся уже много лет не слышанный громоподобный рёв сэра Жана де Лефока, легенды и гордости Гильдии боевых магов.
- КТО?!! КТО ПОСМЕЛ?!! НА КОЛ ВСЕХ!!!
В яростной огненной вспышке испарилась ведущая в коридор дверь вместе с частью стены. И, в сопровождении Зурна, который сейчас почему-то казался щуплым и медлительным рядом с ослепительно сияющей фигурой, настоятель понёсся вниз.
Двое монахов третьего ранга стояли на коленях перед настоятелем храма Риллона. Дрожа и всхлипывая, они наперебой говорили. - Да шли мы в отхожее место, а он в коридоре… нам навстречу. Ну, мы немного пошутили над ним… махонькой такой молнией пониже спины… как и раньше, а он сегодня чего-то в драку полез… ну и посадили зверёныша на цепь - работой гордыню усмирять…
Эсмеральда снова и снова тянулась своим светом к бледному, грязному, лежащему без сознания парнишке, а сияние её раз за разом гасло, исчезая в никуда. Душа его постепенно истаивала, становилась призрачной и лёгкой, улетая куда-то в неведомые дали, а взамен наплывала бархатная темнота. Ну ещё, ещё одно усилие!
Нет! Нет, о боги! Её отшвырнуло вдруг, закрутило в вихре, и жрица упала без сил на чьи-то руки. Арриол окончательно растаял и исчез; лишь железные кольца с оплавлеными обрывками цепей слетели с того места, где только что лежали бескровные запястья, и скатились на пол с равнодушным звоном.
- Нет, только не это! - в истерике билась и рыдала женщина, чувствуя, как в сердце постепенно разливается сосущая пустота. - Ненависть и гнев победили в нём, и теперь… теперь он принадлежит ей!
И всё же она встала. Неистовым мотыльком в голове жрицы билась одна мысль - а вдруг получится другим путём? И закусив упрямо губы, изумляя свою эльфийскую половинку сущности человеческой яростью, она приступила к решительным действиям.
…По тёмной дороге на великолепном вороном коне ехал задумчивый рыцарь. Чёрные, с фиолетовым отблеском, доспехи закрывали его тело от шеи до пят. А шлем, с пышным траурным плюмажем, покачивался на высокой луке седла. Молча, весь во власти мрачных дум, держа в руке меч цвета ночи, он ехал и ехал себе вперёд по дороге. А впереди… а впереди его терпеливо ждали такие ласковые, любящие, материнские объятия Тьмы.
Но всё-таки, он не доехал. На полпути встретила его красивая и властная женщина с волосами цвета воронова крыла, а в глазах её неистово билось тёмное пламя. Властным жестом показала она - назад.
И не было сил осмелиться да ослушаться. Сбился с шага верный конь, заплясали по клинку бешеные сполохи алмазного, бьющего по глазам света.
- Рано, рано еще - не принадлежишь ты, Арри, мне целиком…
Часть вторая. Школа магии.
Арриол поёжился, вновь набросив на спину куртку и теперь только завязывая пояс штанов. Подумаешь, десять розог, эка невидаль. Да и драть тут не умеют - вот Ласло если брался за дело, тут уж до крови губы искусаешь, чтобы не опозориться криком.
Но вообще, странные дела. Настоятель Лефок вроде сказал, что способности у него имеются к магическим делам. Вот и отправил к своему старому боевому другу в школу на учёбу. Да, что и говорить, заведение тут знатное, с размахом устроенное… только вот, повторилась старая история - определили его опять в служки. На самую грязную работу. Опять шпыняют кто постарше, опять попрёки и полуголодное существование. Обманула та красивая полуэльфка - нет её, справедливости. Чушь, выдуманная теми, кто посильнее, для пущего обмана и успокоения остальных.
Он почесал пострадавшее место. Да уж, в таком деле главное расслабить спину да пониже, не напрягаться - вихлять, плыть всем телом вслед за розгой. Оно так слабее чувствуется, да рубцы быстрее сходят… Арриол проследил взглядом за будущим магиком, коему старшой устроил знатную выволочку. Дескать, негоже владеющему даром всякие пакости остальным устраивать. И в наказание определил парню безо всякой волшбы очистить двор от снега.
Эх, вроде бы оно всё правильно. Только вот, стоит поглядеть, как неумело орудует тот лопатой, так и не знаешь - то ли плакать с горя, то ли смеяться.
И парнишка сунулся в сарай. Громыхнул наваленным инструментом да принадлежностями, вытащил ещё одну снежную лопату.
Они встретились посреди широкого двора. Один сильный, богато одетый сын знатных родителей. И поджарый волчонок, как-то мимолётно-равнодушно пропустивший мимо ушей известие, что и его предки числились не последними дворянами в родных краях. Только вот, унесла их война. И не стоит о том задумываться, терзать сердце. Пустое всё - мечты, что мама когда-нибудь найдёт. Или отец обнимет. Нет их…
Они встретились посреди двора. И два взгляда скрестились, словно шпаги.