– Неправедный человек не найдет где голову приклонить, как говаривал мой старик. По правде говоря, раз уж тут так все складывается в последние дни, я уже подумывал, не поступить ли на службу да не отплыть отсюда на время. На случай, что в этих местах для меня станет жарковато, улавливаешь? А потом услыхал, что эти ублюдки отчалили, и шел сюда, чтобы отметить это дело. А тут вон… ладно, Стив, валяй рассказывай.
Я все и рассказал, тем более, что мое шоковое состояние несколько притупилось из-за водки, – всю историю про налет на офис и мою погоню за ними сюда. Спустя минуту появилась Катька, со стуком поставила на стол высокие глиняные кружки с пивом и протиснулась в кабинку рядом со мной, опершись подбородком на худую руку и пристально глядя на меня. По мере того, как я рассказывал свою историю, я видел, как посуровели тонкие лица моих слушателей. Свет камина рождал отблески в серых глазах девушки, и морщины вокруг ее полных губ стали глубже. Глаза Джипа сузились, и казалось, что он смотрит сквозь меня, куда-то в даль без горизонта. От этой мысли у меня по спине пробежал холодок, я дрожал, рассказывая о своем последнем видении, и чувствовал руку Катьки, обнявшую меня сзади, ее бедро, прижатое к моему бедру, и радовался этому прикосновению. Она действительно знала, что нужно человеку и, главное, быстро давала ему это. Что же она пыталась мне дать в эти безумные мгновения перед тем, как пришел Джип? Что мне было нужно?
– Вот и все, – произнес я и отпил большой глоток пива.
Джип резко выдохнул и искоса посмотрел на меня:
– Ну и на что ты рассчитывал, черт бы тебя побрал, если бы нагнал этих ублюдков? Один справиться с полным кораблем Волков?
Я надеялся, что он об этом не спросит.
– Ведь это же за мной охотились Волки. Я собирался предложить им себя, если они отпустят ее.
Джип пощадил меня и не стал смеяться, просто бесстрастно посмотрел на меня:
– Они бы с радостью прихватили тебя, и ее оставили. Или что похуже. Они не шибко славный народ, эти Волки. – Катька фыркнула. – Вообще-то, если уж говорить точно, они и не люди вовсе.
Катька медленно заговорила:
– Она твоя, эта девушка?
– Нет, – поспешно ответил я, – ничего подобного. Она работает со мной, вот и все… я чувствую, что я в ответе за нее… из-за всего этого…
– Ну? – резко спросил Джип, однако он обращался не ко мне, а к Катьке.
Она пожала плечами, извлекла откуда-то нечто, смахивавшее на продолговатую книжицу, и положила ее на стол, затем взяла мою руку и положила ее ладонью вниз сверху. Предмет был теплым, словно находился где-то рядом с ее кожей, и я понял, что это колода карт. Спустя минуту она отпустила мою руку, перетасовала карты и ловкими пальцами стала раскладывать их между нами на столе. Карты жестко падали ровными рядами, одна на другую, и, закончив, Катька подала мне знак перевернуть сначала одну, затем – вторую. С легким нетерпением я перевернул две карты наугад; одна моя знакомая девушка когда-то предсказывала судьбу по Тароту – весьма назойливая была особа – и я ожидал и здесь увидеть то же самое. Однако это были обычные игральные карты, вернее, нет, ибо я раньше никогда таких не видел. Первым я открыл валета бубен, и двойная фигура зловеще усмехнулась мне – смуглая и усатая, как разбойник елизаветинских времен, с такой злобой в блестящих глазах, что они сияли и сверкали холодным огнем настоящих алмазов . Я поспешно снова перевернул карту и взглянул на другую, но это был туз червей и в трепещущем свете он, казалось, разбухал и пульсировал, яркий, жидко-красный.
Катька снова перевернула карту.
– Еще одну, – сказала она. Я неохотно перевернул – не знаю почему – последнюю выпавшую карту. Это была двойка пик, и на ней не было никаких знаков, кроме двух черных семечек. Однако внезапно показалось, что чернота сгустилась и стала пустой и бездонной, словно семечки в действительности были окнами в пустоту, находившуюся под ними. От этого зрелища мое зрение затуманилось, стало нечетким, черные семечки поплыли, замерцали и на мгновение слились в одно – получился мерцающий, похожий на пещеру туз. Катька выхватила карту из моих рук и яростным жестом сложила колоду.
– Ничего? – резко спросил Джип.
– Да! – отрезала Катька. – Над всем этим делом висит какая-то тень. Были слабые знаки, но… ничего, что я могла бы понять. Господи помилуй! Ничего…
Молчание было прервано звуком шагов, раздавшимся из смахивавшей на подвал комнаты, и ароматом чего-то сдобренного специями, источавшего запах помидоров, перца и жареного, более аппетитный, чем я когда-либо мог себе представить. В полумраке появилось лицо, круглое, красное и морщинистое, как высохшее зимнее яблоко, но с величественным орлиным носом и ослепительной улыбкой. Лицо было обрамлено цветастым шарфом и выбивающимися из-под него кудрями цвета воронова крыла. Женщине, вразвалку вошедшей в комнату, неся огромный тяжеленный поднос, могло быть и пятьдесят лет, и семьдесят, она была полной, но здоровой. Женщина поставила поднос руками более загорелыми, чем мои.
