- Неужели? И что я там буду делать? Выслушивать сообщения о том, что вас обложили и гадать, как скоро в поместье появится орда варваров для того, чтобы разграбить все наши кладовые и изнасиловать всех женщин старше десяти лет и моложе шестидесяти? Спасибо, мне что-то не хочется. Если уж ты правда так обеспокоен моей безопасностью, надо убеждать меня уезжать не в поместье, а дальше на юг. Скажем, в Дангилату. Уж с ней-то точно ничего не случится.
- Кстати, да. - Фарен одобрительно кивнул и легко коснулся предплечья кузины. - Насчет столицы - прекрасная идея. Поезжай туда, Ти.
- И не мечтай. Я останусь здесь и буду помогать.
- Ти… не будь ребенком.
- Хочу вам напомнить, ваша светлость, что как и вы, я закончила Университет, созданный Королем-Еретиком для Одареных. - Холодным, строгим и донельзя формальным тоном произнесла Тиэнна. - Неизвестно, когда вмешаются бессмертные хранители Ильсильвара и вмешаются ли вообще. Но до того, как это произойдет, у вас на счету будет каждый маг.
Фарен помолчал. Она была права. Он призвал всех более-менее значимых вассалов - одни из них приехали или вскоре приедут в Браш, другим было поручено оборонять иные крепости - и среди них были не только мужчины, но и женщины. Умелая колдунья стоила роты солдат. Физическая сила и выносливость переставали иметь первостепенное значение, когда речь шла о волшебстве.
- Я бы не стал называть Лекхана - Еретиком, - заметил он. - Это прозвище дали ему гешские дармоеды, после того он выгнал их из страны.
- А мне нравится. Звучит гордо и с вызовом.
- Но непатриотично.
- Ты думаешь, патриотично было бы называть его верным слугой Геша и блюстителем традиционной морали? Его наследники уже давно пытаются "облагородить" образ единственного приличного монарха за последние триста лет таким образом, чтобы смазать все острые углы в его отношениях с Гешем… а точнее - в своих. Пройдет еще лет десять и мы узнаем, что настоящий смысл Лекхановых реформ состоял в том, чтобы верно служить богам, а жрецы, которых он выгнал, всего-навсего, допускали отдельные злоупотребления на местах - за что и были наказаны - но в главном, конечно же, Лекхан был с ними абсолютно согласен.
Тон молодой графини был откровенно язвителен, и Фарен против воли залюбовался ею. Она ему нравилась такой - надменной, острой на язык, беспощадной…
- Ты преувеличиваешь, Ти. - Миролюбиво сказал он.
- Ах, если бы…
Некоторое время они молчали.
- Мне вернут мои прежние аппартаменты? - Поинтересовалась графиня.
- Вернут.
- Это хорошо.
- Все для тебя.
- Вот как?. Хммм… Тогда мне потребуется еще кое-что.
Фарен вопросительно посмотрел на нее.
- Точнее, кое-кто. - Она провела кончиком указательного пальца по ободку чашки. - Партнер для Дежьёна Двух Начал. Нельзя забрасывать практику. Среди твоих людей найдется кто-нибудь, с достаточно сильным и развитым Тэннаком и с чистым Шэ?
Ожидая ответа, она посмотрела в глаза кузену совершенно спокойно, как будто речь шла о танцах или музицировании. Фарен, застигнутый вопросом врасплох, почувствовал, как кровь приливает к щекам и едва сдержался, чтобы не издать нервный смешок.
- Эээ… кхе… - В горле запершило, он откашлялся и продолжал. - Даже не представляю. Меня ведь не готовили к управлению герцогством… Далеко не всех вассалов я знаю лично. Наверняка многие практикуют этот дежьён, но понятия не имею кто из них достиг в нем достаточного мастерства, чтобы подойти лично тебе.
- О небо! - Тиэна закатила глаза. - Эта крепость выстроена по законам дежьёна, а ее главнокомандующий даже не знает, кто из его людей владеет дежьёном, а кто нет.
Фарена позабавил этот упрек.
- Дежьён Опор и Проемов и Дежьён Двух Начал - это, все-таки, разные дежьёны, моя дорогая.
- Дежьён - это порядок, - возразила она. - И тот, кто соблюдает порядок, соблюдает его во всем. Как давно ты сам практиковал Два Начала?
Фарен задумался.
- Университет… да. Потом как-то стало не до того. Отец поручил мне управление одним из своих поместий, женил на дочери графа эс-Мильна… появились дети. Хозяйство. То одно, то другое. В общем, эту практику я забросил.
- Ты очень беспечен, - упрекнула его Тиэна. - Вот что. Раз ты не знаешь хорошего практика, моим партнером станешь ты. По крайней мере, твой Тэннак силен, а Шэ более-менее чистое… насколько я могу судить.
