Комната стояла под таким углом, что голова начинала кружиться. Бесчисленные скобы и гвозди косо висели на длинных штырях, ввинченных в стены словно стрелки часов, указывающие на семь или восемь. Кузнец опустился на колени рядом с огромным добротно сколоченным ящиком из красного дерева с обитыми железом углами. Он открыл крышку и через некоторое время извлек из сундука инструменты, в основном молотки и щипцы разного размера и в разном состоянии, и аккуратно отложил их в сторону.
- Вот, это нам пригодится.
Вместе они вытащили из ящика тяжелый, завернутый в мешковину предмет и опустили его на пол.
В тряпке оказалось оружие: четыре ножа, правда, без рукояток, но с отличными острыми лезвиями; короткий меч, какие в свое время были на вооружении у резервистов; "утренняя звезда" с масляными зубчатыми лезвиями и большой арбалет. Широкий тисовый лук был стянут железными скобами и укреплен стальной пластиной с задней стороны. На прикладе было расположено маленькое брякающее устройство наподобие лебедки.
- Пока здесь все не обвалилось, мне побольше платили. В свое время я тоже не только гвозди ковал.
Неттл поднял арбалет. Железо и многослойное дерево весило с мешок угля.
- Его не в руках таскать надо, - сказал кузнец. - Отличный арбалет. Заказал один купец, который ехал на плантации. Хотел поставить на свою телегу. Вид у него, конечно, не очень, но человека пробьет запросто. А это сзади, смотри сюда, лебедка тетиву натягивать. Тетива тоже где-то была. Вон, в клеенке. - Он обратно залез в сундук и говорил через плечо. - Только смотри, стрелы всего три. Получил тогда образцы от мастера. Я рассчитывал еще заказать, но купец так больше и не появился. Шетти, наверно, прикончили его где-нибудь в песках. А стрелы славные. Вот держи - и тетиву тоже. - Глаза старого кузнеца блестели.
К первой стреле была привязана стеклянная колбочка с вязкой жидкостью.
- Зажигательная смесь, - пояснил кузнец. - С этим надо быть осторожнее. - Он медленно положил стрелу. - У половины резервистов по стеклянному глазу и телячья кожа после того, как они вздумали раскуривать трубки рядом с такой штуковиной.
Металлический наконечник второй стрелы имел форму полумесяца.
- Охотничья стрела. Тому купцу, видно, хотелось поохотиться на ястребов или грифов, когда не надо было защищать капусту с морковкой от язычников. Такая тебе может здорово пригодиться, верно? Не отравлена, но стоит обмакнуть кончик в куриный помет, и маленькая царапина лошадь свалит.
Наконечник последней стрелы был закрыт толстым кожаным чехлом. Кузнец осторожно освободил стрелу с помощью щипцов: ничего особенного, просто острый стальной наконечник.
- Теперь эта - она самая редкая. Может быть, она после стольких лет и не сработает, а может, и сработает. На себе проверить даже не пытался. - Кузнец перевернул стрелу так, словно она была сделана из хрусталя. - Лучшее, что сделал Девон. Здесь яд пауков, которых вырастили прямо внутри человеческой плоти, - точно тебе говорю. Знаешь, что она может?
Неттл покачал головой. Кузнец ухмыльнулся.
- Раны от этой стрелы никогда не заживают. Никогда. Кровь так и будет течь, пока Лабиринт не придет по твою душу. - Он очень аккуратно зачехлил стрелу. - Такие стрелы называют "охотники за душами". - Снова оглядел порванный саван гостя. - Тебе нравится, как звучит?
- Ты одолжишь мне все это?
- Вот именно, одолжу. Ты должен отработать. Перетаскаешь со двора две тонны чугуна, и сотню скоб нужно доставить в Ринс до заката. И смотри - долги свои до заката отработай. - Старик немного смутился. - Без обид, я просто намекаю, что за ночь сегодня.
- Я не могу взять его.
- А?
- Я не смогу за него рассчитаться.
За день столько не заработать. И вряд ли будет возможность вернуть арбалет хозяину - они оба это понимали. Доброта кузнеца оказалась сильнее мощного удара, и господин Неттл отвернулся, чтобы скрыть свои чувства. Нужно искать другой выход.
- Послушай, парень, - сказал кузнец, - ты сделаешь мне одолжение. Эти негодяи требуют по сорок монет за ящик металлолома, а я едва могу нанять носильщиков. Мне-то арбалет на кой нужен? Я сижу здесь, пыль собираю.
- Ты можешь продать его, - предположил господин Неттл, не решаясь поднять глаза на старика.
- Кому? - усмехнулся тот. - Ты видел у резервиста хоть пару монет в кармане? Этим ублюдкам и пожрать-то теперь не на что! У военных деньги, правда, водятся, но им все оружие храм выдает. Да и не станут они разоряться на такую рухлядь.
- Какому-нибудь купцу?
- Теперь есть эти проклятые воздушные корабли. Господи, они же и налоги за это платить должны. Покажи мне хоть одного купца, к которому в карман не залезли церковные лапы. Я бы, может, и продал арбалет, да всех купцов, у которых был довольно большой кошелек, чтобы откупиться от спайнов, окрестили язычниками и давно выжили. Сделай мне одолжение, забери чертову штуковину с глаз моих, пока не пришли святоши и не обложили ее налогом.
