– В темной обители существует закон, запрещающий любому колдуну изучать наше светлое наречие, кроме самого Повелителя и его наследника. Возможно, так они надеются узнать наши тайны, – продолжил Лайтфел. – Так вот, Гаст, уверен – вы секретничали при нем. Да и Визониан сообщил, что ты едва не сболтнул лишнего тогда – он успел вовремя тебя прервать.
Гаст нахмурился, а потом обратился к Лайтфелу.
– Мы не обсуждали миссию вообще, – проговорил он твердо. – Но почему же... если Визониан знал, кто такой Тэрсел, и что он понимает наш язык, то почему не предупредил?
– А ты еще не понял? Ради вашей собственной безопасности. Ну, пока все. Вы узнали друг о друге кое-что интересное, над чем стоит поразмышлять на досуге, – Лайтфел глянул на меня. – Ты все еще хочешь "дружить" со светлыми колдунами?
Я откинулся в кресле и в упор посмотрел на Лайтфела.
– Мое мнение здесь вряд ли имеет значение.
Лайтфел перевел взор на них.
– Вы?
Ответом ему послужило молчание. Он нахмурился.
– Если до вас так туго доходит, я еще кое-что расскажу о нем. Как он объяснил свое одинокое путешествие?
– Тэрсел сказал, что его изгнали из обители за непослушание, – Гаст пытался встретиться со мной взглядом, словно сомневался, не может ли это оказаться ложью, но я уставился в свою тарелку.
– О, да! – Лайтфел рассмеялся. – Действительно за непослушание. Ему запретили убивать, а он ослушался!
– Убивать?! – воскликнули они пораженные.
– Да, перед вами убийца, хладнокровный убийца, каким и должен быть тот, кому предстоит занять место Повелителя в темной обители. Он лишил жизни всех своих учителей. А знаете почему? Причина довольно банальна – не мог простить им те незначительные наказания, какие обычно заслуживают ученики, не выполнившие задания.
Это было последней каплей – Лайтфел сделал все, чтобы между нами разверзлась глубокая пропасть, которую бы никто не смог преодолеть. Я не поднимал глаз, зная, что они смотрят на меня, в надежде услышать опровержение. Но я не стал отрицать.
– Вы все еще хотите "дружить" с темным колдуном?
Колдуны вновь промолчали, но на этот раз на их бледных лицах почти не осталось сомнения в правоте Лайтфела.
– Может, ты все-таки что-нибудь скажешь, Тэрсел? – поинтересовался главный маг, позволив себе улыбку.
– Что ты хочешь услышать от меня, Лайтфел? Я понимал ваш язык, я с самого начала знал, какие идеи возникли у Гаста насчет меня...
Я заметил, как Гаст съежился, а по его щекам поползли бардовые пятна, что случалось с ним только при сильном волнении.
– И ты решил подыграть ему. Они поверили тебе, думая, что перед ними беззащитный трусоватый изгой. А ты мог убить всех троих, и они даже не успели бы этого осознать.
– Возможно. Но потом мне показалось, что... – я запнулся и едва слышно продолжил: – Я оказался глупым и молодым и поверил, потому что хотелось верить, что у такого, как я, все же могут быть друзья. Глупо... мне нельзя иметь друзей и не надо... Прошу прощенья.
Я поднялся и вышел на широкую беломраморную террасу. Я облокотился на парапет и остановил взор на раскинувшихся внизу осенних цветниках, стараясь избавиться от злости и ни о чем не думать. Когда я почти успокоился, вдруг ощутил сладковатый запах ее духов. Так обычно пахнут не розы, а дикий горный шиповник, источая более тонкий и менее уловимый аромат и скрывающий за своей нежностью цепкие, колючие стебли, способные укрепиться в самой твердой скале. Немного странный выбор для такого домашнего создания, как Авориэн...
– Ну что ты таскаешься за мной? – грубо спросил я. – Твой папочка не боится оставлять тебя со мной одну?
Авориэн встала рядом.
– Мне скучен их разговор, – как ни в чем не бывало заметила она. – Да и что ты мне сделаешь?
– На досуге обязательно подумаю над этим... Тебя не смущает услышанное за обеденным столом?
– Нет, ведь это известно мне давно. Да и знаю гораздо больше их. Отец специально рассказал им без подробностей. Если бы ты кое-что уточнил...
– Уточнил?! – я едва не взбесился.
– Впрочем, это твое дело. Мне надо поговорить с тобой о другом. Серьезно поговорить.
Я пожелание удивило меня и пробудило любопытство.
– О чем же?
– У меня появилась одна проблема, – начала Авориэн. – И, кажется, только ты сможешь помочь.
– Вот как? Это как же может помочь темный колдун?
– Мой отец не желает обучать меня магии, – продолжила она полушепотом. – Он считает, что женщины не должны владеть ею. Он намеревается отдать меня замуж, чтобы я родила ему наследника мужского пола, которого бы он обучил магии.
– Как интересно, – прокомментировал я, но она не заметила иронии.
