Джованнин Нармелион исчезла. Говорили, она сбежала на рассвете. Бектис тоже пропал, Руди подозревал, что аббатиса напугала его судом за двойное преступление: заговор против короля и использование черной магии. Наверняка она прихватила мага с собой, чтобы он скрыл их обоих под своими чарами.
"Политика объединяет самых разных людей, а заговоры – тем более..." О чем, интересно, будут беседовать по дороге на юг аббатиса и придворный волшебник?
Вечером Руди зашел к Минальде, чтобы попрощаться.
Она была в своей комнате и сидела за столом, в окружении восковых табличек, магических камней и свитков. Минальда стянула волосы на затылке в небольшой узел; поверх теплого халата, который был на ней в Карсте, когда он принял ее за няньку Тира, она накинула потрепанную куртку, что он для нее сшил. Руди остановился в дверях, любуясь, как в свете ламп сверкает украшенная драгоценностями палочка для письма и серебряные шпильки у нее в волосах. Он не совсем представлял себе, как ему теперь говорить с Минальдой – перед ним была королева, которую уже ни с кем не спутаешь.
Затем она подняла взгляд. В ее глазах загорелись счастливые, как наступающая весна, искорки. Минальда неуверенно протянула к нему руки, словно тоже не знала, как себя с ним вести.
– Ты изменилась, – сказал Руди.
Она улыбнулась:
– Я сама себя с трудом узнаю.
Руди осторожно коснулся ее губ. Минальда притянула его к себе, и ее ответный поцелуй уже был похож на поцелуй давних влюбленных, чья любовь сильнее страсти, перемен или горя. В нем были истина и волшебство, как в возвращении домой к теплому очагу после долгого ночного путешествия в снежной вьюге. Руди понял: что бы ни случилось, у него всегда будет верный друг в лице этой восхитительной женщины, которая теперь правила Убежищем Дейра.
– Я пришел сказать, что утром отправляюсь в путь.
Руки, обхватившие его, сжались сильнее, но Минальда всего лишь кивнула.
– Нас не будет около трех недель, может, чуть больше.
– Вас?
– У нас с Джил есть кое-какие дела в Гае.
Она снова кивнула, ее брови насупились, а в глазах внезапно появилось уныние.
– Вы бы не отправились туда, не будь у вас там неотложных дел, – мягко сказала королева. – Вам что-нибудь нужно?
– Только провизия. Не думаю, что нам потребуются лошади. В речных долинах много волков. Лошади будут скорее обузой, чем помощью.
– Хорошо.
Взглянув в ее глаза, Руди увидел там усталость и растерянность, и сдержанную скорбь по мужчине, которого она уже давно похоронила в своем сердце. Руди снова поцеловал ее. Минальда горячо прижалась к нему, спрятав лицо на груди. Долгое время их окружала удушливая тишина, нарушаемая только потрескиванием дров в очаге.
– С тобой все будет в порядке? – наконец спросил он.
Минальда кивнула.
– Работа пойдет мне на пользу. Джил как-то говорила, что тяжелая работа – лучшее лекарство для души, и я думаю, она права. – Королева жестом указала на стол. – Хорошо хоть, старший писарь Алвира держал все учетные книги в полном порядке.
Руди легонько хмыкнул над этой эпитафией канцлеру. У Минальды появились теперь собственные заботы, в ее неумелых руках – бразды ответственности и власти. Он не мог этого понять и не мог с этим ничего поделать, это напоминало ему холодную рациональную жестокость Джил, но Руди видел: Минальда с достоинством справится с новой задачей.
На мгновение он задумался, что бы сталось с ней... с Тиром, со всеми... если бы Джил погибла в том поединке.
– Руди...
Ее неуверенный голос вернул его к действительности.
– Ты не... ты вернешься, правда?
Ему захотелось бодрыми обещаниями стереть страх с ее запрокинутого лица. Но их любовь требовала большего, а Руди не мог выбросить из памяти картины затопленного и разрушенного Кво. Он знал, что его ожидает в Гае.
Поэтому он наклонился, чтобы еще раз прикоснуться к губам Альды, и с горечью прошептал:
– Я не знаю, детка.
* * *
Руди и Джил шли в Гай, преодолевая сырость и мучительный холод, слякоть низинных земель, вершины затопленных холмов. На краю обширных, свинцового цвета болот, они обнаружили следы Белых Всадников, а оказавшись в распадке между тремя холмами, Джил нашла место, где совсем недавно было стойбище дуиков. Как-то ночью на них напали волки, и Джил успела убить троих, прежде чем те убрались восвояси.
– Жаль шкуры, – с сожалением сказала она. – Я всегда мечтала о таком ковре на полу кабинета. Это бы потрясло моего университетского куратора...
То был один из немногих случаев, когда она упомянула о своей прошлой жизни, которая уже казалось ей невероятной. Неужели она когда-то могла быть кем-то иным, а не королевским гвардейцем?