Господин Неттл все еще колебался.
- Неудачники вроде нас должны помогать друг другу. А кто еще нам поможет? - заметил кузнец.
В конце концов пришелец качнул головой в знак согласия.
- Вот и славно. - Кузнец показал гостю, как натянуть тетиву и зарядить стрелу. - Только помни, что у тебя всего три стрелы. Больше нет. Предположим, ты захочешь сбить кого-нибудь высоко в небе. Тебе понадобится очень много удачи, ежели ты, конечно, не самый меткий стрелок в Дипгейте.
Господин Неттл не только не стрелял из арбалета, он и в руках-то его никогда раньше не держал. Везения на его долю тоже много никогда не выпадало. Но теперь появился хотя бы маленький шанс за все рассчитаться, и он снова ощутил прилив сил. До заката он заплатит долг и рассчитается с кузнецом, а когда наступит ночь - заберет у ангела то, что причитается ему. Неттл поднял арбалет на уровень глаз и прищурился в прицел: крылья выросли у его собственной тени на стене.
- Как тебя зовут? - спросил кузнец. - Смит, - таинственно улыбаясь, сказал гость.
5. Призраки, яды и пирожки
Пресвитер Уиллард Сайпс наблюдал за движениями призраков и вносил в журнал соответствующие записи. Чтобы было удобнее наблюдать за пропастью под храмом, в обсерватории погасили лампы, и всего несколько свечей мерцали в, хрустальных колбах. Очертания черной рясы растворялись во мраке залы. Над столом призрачно витало лицо пресвитера, такое же растрескавшееся и желтое, как пергамент, на котором он делал заметки. Кривые иссохшие пальцы сжимали перо.
Помощник Фогвилл Крам молча наблюдал за тем, как лицо пресвитера медленно опускается все ниже и ниже, иногда замирая на короткое мгновение. Старческий череп был сплошь усеян пятнышками, а кожа свисала складками, как растопленный воск с догоревшей свечи. Старый священник потянулся обмакнуть перо в чернила, потом сфокусировал маленькие уставшие глаза на пергаменте и снова принялся царапать слова в своем журнале.
Сайпс опустил перо и со скрипом пододвинул стул поближе к телескопу, чтобы вновь заглянуть в чернеющую бездну. На какое-то мгновение Фогвилла посетила грешная мысль, что скрипит вовсе не мебель, а старые кости.
Громадный телескоп занимал практически все пространство обсерватории. Когда Сайпс начал вращать ручку, блестящая машина стала поворачиваться словно механизм огромных часов. Колеса и шестерни с треском и скрежетом крутились во всевозможных направлениях и с разной скоростью. Отражения свечей вспыхивали на отполированных подвижных деталях механизма, и вся машина казалась отлитой из золота.
Кругленький, невысокий Фогвилл в невероятной красоты церемониальной сутане стоял перед своим учителем. Лысая макушка поблескивала в темноте, а толстое лицо было напудрено его любимым маковым тальком из Клуна. Драгоценные камни мерцали на пухлых пальцах: большие рубины, обрамленные золотом, морской камень в серебряных кольцах и песчаный янтарь под цвет его собственных глаз.
- Ярко ли светятся души сегодня утром? - поинтересовался Фогвилл.
Пресвитер прищурился в глазок.
- Несколько дней совсем ничего не видно. Наверное, зрение у меня уже не то.
- Возможно, мертвые стали менее беспокойны.
Сайпс выпрямился и уселся поглубже на стуле. Вид у него был такой изможденный, будто он всю ночь просидел, сгорбившись над телескопом.
- Или более осторожны. - Пресвитер записал что-то в журнал и захлопнул книгу. В воздух взметнулось облако пыли.
- Вы хотели меня видеть, - напомнил Фогвилл.
- Не думаю. - Сайпс со скрипом повернулся на стуле.
Фогвилл почесал подбородок, пытаясь угадать, шутка ли это. Из рукава сутаны он извлек свиток.
- Я получил послание.
- Ах да, - раздраженно отозвался Сайпс. - Все готово к церемонии Прощания?
Фогвилл скрутил свиток и снова спрятал его в рукав.
- Приготовления практически завершены. Алтарь вычистили и освятили. Я распорядился принести новые свечи…
- Ароматические?
Помощник хотел было изобразить на своем лице недовольство, но вовремя одумался.
- Понятно, - сказал пресвитер. - Сколько я должен это терпеть? Воняет, как в борделе.
- Аромат помогает скрыть запах сырости.
- Несомненно. - Старик сгорбился и фыркнул.
Фогвилл осторожно отступил на шаг назад, сохранив спокойное выражение лица. Он заметил, что в обсерватории тоже как-то странно пахнет, и бросил взгляд на камин. Очаг был забит тлевшими пергаментами, голубой дым обвивал исписанные чернилами страницы.
- Поэзия, - пояснил пресвитер, уловив взгляд помощника. - Этот вклад в Кодекс сделали мясники с Яблочного перекрестка: сто способов освежевать кошку.
- Что-то юмористическое? - спросил Фогвилл. - Многовато для поэзии.