С пятого неба сошел Иунемэй, воинственный дух южной звезды, истребляющей демонов - бессмертный, поставленный богами наблюдать за миром людей и первыми тремя небесами, не допуская проникновения в них обитателей Нижних Миров. Его доспехи сияли, а длинное копье, похожее на пойманную молнию, дрожало и изгибалось в правой руке. Иунемэй, как правило, не обращал внимания на различную мелочь, призываемую людскими чародеями, но именно к нему обращались они тогда, когда призванный демон отказывался подчиняться или выходил из-под контроля.
- Убирайся прочь с этой земли, Горгелойгово отродье! - Проревел Хеллигион и затрубил в рог, побуждая духов камней и ветров обрести форму и стать его армией.
- Здесь тебе места нет. - Вторил ему Иунемэй. Духи, оберегающие ильсильварское государство, вновь зарычали, а Вебларед поклялся рассечь мою душу на десять частей и разбросать по Нижним Мирам в отместку за то, что я сделал с герцогом Халдором и его сыновьями.
Ни один из них не понимал, кому бросает вызов - они видели перед собой лишь темного бессмертного, пусть и наделенного немалой силой.
Я поднял руку и призвал четырех хуриджаров - Аг-Доэна, Шулоу, Аг-Нава и Фоа-на-Куто - по одному на каждого из явившихся сюда, если считать зверей со знамени Ильсильвара за одно существо.
- Убейте их всех, - приказал я своим сыновьям. - Убейте их воинов, слуг и родичей, разрушьте их обиталища и напейтесь крови тех, кто им дорог в отместку за непочтительность, проявленную ими к вашему отцу.
Глава пятнадцатая
Гэйбар эс-Таннорт, герцог островов Хадой, Лаку, Рамин и Ёф, сжал губы и хмуро посмотрел на посетителя. Старик склонился в поклоне, его взгляд выражал отчаянье и мольбу. Некоторые из рыцарей, охранявших герцога, вероятно, сочувствовали посетителю, но еще более ясно Гэйбар ощущал их гнев.
Старика звали Рикан Немайн, и он был одним из придворных барона Фальне. Его сын погиб, когда головорезы Мангуса и Хангера заняли замок, и, вероятно, ему еще повезло - в отличии от его собственных детей, внуков Рикана, Дейры и Зейгара, взятых в плен вместе с Риканом. Старика бросили в яму вместе с другими не слишком богатыми придворными и слугами - там не было крыши, и когда шел дождь, вода лилась прямо на головы пленников; грязи там было выше щиколотки, а вонь от их собственных испражнений стояла невыносимая, ибо, конечно же, пиратов мало волновали условия, в которых были вынуждены существовать те пленники, что были отбракованы их капитанами и не должны были быть забраны в рабство. Зейгара посадили не в яму, а в башню, и это значило, что красивый четырнадцатилетний паренек вскоре окажется в трюме пиратского корабля, а затем будет продан в рабство на острове Энгеу или на каком-нибудь другом. Но хуже всего обошлись с Дейрой - малышкой Дейрой, которую Рикан когда-то качал на руках, напевая ей колыбельные песни; красавицей Дейрой, обрученной с одним из двоюродных племянников Фальне - ее утащили куда-то наверх и все две недели, что Рикан провел в яме, он слышал ее крики из верхней части донжона. Сторожа, охранявшие яму, развлекались тем, что мочились на головы людей, находившихся внизу; один из них в ответ на отчаянный вопль Рикана "Что вы творите с моей внучкой?! Есть ли у вас сердце?!" засмеялся и сказал, что Дейру и еще одну молодую девку, из служанок, привязали к кроватям: этих двух Мангус и Хангер отдали на потеху своим командам, прочих же молодых и смазливых девок запретили трогать, поскольку они предназначались для продажи. Рикан кричал, умолял, проклинал - над ним либо смеялись, либо не обращали внимания.
Когда замок осадили, ничего не изменилось. Крики Дейры становились все глуше, лишь изредка взрываясь истошным воплем: ступни ее ног жгли раскаленным железом, если она вдруг проявляла строптивость, отказывалась делать те отвратительные вещи, к которым ее принуждали пираты. Затем, в какой-то день, старика вдруг вытащили из ямы и приволокли в донжон, где бросили на колени перед Краснозубом - Хангер, раненый при последнем штурме, отлеживался в это время в другой части Фальне. Мангус сказал, что Рикан еще может спасти своих внуков - как и всех прочих людей, взятых в плен в этом замке. Для этого Рикан должен отправиться в лагерь Синвора эс-Цагара и сообщить о том, что Мангус и Хангер готовы отпустить пленников, если Синвор отведет войска. Замок Фальне стоял на побережье, и бухта была хорошо видна из его окон, и корабли пиратов, пусть и захваченные островитянами, по-прежнему, стояли у причала. Чтобы не было подвоха, первой из замка выйдет небольшая группа морских разбойников - они проверят корабли и подготовят их к отплытию, после чего дадут сигнал остальным. Тогда отряды Мангуса и Хангера покинут Фальне, оставив тут и пленников, и большую часть добычи - в противном же случае Мангус обещал перебить всех. Чтобы мотивировать Рикана, он показал ему внуков: Зейгар исхудал, но выглядел лучше, чем опасался Рикан, но вид Дейры поверг его в ужас. Ее обоженные ступни были покрыты волдырями, груди и живот - в синяках и мелких порезах, один из сосков откушен, губы разбиты, а изо рта воняло мочой. Грязные простыни были в пятнах крови, также следы семени и крови были на бедрах и половых органах Дейры. Ее взгляд - бессмысленный, остановившийся, взгляд отчаявшегося животного был так не похож на веселый и внимательный взгляд Дейры, которую помнил старик. Она уже ни на что не надеялась и просто ждала смерти. Однако, она была еще жива - в отличии от другой девушки, умершей от издевательств два дня назад. Он протянул руку, хотел коснуться ее, пообещать, что вытащит ее отсюда, но его схватили, выбросили за ворота и вновь поспешно закрыли их, не желая давать отрядам Синвора ни шанса. Прихрамывая, старик побрел к лагерю, его остановили, он сообщил о своей миссии, его доставили к предводителю и Рикан повторил свой рассказ. Синвор задумался. Он не хотел ошибиться, да и мольбы старика тронули его сердце. Он продолжил осаду, но дал Рикану коня и отправил вместе с ним своего кузена, велев тому узнать решение герцога и сообщить о нем в лагерь.
