* * *
Изенгрим Фракомбрасс потянул верёвку. Люк, скрипнув, открылся. Изенгрим Фракомбрасс отпустил верёвку. Люк, скрипнув, закрылся. Поковырявшись пальцем в крепких жёлтых клыках, капитан что-то неразборчиво буркнул. Бурчание прозвучало вполне одобрительно. Старый одноглазый обезьянец радостно заулыбался. Заслужить похвалу капитана было куда труднее, чем порицание в виде запущенной в голову бутылки.
- А ты уверен, что катапульта сработает как надо? - спросил Ёкарный Глаз.
- Обижаешь, кэп! Может, старый Хуак Даридуда и выжил из ума, как утверждают некоторые, но инженерное дело не забыл! Я настроил каждую, что твою скрипку! Конечно, мягкий заряд не пролетит такого большого расстояния, как твёрдый…
- А нам много и не надо. Достаточно, чтобы он попадал прямо в цель за двадцать-тридцать шагов.
Капитан ещё раз подёргал верёвку. Вроде бы всё работало, как задумано, - незаметные люки открывались в стенах гальюнов легко и быстро. Капитан с наслаждением почесал под мышкой. Этот жест культурные обезьянцы старались не делать - но Изенгрим Фракомбрасс не был культурным обезьянцем. "И кроме того, мы здесь все свои, не так ли?" Он ухмыльнулся. "Тяжёлая Дума" стояла в доке на секретной базе пиратов в одном из укромных уголков Великого Леса. Последний поход удался на славу: трюмы, под завязку загруженные вином и продовольствием, - и практически никаких потерь. "Теперь но меньшей мере пару месяцев можно ни фига не делать, лежать в гамаке и расслабляться". Конечно, на самом деле пиратам надоест бездельничать куда раньше, уже через три-четыре дня: обильная еда и выпивка сделают своё дело, и их потянет на подвиги. "А почему бы и нет, в самом деле? Давненько я не устраивал хороший махач". Капитан Фракомбрасс мечтательно улыбнулся. Вавилоняне в этом смысле не были опасными противниками. Конечно, канониры у них недурны, и попасть под обстрел регулярного флота - удовольствие сомнительное. Но в абордажной схватке один пират стоит трёх-четырёх флотских. "Последняя клёвая драчка случилась у нас с теми дикарями. Если б не тварь из реки, мы бы неплохо позабавились! Бедный старина Гумперт! От него откусили половину…" Вспомнив старину Гумперта, капитан взгрустнул. Конечно, он был горьким пьяницей и бесстыдником - даже по обезьянским стандартам; одно только совращение малолетки чего стоило… Но зато какие смешивал коктейли! Такого стюарда ещё поискать… Гм… А почему бы в самом деле не поискать хорошего стюарда, а то и, чем предки не шутят, - квартирмейстера? Мысли капитана приняли вполне конкретное направление. Разумеется, среди упившихся и горланивших пиратов подходящей кандидатуры не найдёшь. "Они славные ребята, но… Пожалуй, имеет смысл захватить какой-нибудь круизный лайнер. Тем более что они обычно ходят без конвоя, в отличие от торговых караванов".
- Эй, кэп, как там твои говномёты? - в стельку пьяный пират, покачиваясь, с ухмылкой смотрел на капитана. - Старый Хуак болтает, что…
Пущенная ловкой рукой, бутылка с остатками "Бэбилонского красного" разбилась о лоб говорившего. Закатив глаза, обезьянец рухнул навзничь. "И ещё нам не помешал бы хороший кок, - рассеянно подумал Фракомбрасс. - Нынешний умудряется стряпать совершенно несъедобные вещи из отличных продуктов. Вроде высоким классом считается, когда всё наоборот".
* * *
День выдался на редкость спокойным. Два или три раза Хлюпик отрывался от книги и выходил на палубу покурить. Матросы-обезьянцы смотрели на него с интересом и принюхивались, но полюбопытствовать, что же такое дымится в странной деревянной штуковине, никто не решался. Очевидно, с субординацией на корабле Вхутмаса было строго - Хлюпик заметил, что команда дирижабля практически не общается с ними. Исключение составлял Кукопат Кое-Тае: несмотря на свою экзотическую внешность, он оказался весёлым и компанейским парнем. Довольно скоро выяснилось, что у них с Иннотом есть в Вавилоне общие знакомые, и теперь они на пару радостно перемывали им косточки. Попутно Кукопат выстругивал из небольшого стоеросового брусочка "курительный прибор", как он обозвал будущую трубку. Хлюпика пригласили в качестве специалиста-консультанта, и польщённый вниманием юный смоукер начал распинаться относительно видов, форм и достоинств различных трубок. Несколько растерявшийся от такого количества информации Кукопат попросил изобразить самую простую конструкцию, и Хлюпик торжественно передал ему свою трубку. "А, ну это и в самом деле просто", - с облегчением пробормотал мастер, и спустя час очень довольный Иннот стал обладателем небольшой изящной "носогрейки". Подробно, как маленькому, Хлюпик объяснял ему премудрости правильной набивки и разжигания.
- А как вы делаете смоук? - полюбопытствовал Иннот, пижонски выпустив изо рта прозрачное колечко и тут же позорно закашлявшись.