Когда ночь падала на серую землю, Руди окружал их стоянку заклинанием против Сил Мрака, волков и разбойников, в то время как Джил разводила маленький костер, чтобы приготовить скудный ужин: лепешки и солонину. После этого Руди играл на арфе, или они просто сидели и разговаривали – о своем путешествии, о знакомых, оставшихся в Убежище, о том, сможет ли Минальда восстановить гидропонные сады, или о тех изменениях, которые Майя ввел в политику Церкви. Они рассматривали возможные варианты нападения Всадников и обсуждали, как им обороняться в случае атаки Дарков.
Однажды ночью, когда Руди сидел и тихо перебирал струны арфы, поблескивавшие в темноте, пытаясь наиграть навязчивую мелодию, которую он слышал от Дакиса, Джил спросила:
– Ты теперь останешься в Убежище?
Руди кивнул. Хотя через неделю их, вполне возможно, уже не будет в живых, Убежище разрушат, а кости Минальды и Тира укроет снег, который ветер нанесет через проломы в стенах и крыше...
– Я свяжусь с Геттлсендскими магами. Возможно, кто-нибудь из них вернется, чтобы помочь Восу и Венду.
Джил одобрительно хмыкнула, не отрывая взгляда от кинжала, который она в данный момент точила. Руди молча погрузился в свои думы. Время от времени он притрагивался к струнам и негромкие звуки падали в темный колодец ночи, как серебряные монеты. На другой стороне обмелевшего озера выли волки.
– Сколько времени мы уже здесь? – наконец спросил он.
– Полгода... может, чуть больше, – ответила Джил, покрутив кинжал и поймав на лезвие отблеск костра. – Сейчас, должно быть, уже середина марта, хотя по погоде этого и не скажешь.
Руди вздохнул:
– Как только погода установится, я отправлюсь в путь.
Она удивленно посмотрела на него. Руди продолжал:
– Я пойду в Кво, – он рукой заглушил дрожащие струны арфы и поднял взгляд на Джил. – Ингольд всегда говорил, что он – единственный, кто может создать мост из одной вселенной в другую. Хочу порыться в библиотеке Кво и найти что-нибудь об этом. Тогда я сумею отправить тебя домой.
Кинжал еще раз чиркнул о камень и застыл неподвижно.
– Не стоит ломать над этим голову, Руди, – тихо сказала Джил, рассматривая землю у себя под ногами. – У нас не больше шансов на возвращение, чем было у Элдора.
– Элдор? – нахмурился Руди. – Но Элдор вернулся безумцем. Когда ты окажешься дома – это будет совсем другое...
Джил вздохнула и подняла на него глаза:
– На самом деле, с Элдором все было не так уж и скверно. Хороший психотерапевт поставил бы его на ноги за два года. А что касается возвращения... – Она пожала плечами. – Тебя в школе знакомили с греческой мифологией?
– Что-то учил, – ответил он, не понимая, к чему она клонит.
– Помнишь легенду о дочери богини весны, которую похитил владыка мертвых? Она ничего не ела и не пила, пока была в Аду. Но прежде чем она отправилась навестить мать, хозяин подземного царства устроил так, что она попробовала гранат. И раз она что-то съела в его владениях, ей пришлось там остаться, хотя и не навсегда. То же самое случилось и с нами, Руди. Мы съели гранат.
Он сложил руки на изгибах арфы.
– Я знал с самого начала, что не смогу вернуться, но не подозревал, что ты чувствуешь то же самое.
Она вытерла кинжал и с тихим зловещим звуком вложила его в ножны.
– Поначалу я очень испугалась, когда мы не смогли вернуться сразу, – тихо произнесла она. – А потом... С тобой что-то происходит после того, как ты научишься убивать. И чем дальше, тем больше. Я знала, что прикончу Алвира, за несколько недель до того, как это случилось. Просто не знала, где и когда. Я уже не тот человек, каким была когда-то.
Джил взяла палку и начала поправлять огонь в костре. Руки Руди вернулись к струнам арфы, и в воздухе, как нить бриллиантов, рассыпалась танцевальная мелодия.
Спустя некоторое время он спросил:
– А почему ты решила убить Алвира?
Пламя блеснуло в слезах, появившихся в глазах Джил, когда та подняла голову. Сделав над собой усилие, она ответила:
– Я люблю Ингольда, Руди. Я полюбила его всем сердцем, как только увидела.
– Я знаю это, – мягко отозвался Руди.
От того, что она пыталась справиться с дрожью в голосе, ее дыхание стало неровным:
– Я говорила себе, что это глупо, но, сам знаешь, это ничего не дало. Я убеждала себя, что у меня – собственная жизнь. Да и вообще, незачем влюбляться в человека, который на сорок с лишним лет старше тебя. К тому же он волшебник, живущий совсем в другом мире. Я говорила себе, что он и не взглянет на костлявую некрасивую идиотку вроде меня...
– Ну, в этом ты не права, – спокойно заметил Руди.
Джил вздохнула:
– Чего я только себе не говорила!.. Все без толку. Я любила его. И все еще люблю, – помолчав, она с горечью повторила: – Все еще люблю.
– Вы были любовниками?
Она покачала головой: