- Смирение тебе не к лицу, паршивая овца из стада Бреттиноро. Судя по тому, как ты лазаешь в окна замужних дам, а потом удираешь по крышам, так из тебя может получиться неплохой акробат. Но мне ты нужен как вольтижер. Пока. А там посмотрим, может, Шонно и согласится поделиться своими секретами. Поспешите, дети мои, ибо я уже начинаю скучать.
… Остаток ночи они провели в дороге, потом остановились в какой-то деревушке, несколько часов отсыпались на сеновале, и, наскоро поев, снова отправились в путь.
Когда до сосновых боров близ Безымянного Хребта оставался день-другой пути, их нагнали уже знакомый по вещему сну Лиусс и какой-то незнакомый юноша - северянин богатырского сложения. Как пояснил по дороге фокусник, это был Орсон, будущий силач труппы; бывший подмастерье кузнеца ухитрялся во время работы выстукивать тяжеленным кузнечным молотом медно-звонкие мелодии, чем и приглянулся Лимпэнг-Тангу. Путь они продолжали уже впятером, обсуждая обстоятельства своего призвания и пытаясь строить планы…
Трень-и-брень и динь-дилень!
Прочь с дороги, ночи тень!
В ухе - пара колоколец
Благовестят новый день!
Дадли-ди и дидли-да!
Нам и горе - не беда!
Раскрывай глаза пошире -
Мы - артисты хоть куда!
Динь-дилень и трень-и-брень!
Как скучать-то вам не лень?!
Ну-ка, жизнь, давай вприпрыжку,
Наизнанку, набекрень!
Дидли-да и дадли-ди!
Сердце - мячиком в груди!
Мы за радостью поедем
Хоть по Млечному Пути!
Динь-ди-да и трилли-ли!
Мы на сцене - короли!
В нашей власти - смех и слезы,
Лучше - нету на земли!
Трень-и-брень и динь-дилень!
Прочь с дороги, ночи тень!
В ухе - пара колоколец
Благовестят новый день!..
…Когда они покидали храм Лимпэнг-Танга, отправляясь в свое первое путешествие, эту песенку, ставшую вскоре их гимном, горланил ее сочинитель - Лорка. Его спутники только диву давались: и когда это он все успевает? За несколько дней, проведенных в храме, он успел подкатить к Рецине и получить от нее изрядную взбучку, переключился на Криоллу - и был за шкирку вытащен из девушкиной комнаты ее разъяренным братом… После этого ему пригрозили отлучением от труппы, и взяли с него честное благородное слово, что спутниц своих он оставит в покое, отдыхая в их обществе только душой, тело же предоставит в распоряжение поклонниц.
Для легкомысленного бога Лимпэнг-Танг оказался даже чересчур предусмотрителен. Все, что могло понадобиться его артистам на первых порах - будь то посуда или костюмы, одеяла или сценический реквизит, сундук с приспособлениями для примитивной иллюзионной магии или провизия - все уже было сложено в две добротные повозки, запряженные парой выносливых коней. Вот чего он не дал своим детям вовсе - так это денег ("Не моя епархия" - так он выразился о финансах); зато вручил лично Лиуссу здоровенный короб с семейством чистокровных нильгайских глузд: трехметровых змей с шипастыми гребнями, обладающих гипнотическими способностями и ядовитых, отныне они должны были защищать повозки артистов во время вынужденных ночных стоянок, а также охранять театральную кассу и ценное имущество (которые, впрочем, еще предстояло нажить…)
Что касается первоначального репертуара, то здесь Лимпэнг-Танг оказался весьма суровым критиком, да оно и понятно - второй возможности произвести первое впечатление у его труппы не будет, поэтому ей предстояло сразу же вцепиться публике в горло мертвой хваткой, дабы не отпускать ее до конца времен. Головокружительные полеты Шонно и Криоллы на сотворенных для них трапециях капризного бога не впечатлили; акробаты несколько приуныли, пока Шонно не вспомнил о придуманном им почти год назад номере, который отверг распорядитель иремского цирка. Брат и сестра облачились в привезенные с собою костюмы, имитирующие расцветку хищных кошек и словно обливающие тело от головы до пят, с помощью Орсона и Лиусса соорудили простую трапецию с несколькими свободно свисающими веревками и принялись выделывать такое… что скучающе посвистывающий Лимпэнг-Танг вытаращился на них, словно уличный мальчишка, и не поскупился на похвалы. Рецина получила высочайшее одобрение после того, как патрон соизволил скрестить с нею серпы смерти; Лиусс, Лорка и Орсон тоже пришлись ко двору. Арколь, как всегда невозмутимый, изобразил для собравшихся "Утро Властителя Шаммаха", заставив их хохотать до колик. И уже поздним вечером, когда на ступенях храма зажглось пламя светильников, согревающее все еще холодную темноту весенней ночи, пришел черед Веноны и Амариллис - одной петь, другой - танцевать. Надо сказать, что поначалу Амариллис, привыкшей к своему Хранителю мелодий, участие певицы показалось лишним, однако спорить с богом она не решилась. И правильно сделала. Потому что низкий, бархатных голос ведуньи трав (каковой была Венона до призвания) сыграл для ее танца роль драгоценной оправы… и зажег огонь страсти в глазах Лиусса…
Насладившись лицезрением искусства своих избранников, Лимпэнг-Танг отметил каждого из них знаком божественного признания и покровительства - отцепив со своих косичек восемь пар колокольчиков, он продел их артистам в левое ухо. На следующее утро после этой церемонии его храмовая труппа отправилась удивлять мир.
