Сленг москвичей иногда трудно понять даже мне…
— Я бы хотел однажды выучить русский!!! Это язык Достоевского! Пушкина! Толстого!
Мистер Данкли оседлал любимого конька, и следующие полчаса моей жизни были посвящены русской культуре.
Моряк моряка видит издалека
В нашем «краснознаменном» Девонширском госпитале восемь операционных. В каждой из них, естественно, стоит по наркозному аппарату. Наркозный аппарат, если кто не знает, это такой шкафчик с трубочками и мониторами, который поддерживает жизнедеятельность пациента во время операции. Наркозный аппарат — фетиш и предмет поклонения анестезиологов всего мира. Не так давно я заметил одну очень странную вещь: на все наши наркозные аппараты сбоку кем-то, но явно не производителем, навинчены небольшие медные таблички. На табличках не инвентарный номер и не год выпуска, а старательно выгравированные имена:
BRUMMER
GNEISENAU
TIRPITZ
PRINZ EUGEN
BISMARCK
Кому и зачем в уездном Девоншире взбрело в голову обзывать наркозные аппараты немецкими именами, оставалось для меня полнейшей загадкой. До тех пор пока к нам не приехали врачи-гинекологи из Мюнхена обмениваться опытом. Немцы ходили гуськом по оперблоку, говорили: «Я! Я! Натюрлих!» — восхищались английской анестезиологией и цокали языками. Позже, на банкете, глава немецкой делегации Уве Штайнер произнес пламенную речь на сносном английском. О сотрудничестве, партнерстве и взаимопонимании. В частности, он сказал:
— Я заметил, что все ваши наркозные аппараты названы немецкими именами! Мне, как настоящему немцу, это очень приятно! Давайте выпьем за дружбу между Англией и Германией! Прозит!
Тревор Хиндли, начальник всех анестезиологов Девоншира и потомственный морской офицер Королевского флота Ее Величества, нагнувшись ко мне и заговорщицки подмигнув, прошептал: «Боюсь, что наркозные аппараты названы именами немецких кораблей, потопленных английским флотом во Второй мировой войне».
Весь оставшийся вечер я думал о дружбе между народами и о чисто английском чувстве юмора.
Военно-морская гинекология, или Как я провел лето
Известно, что гинекологов на флоте реально не хватает. Хороший гинеколог на ракетном крейсере или на атомной подводной лодке — большая редкость. То ли потому, что они там никому на хрен не нужны, то ли это от качки — сказать сложно. Но факт остается фактом: гинекологов на флоте — днем с огнем, особенно акушеров. Тем не менее лично я прослужил на Балтийском флоте целый месяц и сейчас расскажу, как все получилось.
Как и во всяком приличном мединституте, в Первом ЛМИ была кафедра военной медицины, где проходили боевые отравляющие вещества, разные яды и как правильно предохраняться от ядерного взрыва, внезапно произошедшего неподалеку. Более того, студентам предлагалось подписать с кафедрой контракт, который обязывал их после окончания курса пройти практику на кораблях ВМФ по медицинской специальности с последующим присвоением высокого звания лейтенанта медицинской службы. К пятому курсу, конечно же, все мы уже были видными докторами, определившимися, кто чем будет заниматься, когда вырастет. Хирурги уже вовсю умели правильно отличать левую ногу от печени, а терапевтов уже распирало от знания того, чем отличается аутоиммунный тиреоидит Хашимото от банального поноса, вызванного поеданием шавермы на станции метро «Петроградская».
И вот по окончании пятого курса я, влюбленный в хирургическую гинекологию и не понаслышке знавший откуда берутся дети, вместе с другими своими однокурсниками попадаю в старинный немецкий город Пилау, ныне Балтийск, базу Балтийского флота. После присяги всех стали распихивать по местам прохождения дальнейшей службы. Я попал на сторожевой корабль «Задорный».
Это был неимоверной красоты серый стодвадцатиметровый морской пароход проекта «1135-Буревестник», с пушками, торпедами, глубинными бомбами и недетской ракетной установкой системы «Метель».