- Прежде чем ты научишься этому, надо хотя бы перестать кашлять от табачного дыма, - снисходительно объявил Хлюпик. - У меня, например, на это ушло около месяца; а свой первый смоук я совершил только в конце первого класса. Слышал ты когда-нибудь такое слово - "экзамен"?
- Да слышал вообще-то, представь себе, - пробормотал Иннот.
- Так вот, в первом классе нашей школы все сдают экзамен на смоук. Для этого у учителя есть специальная экзаменационная трубка, и ты должен выкурить полную чашечку крепкого табаку, ни разу не поперхнувшись. Но спешить тоже нельзя; здесь важно уловить свой ритм затяжек и следовать ему. Тогда у тебя мало-помалу всё начнёт получаться.
- С ума сойти! А нельзя разве обойтись без всех этих тонкостей? - жалобно спросил приятель.
- Можно, конечно, только удовольствия настоящего не получишь, - Хлюпик пожал плечами. - Это как с едой: можно тупо сжевать найденные в лесу ягоды и коренья, а можно приготовить из них какое-нибудь редкое блюдо, вроде того, которое было сегодня на обед. Как его…
- Салат а-ля кошон, - буркнул Иннот. - Ну, мне магистром трубочных наук точно стать не светит: очень уж крепкое у тебя это зелье.
- Так это ж махорка! Она всегда крепкая. А вот табачные смеси - они разные бывают: покрепче, послабее, ароматизированные или обладающие натуральным запахом…
- Ну дела! - только и мог ответить Иннот.
Выколотив шарик золы, он проследил, как тот падает вниз, вздохнул и пошёл в каюту. Хлюпик вновь набил свою трубку. Вечерело. В небе начали проклёвываться первые звёзды. "А я-то хорош! - подумал Хлюпик. - Строю тут из себя наставника, а сам когда в последний раз делал правильный смоук? Неделю назад? Или две?" Он затянулся и прикрыл глаза, представляя, как горячий ароматный дым, клубясь, заполняет лёгкие. Постепенно окружающий мир делался всё бледнее и бледнее, становился далёким и необязательным. Остался только неторопливый ритм затяжек да тихое шипение трубки. Хлюпик всё глубже и глубже погружался в себя - впервые за много дней. Наконец, махорка вся выгорела.
- Это был хороший смоук, - пробормотал Хлюпик ритуальную фразу.
Чувствуя лёгкое приятное головокружение, он встал и отправился в каюту. Верный своему слову Иннот как раз собирал в охапку подушки и одеяла - он собирался ночевать на палубе.
- Ну ты и накурился, старина, - озабоченно сказал он, потянув носом. - Как же ты теперь целоваться-то будешь?
- Никак, - буркнул Хлюпик. - Неужели ты думаешь, что она и вправду хоть чуть-чуть мною интересуется?
- Ничего ты не понимаешь в женщинах! - весело ответил приятель, исчезая за дверью.
"Наверное, это и вправду так", - смущённо поду-мал Хлюпик, устраиваясь поудобнее под пуховым одеялом. Разумеется, ему и в голову не пришло отнестись к совету Иннота серьёзно…
Голубоватый лунный блик скользнул по простыне и коснулся лица спящего. Хлюпик открыл глаза и замер. Чувство, что в каюте он не один, возникло почти сразу. "Может, Инноту стало холодно на палубе, и он спустился вниз", - подумал он, откуда-то совершенно точно зная, что это не так. Тёмная фигура в углу чуть заметно шевельнулась.
- Ты кто? - еле слышно спросил Хлюпик и на всякий случай натянул одеяло до самого носа.
- Правильнее было бы спросить "Мы где?", юный смоукер, - ответил ему страшный свистящий голос. - Всегда надо знать такие вещи! Так вот, мы - в твоём сне. Ну а на свой вопрос ты можешь ответить и сам. - Тут говорившая наклонилась, попав в полосу лунного света, и Хлюпик еле слышно пискнул от ужаса - под чёрным капюшоном белела голая кость! И в довершение всего на груди гостьи сверкал круглый эмалированный значок с чёрной готической буквой "А". Всякий смоукер знал, что это означает…
- Амба! - тихонько ахнул он.
Амба сняла капюшон, чиркнула о затылок спичкой и принялась раскуривать свою длинную трубку.
- Что, мне уже… Уже пора, да? - пролепетал Хлюпик.
- Ну, не то чтобы прямо сейчас, - Амба выпустила изо рта клуб дыма. - Но скоро, юный смоукер, скоро будет пора. Что-то неладно в твоей жизни, очень неладно…
- А что?! Может… Мне не следовало соглашаться на эту охоту, да? Не надо было ехать?
- Не знаю, о какой охоте ты говоришь, - ответила Амба. - Но если уж я смогла к тебе прийти, значит, в твоей жизни точно что-то не так. Не думаешь же ты, что я здесь ради собственного удовольствия?
- А что?! Что не так?!
- Откуда же мне знать? - Тощая фигура пожала плечами. От этого движения заиграли еле заметные блики на лезвии длинной чёрной косы. - Это твоя жизнь, юный смоукер, а не моя.
- Что же мне делать?! - заскулил Хлюпик. - Подскажи…
Но Амба, покачав головой, надвинула на лоб капюшон и запыхтела своей трубкой. Облака ничем не пахнущего дыма стали сгущаться в тесной каюте, пока не заволокли её всю. А потом наступило утро…