– А у меня талант. Я хочу быть свободной. И хочу дальше познавать магию.
Она поглядела на меня, ожидая, что я догадался о своей роли в ее деле. Но я сделал вид, что еще далек от этого.
– Ты должен меня похитить, – наконец выпалила она.
– Похитить? – я "восхитился" ее идее. – Тебя?! Девочка, ты в своем уме? Соображаешь, что говоришь? Твой отец мигом превратит меня в уголек. Нет, даже и пепла не останется, если у меня подобное возникнет в мыслях.
– Я знала, что ты струсишь, – в ее голосе послышалось презрение.
– Просто здраво рассуждаю, – отпарировал я. – И у меня хватает собственных проблем.
– А я-то думала, что ты любишь проделки и приключения, – она вздохнула.
– Хорошенькое оказалось бы приключение с трагическим концом, – я хмыкнул.
– Тебе хорошо, ты сбежал от отца и волен делать все, что вздумаешь.
– Не сбежал. Он сам меня выгнал.
– Какая разница? Ты ведь не торопишься возвращаться. А я так устала от всего. За мной следят и никуда не выпускают. Я так хочу увидеть мир...
– А ты действительно талантливая? – спросил я больше из корыстного интереса, чем из праздного любопытства.
– Да, я в совершенстве знаю материальную магию.
Она сорвала соцветие с куста роз, росшего в кадке на балконе, и через миг алые лепестки превратились в бабочку.
– Ух, ты, – изумился я и тронул ее пальцем. – Живая?
Бабочка взмахнула крыльями и улетела в парк. Авориэн улыбнулась, видя, что ее колдовство впечатлило меня, но тут же погрустнела.
– Он не хочет замечать, что я умею делать, – в ее словах слышалось отчаяние, глаза подозрительно влажно блеснули, и мне даже стало ее немного жаль.
– А у тебя есть план похищения?
– Да нет, – она горестно вздохнула. – Я бы сама наняла людей для этого, но со мной всегда слуги отца. Да и вряд ли кто-нибудь отважился. Хотя ты показался мне достаточно безрассудным, дружа со светлыми колдунами. Если бы ты спас меня от этого кошмара, я бы отблагодарила тебя.
– Это как? – не понял я.
Она бросила на меня странный взгляд.
– Я могла бы подарить тебе поцелуй.
Я тупо уставился на нее. Но потом на мои губы легла насмешка, и я чуть склонился к ней. Конечно, я пользовался благосклонностью девушек, но почему-то и в голову не приходило, что я могу понравиться дочери повелителя светлых колдунов. Тут же мелькнула мысль воспользоваться этим, чтобы досадить ее отцу.
– Всего один поцелуй? – прошептал я, зная, что должен ее этим смутить. – А не больше?
– Ну, ладно, два, – она не поняла, что я имел в виду под "больше", конечно, не количество поцелуев. – Один заранее...
Она внезапно подалась вперед, и наши губы встретились. Поцелуй ее оказался неожиданно сладостным, и я вдруг осознал, что у меня давно никого не было, и что я истосковался по любви. Я с нежностью привлек ее к себе. Она, похоже, тоже не ожидала подобной нежности ни от себя, ни от меня. Несколько мгновений мы не могли друг от друга оторваться. Потом она отпрянула, зардевшись от волнения и стыда. Я бросил осторожный взгляд через плечо в обеденный зал. Лайтфел по-прежнему наставлял колдунов, и только Гаст, в разочаровании отвернувшийся от остальных к террасе, застыл с обалделым выражением. Наши глаза встретились, и он спешно уставился в пол.
– Он видел, – с испугом прошептала Авориэн.
– Он не скажет, – я вновь принялся разглядывать парк. – И когда это надо тебя похитить?
– Свадьба назначена на середину весны.
– Через пол года? – я не скрыл разочарования. – А раньше нельзя?
– Нет – у меня еще много дел в обители. Но ты ведь сделаешь для меня? Ты придешь? – и голос ее стал совсем тихим на последних словах.
– Если только за это время со мной ничего не случиться. Надо уладить свои проблемы. А их достаточно... Пожалуй, мне пора.
Я вернулся к столу. Гаст склонился ко мне.
– Тэрсел, ты знаешь, что делаешь? – зло прошипел он.
– Я думал у меня и в самом деле есть друзья, – тихо заметил я. – Неужели имеет такое большое значение, кто мой отец?
– Ты не понимаешь, – шепотом продолжил Гаст. – Ты не такой, как другие. Ты особенный. И у тебя особенные обязанности. Со временем ты станешь главным колдуном и будешь править остальными. А твой отец – наш злейший враг...
– А темные колдуны враги светлых... старая песня... Что ж, вам легче – вы меня взяли в свою компанию, вы меня ее и лишили, – я резко поднялся и спросил у Лайтфела. – Можно мне уйти?
– Конечно, – ответил он.
Я вышел прочь, вскочил на Шэда и, злясь на них всех, помчался куда глаза глядят.