И теперь Гэйбар, разглядывая больного седого старика, должен был принять решение, которое окончательно сломит его.
- Никаких сделок, - проговорил он. - Уступить один раз в подобном деле - значит дать понять этим и подобным им негодяям, что нами можно управлять, захватывая заложников. Пойдя сейчас на сделку ради спасения обитателей замка Фальне, мы поставим под угрозу множество других жизней в будущем: у нас на Ханое слишком много прибрежных поселений - рыбацких и торговых деревушек - которые легко захватить…
- Неееет!!!! Молю вас!!! - Закричал старик. - Заклинаю всеми богами!..
Гэйбару стало жаль старика, но менять решение он не собирался.
- Как ты думаешь, чем займутся Секира и Краснозуб дальше, если мы их сейчас отпустим, и сколько еще жизней ими будет отнято, прежде чем кому-то представится случай покончить с ними?
Старик, однако, не слышал вопроса: он кричал, умоляя герцога спасти его внуков. Он пополз на коленях к трону, и тогда Гэйбар, поймав взгляд одного из охранников, показал глазами на старика. Солдат поднял Рикана за плечо и ударил по лицу, отстраняя от герцога и заставляя замолчать.
- Ваша светлость, - подал голос Милнир эс-Цагар. - Позвольте сказать.
Герцог перевел на него взгляд.
- Слушаю, - тон его голоса был холоден и как будто предупреждал: не смей присоединяться к просьбе старого министериала.
- Почему бы не пойти на хитрость? - Сказал Милнир. - Сделаем вид, будто мы приняли их условия. Пусть выйдут из замка и побегут к своим кораблям. Мы перекроем выход из бухты и перебьем их.
- Ты предлагаешь мне дать слово, а затем нарушить его? - Гэйбар прищурился.
- Простите, ваша светлость, - рыцарь склонился в поклоне. - Ничего подобного я не осмелился бы вам предложить. Посланника пираты отправляли в наш лагерь и им совсем необязательно знать, что мы отвезли его в Айдеф для того, чтобы вы приняли решение. Мы сделаем вид, будто говорим сами за себя; и я спокойно солгу в лицо этим негодяям, потому что они бесчестные люди, и я не вижу бесчестия в том, чтобы солгать тому, кто сам не имеет чести. Позвольте нам сделать это, ваша светлость.
Герцог некоторое время разглядывал рыцаря, размышляя о том, стоит ли после этой войны приблизить его к себе за ум и умение обходить моральные запреты, или же стоит держать его на расстоянии - по той же самой причине.
- Я хорошо помню замок Фальне, - сказал он наконец. - Я был там несколько раз. Из башен прекрасно просматриваются и бухта, и море. Если корабли, которыми вы решите заблокировать бухту, будут близко, пираты заметят их, поймут, что мы задумали и не выйдут. Если же корабли будут далеко - у Краснозуба и Секиры появится шанс уйти, а я не хочу давать им этого шанса. Поэтому вы согласитесь на сделку, но не подпустите людей, которых они вышлют, к кораблям. Захватите их, но не убивайте. Сообщите тем, кто останется в замке, что к сдавшимся мы проявим милосердие, а те, кто станет сопротивляться - будут умирать мучительно и долго. У них и так мало людей, и лишившись еще одной группы, они вряд ли сумеют отразить новый штурм. Если они согласятся и сдадутся, убейте всех быстро, если откажутся и продолжат упорствовать - отдайте заплечным мастерам тех, кого удастся взять живьем после штурма. Но не медлите со штурмом: я хочу, чтобы этот гнойник был выжжен как можно скорее.
Милнир молча поклонился. Он держался иного мнения относительно того, что следует делать, но был слишком умен, чтобы спорить с герцогом тогда, когда тот явно желал настоять на своем решении. Старик огласил зал новым воплем, в котором мешались мольбы, рыдания и проклятья.
- Заприте его где-нибудь, пока не успокоится, - поморщился герцог. - Или, лучше, пока все не уляжется.