– Кто-то из нас явно умалишенный, – пробормотал Эвион Миит, останавливаясь над врагом. Он с видом знатока окинул взлядом распростертое тело, махнул рукой Диаран.
– Подойди, дорогая. Он не сможет причинить нам вреда… Мне вот любопытно, он сам сюда дошел, или его принесли?
Леди Меонара приблизилась, но решила остановиться на почтительном расстоянии. Под сердцем угрем вертелось нехорошее предчувствие; где-то здесь была западня…
В этот миг голова старшего дернулась; что-то хрустнуло, заскрипело – и Диаран увидела глаза эрга.
"Все равно, что улитки, вынутые из раковин и подсушенные на солнце".
И она поспешно перевела взгляд на Эвиона.
– Он едва ли нас видит… Что делать будем?
Эрг коротко пожал плечами.
– Полагаю, тут и раздумывать нечего. Это – старший, а потому…
И владыка Меонара ловко извлек из ножен меч.
– Таверсы пойдут за победителем, – пояснил он в ответ на хмурый взгляд Диаран, – ты что, не находишь мои намерения разумными?
Она сердито кусала губу. Да, безусловно, Эвион прав, но все же…
– Ты не хочешь взять его в замок и расспросить?
– Помилуй, зачем? Сейчас он говорить не в состоянии, а когда окрепнет… Кто знает, чем все кончится?
Диаран кивнула.
В тот миг, когда Эвион занес меч над головой старшего, коричневая рука медленно поднялась в бессмысленной попытке заслониться от удара. А потом сухая кисть, похожая на лапу хищной птицы, откатилась в сторону и тут же начала чернеть, обращаясь в угольки. Эрг опустил меч еще раз. И еще. С хрустом разрубая то, что раньше было врагом, отрезая тому даже самый последний путь на восстановление, шинкуя сухую плоть, как повар – кочан капусты. Угольки разлетались по белой дороге и, выкатившись за ее пределы, терялись в осколках базальта.
– Все. – Эрг лихо вбросил оружие в ножны, – от одного мы избавились. Может быть, самое время навестить могильники и избавиться от остальных? Эрги Шеззара мне не указ…
– Возможно, ты и прав, – Диаран щурилась на россыпь углей, черную прореху посреди светлой ленты.
Ветер завыл, пробираясь по склону Эльдан-ха, и в этом вое Диаран послышался женский смех – злой, издевательский. Она поежилась.
– Эвион…
– Я сейчас же отдам приказ таверсам, и мы во главе отряда отбываем на могильники.
Она кивнула. Мало ли чей смех может принести ветер? Но беспокойство никуда не ушло, только усилилось с гибелью старшего. Вряд ли он сам пришел к замку, в таком-то виде… А, значит, кто-то очень постарался, чтобы вытащить его из могильника и привести сюда. Предчувствие накрепко вцепилось в сердце острыми коготками и противно щекотало – словно в груди засела сороконожка.
"Пока был жив Роо, таверсы не подчинялись нам. И вход в подземелья был открыт…"
Чувствуя, как во рту – чисто по-человечески – собирается горечь, Диаран торопливо зашагала к порталу.
* * *
Тэут-Ахи смеялась, разрушая и эту Возрождающую купель. Рядом безмолвно стояли Дха-Тор и Эа-Ном, в раскаленных доспехах, вооруженные огненными мечами-двуручниками. Сама Тэут-Ахи тоже не упустила случая погрузиться в Первородное пламя; растворяясь в огне, она с наслаждением впитывала вожделенную Силу – и вместе с этим возвращались кусочками цветной мозаики воспоминания.
– Я тебя ненавижу, – прохрипело жалкое существо в клетке, которое и человеком-то было трудно назвать.
– Я заставлю тебя полюбить меня.
– Предпочту умереть.
– Но я получу тебя после смерти, когда пламя свяжет нас куда сильнее, чем жалкие чувства смертных.
Что ж, все случилось так, как она и обещала. Только вот в итоге обернулось как-то неправильно; того, что с ней сделали эти презренные черви, пресмыкающиеся перед камнем алтаря, не должно было случиться!..
Жало Ужаса последний раз чиркнуло по каменной перепонке, и та лопнула со звуком ломаемой скорлупы. Сияющее пламя полилось в бездну; вскоре купель опустела, став просто углублением в граните.
– Ты увлеклась, – пропыхтел Дха-Тор, – в то время как Роо… Мы рискуем потерять его.
Взмах копьем – и наконечник зло ощерился прямо в открытое забрало эрга.
– Ты забываешься, брат . Ты предпочитаешь не помнить, кто вытащил тебя из могильника?
– А ты забываешь закон Бездны, – помешкав, Дха-Тор отвел копье в сторону, – ты что, в самом деле готова навредить мне? Тогда ты просто безумна.