Глава пятая. Подарочек
На привал они остановились уже после полудня, укрывшись от зноя в легком, кружевном перелеске, в стороне от дороги. Лорка распряг лошадей - и верховых, и тягловых - и пустил их попастись на воле; со всех трех повозок (третью приобрели совсем недавно, для Веноны и Лиусса) сняли тенты, чтобы проветрить и просушить постели. Поскольку сегодня служить очагу должны были Шонно с сестрой, артисты, с нетерпением принюхиваясь, ждали на обед суртонский плов с курицей и красными сливами; Амариллис помогала Веноне развешивать на перекладинах для тентов пучки собранных ранним утром трав. Вот уже полгода танцовщица терпеливо штудировала толстенный фолиант "Великого флорария", на который она потратила в книжной лавке почти весь свой месячный заработок; Венона же, видя ее искренний интерес и неиссякающее усердие, помогала ей разбирать особо сложные места и даже делилась своими собственными секретами.
- Смотри, Ами, вот эта ромашка никуда не годится, можешь скормить ее жеребчику Лорки.
- Но почему? чем она хуже вот этой?
- Запомни, целебными свойствами обладает только та ромашка, у которой головки цветков в разрезе пустые… видишь? А теперь повтори, что я тебе говорила вчера о способностях этого цветочка.
- М-м-м… ромашка пригодна для полосканий при воспаленном горле и сухом кашле, справляется с желудочными судорогами, отлично изгоняет сыпи и воспаления на коже, устраняет зуд. Ее отваром хорошо умываться девочкам-подросткам, и мыть младенцев. Правильно?
- Правильно. А вот это зверобой… какой хороший! Давай-ка завтра наберем побольше одних цветочков, да сделаем масло, чтобы растирать ваши вывихи и синяки. Нет-нет, не вешай тысячелистник на солнце, иначе он утратит всю силу! Его сушат в тени, а хранят в темноте.
- А используют как?
- Заваривают как чай, делают отвар для ванн. Это отличное противосудорожное средство, может даже остановить выкидыш, поскольку одновременно и расслабляет и укрепляет мышцы.
- А моя бабка называла его молокогон… поила всех молодок в семье… такой-то горечью! - сказал, застенчиво улыбаясь, подошедший поближе Орсон.
- И была совершенно права! Вон ты какой верзила вымахал! - улыбнулась Венона.
- А я тоже такие цветочки видел. Помнится, еще удивился: такие невзрачные, а туда же, в графские покои влезли. Графиня Настаджо их на белом вине настаивала… сама пила, но мне не предлагала, - к разговору присоединился и Лорка.
- Ну еще бы, - и травница смерила его насмешливым взглядом, - тебе ведь не грозила опасность народить графу наследника с волосенками цвета морковки! Кстати, Ами, запомни этот старый арзахельский рецепт: на одну малую бутыль белого вина - две пригоршни цветов тысячелистника, настаивать не менее пяти дней. Пить по утрам, натощак, по маленькой чашечке.
- А сколько времени пить?
- Да сколько будет нужно. После того, как настойка закончится, нужно сделать перерыв на три недели, действие ее в это время сохраняется.
- Понятно. А вот эти букетики куда вешать?
- О, вот с этими букетиками поосторожнее. Давай повесим их в тени, на ветерке… так, а из каких трав мы их сделали?
- Ну… из полыни - запах ни с чем не спутаешь, эти фиолетовые цветочки - это шалфей, это мята - душистая!.. Дудник… и бальзамин.
- Верно. Когда будем проезжать через цветочные луга Каджи, соберем чабрец и майоран, ближе к Эригону постараемся найти истинный розмарин, а в городе купим хизоп, в этих краях он не растет. Собранные травы смешаем, засыпем в большую бутыль и зальем орчатской можжевеловой водкой.
- Ага… а потом выльем в канаву.
- Не спеши. Настой полмесяца выдерживают в теплом месте, фильтруют и разливают по бутылочкам. И одна маленькая ложечка натощак может прогнать глистов - за один прием!… лечит все болезни желудка, прекращает гниение пищи в кишечнике, помогает даже при тяжелых отравлениях - в том числе и ядами… Что, стоит постараться?
- Стоит. Глисты на юге - как ревматизм на севере. И как этот настой называется?
- Вода жизни.