Весь этот "табун" пронесся мимо так быстро, словно за ним гнался сам Отродье со своими уродцами. И только осела пыль, как за ними проскакал графский солдатик. Видок у него был такой, будто этот самый табун прошелся по нему как минимум дважды. Конечно, он мчался не так шустро, да оно и понятно. Если он так выглядел, то как же он себя чувствовал, а значит, и соображал?
- Что ж, - вылез из укрытия Синекура, - все просто отлично! Лошади здесь так натоптали, что теперь Алассия найдет нас только чудом!
- Кстати, о чудесах, - толкнул я Заику, - слышь, Асама, чего ты там такого поразбросал?
- Ягоды Волка, - спокойно ответствовал эльф с милой улыбкой на губах.
- Волчьи ягоды, что ли?
- Нет. Я не знаю, как называете их вы, у друидов они называются ягоды Волка. Они растут в этих краях практически в любом лесу. Раздавишь их, и потом от этой вони неделю не отмоешься. Звери, а лошади тем более, их на дух не переносят. Вот наши друзья на них и наступили.
Сейчас до меня и дошло, почему этому парню подарили такое милое прозвище - Коровья Лепешка.
Над королевским парком парила музыка. Из окон дворца лился свет, освещая центральную аллею, по которой, чинно ступая, шли гости на ежегодный бал старейшин.
Вирбахт с двумя ближайшими помощниками, стоя у входа во дворец, приветливо улыбался ступавшим по мраморной лестнице празднично одетым дворянам.
- Она здесь, - шепнул ему на ухо Шэдаг, заметно волнуясь.
- Вижу… - не переставая улыбаться, кивнул советник тайных дел. - Спокойно, все идет по задуманному. Проследи за ней. При первой возможности передай баронессе письмо и проведи ее ко мне. - Кивнув, указчик ввинтился в толпу и исчез.
- Динас, что там с Черепом?
- Он и его люди ждут на Острове, как и было условлено.
- Хорошо. Я ухожу.
Казалось, что в этот вечер сюда пришли абсолютно все высокородные господа Бревтона. Раз за разом извиняясь, Шэдаг прокладывал себе путь сквозь толпу. Не скрывая брезгливых усмешек, дворяне неохотно давали пройти. "Ничего, ничего, - шептал себе под нос указчик, - посмотрим, кому и как вы будете улыбаться завтра!"
Орадая де Санд-Берг была слегка пьяна. Шэдаг не очень этому удивился: Вирбахт предупредил, баронесса - известная истеричка, и нервы у нее могли сдать еще до осуществления заговора.
Указчик, выждав момент, подошел к ней со спины, вложил ей в руку заранее заготовленную записку. Женщина, обернувшись, вздрогнула, чуть не выронив бокал с вином.
- Прочтите и следуйте за мной. - Шэдаг даже не удосужился поклониться.
- Что… вы себе позволяете?! - Голос ее дрожал.
- Вас ждет ее величество. Я провожу. - И, взяв женщину за локоть, слегка подтолкнул ее.
Затравленно оглянувшись, де Санд-Берг еле сделала первый шаг.
Ее вывели из праздничной толпы и обходными коридорами проводили в личные покои Улаи-Ит-Тероиа. По дороге де Санд-Берг не однажды пыталась заговорить с провожатым, но Шэдаг, выполняя инструкции советника, молчал, лишь вежливо улыбаясь в ответ. Впустив баронессу в покои, указчик закрыл за ней дверь, встав у входа в ожидании дальнейших указаний.
Не столько следуя этикету, сколько от пронизывающего страха, не поднимая глаз, Орадая вошла в просторную спальню и сразу же присела в глубоком реверансе.
- Милая баронесса, оставьте вы эти церемонии! Здесь только свои! - Насмешливый голос мог принадлежать кому угодно, но только не королеве. Де Санд-Берг медленно, словно боясь увидеть самое страшное, подняла голову.
На широкой кровати владычицы Бревтона с бокалом красного вина в руке вальяжно развалился советник тайных дел Вирбахт Ниграде.
- Сударыня, ну что вы там застыли? Проходите, присаживайтесь. - Старший указчик похлопал рукой около себя.
Баронесса просто опешила от такого хамства: чтобы с НЕЙ, потомком древнейшего рода, в подобном тоне разговаривал раб, простолюдин без рода и племени, грязная ищейка! Орадая почувствовала, что начинает задыхаться.
- Что с вами?!! - откровенно картинно подскочил советник. - Вы бледны! Вам плохо?! - На него смотрели взбешенные, полные ненависти и вместе с тем беспомощности, глаза.
- Ради Неба, ответьте хоть что-нибудь! - Вирбахт буквально выплясывал вокруг женщины. - Баронесса, прошу вас, выпейте. - Он насильно всунул ей в руки бокал. - Поверьте, это придаст вам сил!
Дрожащей рукой де Санд-Берг поднесла бокал ко рту. Тончайший коргианский хрусталь звякнул о жемчужные зубки баронессы. Красная жидкость пролилась на острый подбородок, капая за глубокий вырез дорогого парчового платья.