Тэут-Ахи с силой всадила Жало Ужаса в гранит.
– Не тебе судить… Все, мы возвращаемся – и заберем твоего драгоценного Роо…
– Его убили, – вдруг простонал Эа-Ном, – поздно, сестра, поздно! Роо больше нет, его пламя впитала Бездна…
Убили… А разве ты не ожидала этого? Враг обнаружил врага у дверей своего дома. Что он сделает? Правильно… Не раздумывая, разнесет недруга в клочья. Но все это – цена за Силу, плата за обретенное могущество… Разве оно того не стоит?
– Да ты-то откуда знаешь?!! – Тэут-Ахи старательно изобразила удивление, хотя истинный эрг не спообен ко лжи.
– Я почувствовал… – Эа-Ном горестно покачал головой, отчего огоньки на рогах шлема притухли.
– Что ж, тем хуже для них, – теперь приходилось подливать в голос боль и страдание, и получалось это плохо, неубедительно, – Роо будет отомщен!
– Я тебя предупреждал, – зло прошипел Дха-Тор, – а теперь…
Он не договорил.
И указал пальцем куда-то за спину своей сестры.
… Там, нерешительно сжимая меч, стояла Диаран Иллинон, леди Меонара.
– Не дайте ей сбежать, – обронила Тэут-Ахи, – ну, все, разом!
Младшая было метнулась обратно в тоннель, но Тэут-Ахи, побывав во второй купели, сумела ее опередить – и загородить путь к спасению.
– Сражайся, неблагодарная тварь! Сражайся, и умри, как подобает эргу!
Пламя, разводами ползущее по открытому лицу Диаран, окрасилось багровым, словно кровью.
– Вас трое на одну!
– Вы только и достойны этого, – рявунал Дха-Тор, – быть убитыми, как свиньи на бойне!
Диаран подняла меч, но медлила, и Тэут-Ахи показалось, что она пытается звать Эвиона Миита, еще одного мерзкого предателя…
– Сдохни… Умри, предательница! – прошипела она и сделала первый выпад.
Жало Ужаса черкнуло тьму алым, но Диаран ловко уклонилась, кошкой скользнула прочь из кольца, спиной к гранитной глыбе. И позвала, уже в полный голос.
– Эвио-он!
Это было просто смешно. Ее жалкие попытки отбить сразу три пламенеющих жала мести, ее потуги вывернуться, вновь уйти из круга. И, хоть и не достигнуто прежнее могущество, трудно не победить троим одного.
Первым, на удивление, до Диаран добрался меч Эа-Нома, разрубив нагрудник.
– За Роо!..
Копье Тэут-Ахи пришпилило тело младшей демоницы к камню, словно бабочку к бархатке.
А разве не то же самое они сделали с тобой? Разве не провела ты столетия, неспособная даже вздохнуть полной грудью?
И тяжелый двуручник Дха-Тора играючи прошелся по конвульсивно дергающемуся телу, разваливая врага надвое.
– Добивайте, быстро, – скомандовала Тэут-Ахи, – она уже не должна восстановиться… Бездна ей не поможет…
Еще несколько сладких мгновений они рубили медленно стынущие куски камня, раскидывая их по площадке. А затем устремились вперед по тоннелю, к порталу – и наверх.
* * *
…Он услышал ее мысленный зов, полный ужаса перед неотвратимым. И, вопреки тому, что дано младшим эргам, смог взглянуть на происходяще глазами Диаран.
– Бездна, спаси нас всех…
Уходить, пытаться скрыться было некуда. Да и незачем. Эвион Миит рванулся вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени. К порталу. А в ушах все еще звучал ее вопль, и душу комкали отчаяние и страх, не за себя – за нее.
– Диаран, пожалуйста… – он хотел добавить "дождись меня".
Но не успел. Тело вдруг охватила постыдная слабость, лестница поплыла перед глазами. И Эвион Миит, чувствя во рту вкус собственной крови из прокушенной губы, нырнул в багровое сияние портала.
– Диаран!!!
Один шаг в сторону от уязвимого облика человека, мужчины, которым он был когда-то – и в горячее подземелье ворвался огненный демон, готовый крушить и убивать, раскалывать гранитные глыбы и останавливать лавовые разливы…
– Диаран!
В просвете, означившем выход из тоннеля, ему померещилась груда остывших углей на кровавом граните. Неужели это все, что от нее осталось?
И вдруг это все, что составляет суть эрга, за исключением крошечного огонька, даренного Бездной Первородного пламени?
Три фигуры заслонили выход.
– Да будьте вы прокляты!
Их было трое, он – один.
И Эвион Миит, лорд Меонара, шагнул навстречу старшим эргам.
В конце концов, за все когда-нибудь надо платить. И поверженные владыки имеют обыкновение возвращаться.