Фарен открыл было рот, чтобы что-нибудь сказать, но ничего вразумительного ему в голову не пришло, и рот он поспешно закрыл.
- Мне нужно привести себя в порядок, - сказала Тиэна, вставая. - И подготовить комнату. Часа через три-четыре я пришлю за тобой.
- Хочу напомнить, что на мне висит оборона крепости и свободного времени, которое можно было бы потратить на… кхм… практику дежьёна… у меня нет.
- Будучи магом, ты сам являешься оружием, - возразила она. - Дежьён развивает Дар и упорядочивает энергии Шэ и Тэннака. Очень плохо, что ты забросил практику. Плохо не только для тебя, но и для всей крепости, энергией которой тебе придется управлять, когда сюда приплывут энтикейцы. Плохо для всех нас. Поэтому речь не идет о том, чтобы потратить на Два Начала "свободное время", которого у тебя нет. Это твоя обязанность как командующего, и ты найдешь время и для нее, и для всех предварительных медитаций. Постарайся закончить свои дела к тому моменту, когда я за тобой пришлю.
Тиэна вышла, а Фарен остался сидеть на своем месте, тупо глядя на закрывшуюся за ней дверь. И почему он никогда не мог ей отказать? Обычно он вел себя достаточно разумно, но Тиэне никогда не составляло большого труда убедить его присоединиться к любому из тех безумств, что она затевала. Она всегда была особенной… и сама по себе, и для него.
Фарен тяжело вздохнул и потер лоб. С тоской посмотрел на письменный стол. Как бы там ни было, а кое-какие дела следовало решить до наступления ночи, и ему придется поторопиться, чтобы успеть все. Фарен позвонил в колокольчик, вызывая слугу, а когда тот пришел - отправил его за баронами Зелгаса, за графом Этцером, и тремя баннеретами. Они беседовали около часа, обсуждая позиции, которые следовало занять каждому из них, и размер подкреплений, на которые можно было рассчитывать со стороны родственников зелгасских баронов, живущих ближе к центральным областям страны, к югу от границ Брашского герцогства. После их ухода Фарен написал полдюжины писем и разослал их вместе с гонцами; некоторые сообщения Фарен не стал доверять бумаге и гонцам следовало передать их лично своим адресатам. Он велел слугам приговить ванну, наскоро помылся, вернулся к себе - но не в кабинет, а в комнату, в которой его семья занималась церемониальной магией, расстелил коврик для медитаций и несколько минут созерцал висящее на стене изображение космического Человека, голову которого, подобно нимбу, окружало пылающее Солнце, в груди сияла серебристая Луна, а в паху, подобно сумрачной звезде, один из лучей которой совпадал с половым членом, чернел Горгелойг. За это изображение в Геше и Эйнаваре людей сжигали заживо, подвергнув предварительно множеству мучительных пыток в застенках Белого Братства, и даже в Ильсильваре, "стране еретиков", в эпоху реакции, наступившей после смерти Лекхана, знатным людям не рекомендовалось публично вывешивать такие изображения - новых анафем и дипломатических скандалов королевская власть старалась избегать.
После того, как мистический настрой овладел его духом, а ум очистился от мелких и случайных мыслей, связанных с повседневными заботами, Фарен перевел внимание с рисунка на узлы и каналы своего Шэ. Он стал дышать в определенном ритме, манипулируя потоками энергии, заставляя их двигаться теми путями, которыми ему было нужно, выводя из Шэ скопившиеся в нем шлаки и насыщаяя жизненное тело свежей силой. Сложно сказать, сколько именно он пробыл в медитации - ощущение времени, как и всегда в таких случаях, сделалось другим. Потом в дверь осторожно постучали - он откликнулся, сказал служанке, присланной Тиэной, подождать его несколько минут, оделся и спустился вниз, в покои графини. Ее комнаты уже прибрали; телохранителей разместили на том же этаже, но в другом крыле; единственную фрейлину, сопровождавшую графиню в путешествии, Тиэна отослала. Она открыла Фарену сама, провела его в спальню и заперла двери.
"Надеюсь, жена об этом не узнает…" - Подумал молодой герцог, снимая камзол и рубашку и наблюдая, как Тиэна, легко избавившись от одежды, поставив ногу на скамеечку рядом с кроватью, втирает масло в свою кожу. У Фарена было немало женщин, но сейчас он чувствовал себя как в первый раз - сердце учащенно билось, член напряся так, что, казалось, был готов порвать штаны, а в глубине души притаился страх. Он сделал несколько дыхательных упражнений, заставляя себя успокоиться, окончательно избавился от одежды и помог Тиэне втереть масло в спину.