- О, какая неосторожность! Сударыня, ну что же вы так! - Вирбахт, отобрав бокал, взглянул на дно сосуда. - Допила? Вот и отлично! - Он поставил бокал на ночной столик и, взяв с него шелковую салфетку, скомкал и швырнул ее в растерянное лицо баронессы. - На, вытрись, и поживее - у меня мало времени.
- Вы… - осев на кровать, захлопала ресницами Орадая, - ты… Да как ты смеешь так разговаривать со мной! Я - баронесса де Санд-Берг…
- Знаю, знаю! потомок древнего рода. А я - скотина, грязный раб, отвратительная ищейка и так далее. Я ничего не упустил? Так открою тебе маленький секрет, - он схватил ее за подбородок, - я дворянин в девятом поколении! И мой титул был дан в награду моим предкам за верную службу и доблесть, а не куплен вместе с придуманной родословной за несколько золотых, как, например, вашим отцом, сдохшим от пьянства и разврата, мадам! Кстати, вы весьма на него похожи. - Вирбахт, отпустив женщину, вернулся к столику, достал из инкрустированной шкатулки квадратик бумаги и, развернув, вручил его баронессе.
- Вам знакомо это письмо? Судя по тому, как вы вздрогнули, да. - Советник, тяжело вздохнув, присел рядом. - Вот объясните мне, что вам еще не хватало в этой жизни? Опуская ваш вздорный характер и выходки, у вас же было практически все: красота, титул, поместье, земли, состояние. Каждое ваше желание выполнялось многочисленными поклонниками. Немногие высокородные дамы нашего королевства, да и не только, обо всем этом могли только мечтать и не более! И что же вы? А вы, потеряв всякую здравость мысли, ставите на никчемную карту все, и в первую очередь свою жизнь. А вы ведь так любите жить. Дрожите над своим здоровьем, тратите огромные деньги на всякие омолаживающие микстуры и тому подобную дрянь. Честное слово, я вас не понимаю. И уж тем более не понимаю ваших поступков. Хорошо, ну ввязались вы в это дело. Стали одной из главных участниц готовящегося переворота. Так какого… нужно было рассказывать об этом - да еще в письме со своей гербовой печатью и за своей подписью. И кому? Самой близкой родственнице на этой грани - двоюродной сестре вашего покойного мужа, чья болтливость и недалекость известны всему Бревтону и Вильсхоллу. Как вы думаете, каким образом этот документ попал в наши руки? А ваша кузина забыла его в придорожном кабаке, когда удирала от слуг жены своего любовника! Сударыня, скажите честно, у вас есть мозги?
- Что… вы… от… меня… хотите… - сквозь слезы пролепетала Орадая.
- Я? От вас?! Хочу?!! - совершенно искренне возмутился Вирбахт. - Уже ничего! Можете идти, пожалуйста. - Старший указчик, откинувшись на локти, кивнул на дверь: - Идите, идите. Не смею вас задерживать. Дорога свободна, вас никто не будет задерживать. Я даже дам вам слово, что ни сегодня, ни завтра и никогда в этой жизни вам не напомнят ни о сегодняшнем вечере, ни о ваших былых ошибках…
Баронесса попятилась к двери.
- … ведь, как вам известно, - перестал улыбаться советник, - о покойниках говорят только хорошее или ничего не говорят! - И кивнул на пустой бокал: - Рекомендую. Весьма редкое в наших краях вино. Надеюсь, вы по достоинству оценили букет?
- Вы меня отравили?! - в ужасе задохнулась де Санд-Берг, прижимая руки к пышной груди.
- И да и нет. - Вирбахт достал из внутреннего кармана темную склянку. - Здесь противоядие. Яд начнет действовать ближе к утру. Сначала у вас начнется головокружение. Потом тело станет мягким и податливым. Вы не сможете ходить и говорить. Вы будете просто лежать и молчать. Но при этом ваши чувства обострятся по меньшей мере десятикратно. Вы будете слышать, как шаркает лапками таракан в соседней комнате, как из последних сил машет крылышками муха, пытаясь выбраться из паутины на дереве за окном. Как будут злорадно шептаться слуги во дворе и как слеза отчаяния и страха, стекая по вашей бархатистой щеке, будет жечь тысячами огней, стремясь добраться до самых костей.
- Прошу вас, прекратите… - упала на колени баронесса, - прошу вас…
- Ты забыла сказать "мой господин", - наклонившись, шепнул он ей на ухо.
Орадая де Санд-Берг молча глотала слезы, прижав руки к лицу.
- А завтра, к полуночи, у вас в животе возникнет пожар. Пожар невыносимой боли и страданий. Он разбежится по всему когда-то желанному нежному телу, которое так любил целовать отравленный вами супруг.
Женщина, упав ничком, зажимала уши руками, но слова Вирбахта бились в ее голове с такой силой, словно яд уже начал действовать.