– Благодарствуем, Малинче! – сказала Катька.
По-видимому, женщина была женой Мирко, она поклонилась мне, и из ее рта полился целый поток слов, которых я не мог понять. Я встал и постарался имитировать поклон Джипа, а старуха схватила меня за руки и снова заговорила, потом крепко расцеловала меня в обе щеки и удалилась, все еще что-то говоря.
– Она желает тебе удачи в твоих испытаниях, – медленно произнесла Катька. – И говорит, что ты должен есть. Это хороший совет; сила может тебе понадобиться. Я хотела бы помочь тебе, но не могу, так что…
Джип, уже принявшийся за еду, поднял голову и встретился с ней взглядом:
– Ле Стриж? – спросил он.
– Стригойко, – отозвалась она.
– Проклятие! – пробурчал Джип и снова принялся за еду.
Сначала я только поклевывал пищу, я был в панике и с трудом проталкивал еду в горло. Я прямо ощущал, как проходит вечер, как странный корабль и все, кто находился на его борту, удаляются все дальше и дальше, вне нашей досягаемости. Но от специй мой рот увлажнился, внутри все стало гореть, и начал есть так же жадно, как Джип. Но при этом я был рад, что он не медлил; как только опустела его тарелка, Джип поднялся, выпил последний глоток пива и бросил грубую полотняную салфетку на стол. Он поднял бровь и посмотрел на Катьку:
– Что ж, – вздохнул он, – по-моему, время заглянуть к старику Стрижу.
– Ты что-то не очень горишь желанием, – заметил я.
– Это вообще-то опасно, – сообщил мне Джип.
– Но в такое время они вроде не так страшны.
– Опасности?
– Он водится со странными типами. Пойдем-ка мы лучше – тут довольно-таки далеко, а этот твой автомобиль нам не понадобится. Стриж вроде как не очень хорошо относится к таким вещам.
Катька проводила нас до лестницы. Никто не попросил у нас платы за еду и напитки, и я почувствовал, что они обидятся, если я предложу заплатить.
– Ты позаботишься о Стефане, правда, Джип? – настойчиво спросила Катька и неожиданно крепко обняла меня. Она не поцеловала меня, просто быстро коснулась щеками моих щек и отпустила, так что это выглядело почти как официальное прощание. Джип серьезно кивнул и подал мне знак подниматься по ступенькам. Катька не последовала за нами, но стояла, молча глядя нам вслед и нервно постукивая колодой карт по бедру.
Когда я открыл дверь, холодный ветер ударил мне в лицо, однако дождь прекратился. Небо прояснилось, по нему неслись рваные тучи. Я с удивлением заметил, что без туч стало совсем светло, как-то ясно от сероватого звездного света, приглушавшего цвета и делавшего обманчивыми расстояния. Джип тщательно закрыл за нами дверь и указал мне путь вверх по улице. В сточных канавах все еще стояли лужи воды, вода поблескивала между истертыми булыжниками, и в дороге, казалось, отражалось небо, а каждый продолговатый булыжник был как маленьким мостиком через него. Джип, похоже, погрузился в размышления, и какое-то время мы шли в молчании. Он заговорил первым:
– Я говорил, что хочу объяснить тебе все про ту ночь.
– Тебе нет необходимости это делать.
– А по-моему, есть, – ты же уже трижды спасал мою шкуру. Думается мне, ты понял, что я просто испугался, да? Но не только за себя. Это я тебе говорю. Я клял себя на чем свет стоит за то, что вообще втянул тебя в эту историю. Боялся, что ты увязнешь еще глубже и навлечешь еще худшие беды на свою голову. – Он хрипло рассмеялся. – Надо было мне раньше об этом думать, как считаешь?
Я не ответил.
– Так вот, я решил, что напугал тебя, и ты больше сюда не полезешь. Да только я превозмог свой страх. Старина Стриж все хорошенько устроил с той штуковиной, она у него взвыла и вылетела отсюда – столбик дыма, и все. Так что я подумал, что теперь все в порядке. И тут же узнал, что Волки смылись…
Он покачал головой:
– Стив, это все я виноват. Я должен был как следует предупредить тебя, может, даже найти тебе защиту. Но положа руку на сердце, мне и в голову не могло прийти, что там с тобой что-нибудь случится. В жизни не слыхал, чтобы Волки так далеко забирались в Сердцевину, никогда раньше такого не бывало. Другие, да, изредка, но чтоб Волки – никогда. Все это очень скверно выглядит, Стив.