XXXIII
Таул бросился на Баралиса, держа одной рукой Мелли, а другой сжимая меч.
Горячая волна опалила Таулу лицо, выжала дыхание из легких и ослепила. Он едва успел прикрыть собой Мелли, но волна уже задела и ее, и крик, который она издала, ранил его в самое сердце.
Джек, весь охваченный белым пламенем, корчился на полу. И вдруг все прекратилось.
Настал миг полного покоя. Тело Джека затихло на каменных плитах. Баралис черной тенью застыл над ним. Мелли приникла головой к плечу Таула, а Таул выпустил рукоять меча, которая жгла ему ладонь. Меч, со звоном упавший на пол, нарушил покой, как колокол нарушает предрассветную тишь.
Баралис рухнул на пол бесформенной грудой, и плащ раскинулся вокруг него черным веером. Откуда ни возьмись выскочил человек громадного роста - он плакал, бормотал что-то и отчаянно тряс головой. Даже не взглянув на Таула с Мелли, он устремился к Баралису.
- Таул, бежим! - крикнула Мелли.
Таул поднял меч, вознамерившись покончить с Баралисом раз и навсегда.
- Нет! - вскричала Мелли. - Не подходи к нему. Ты не знаешь, на что он способен - даже теперь. - Она тянула его за руку. Кожа у нее на лице покраснела и вздулась, а в глазах был дикий страх. - Прошу тебя, Таул. Уйдем отсюда, пока еще можно.
Вдали слышались крики, и в конце галереи уже показались двое стражников с оружием наперевес. Меч был еще горяч, но уже не жег руку. Таул оглянулся на Джека - тот не подавал признаков жизни. Мелли права - надо убираться, пока сюда не сбежалась вся дворцовая стража. Джеку уже ничем не поможешь. И все же Таул с трудом заставил себя уйти. У него мелькнула мысль унести Джека с собой - быть может, тот еще жив?
- Таул, стража! - кричала обезумевшая от страха Мелли. Кровь и слезы струились у нее по щекам. Она вся дрожала, перед ее платья обгорел, и Таул заметил, что пламя опалило волоски у нее на руке.
Таул должен был спасти ее. Дело было не только в клятве - спасение Мелли входило в сделку, которую он заключил с самим собой в холодных зеленых глубинах озера Ормон. Ее спасение - первая ступень на пути к собственному.
Нельзя тащить с собой безжизненное тело - это задержит их. Стражники уже близко, и другие, судя по шуму, бегут за ними. Таул крепко сжал руку Мелли, и они пустились бежать по коридору.
Слезы жалили обожженные щеки Таула. Герво, Крейн и Джек - Баралис уложил их всех. Друзей, братьев, хороших людей, которые пошли за Таулом, не думая о себе. Герво и Крейна не связывала никакая миссия, ими не руководило древнее пророчество - они просто поверили в него, Таула. Его преследовал облик Крейна с вытекшими глазами, и злая боль терзала грудь. Это сделал Баралис.
Ярость переполняла Таула, и он клялся себе истребить и Баралиса, и Кайлока, и Тирена.
Стражники нагоняли их. Таул знал, что ему вот-вот придется обернуться и вступить в бой. С двумя он мог справиться, но опасался, как бы в стычке не пострадала Мелли. Таул уже открыл рот, чтобы приказать ей бежать дальше без него, как вдруг, словно дар богов, перед ним возник Андрис. Андрис и еще двое рыцарей с оружием наголо тут же заступили дорогу стражникам.
Рыцари обрушились на врага с нерастраченным пылом, и Таул перевел дух. Не выпуская руки Мелли, он коснулся правой рукой ее щеки - ему все время хотелось потрогать ее. Она улыбнулась ему.
- А я уж было совсем отчаялась.
Они поцеловались обожженными губами, соприкасаясь носами, мокрыми от слез, и не закрывая глаз - словно боялись, что другой тут же исчезнет, если закрыть их. Таул понял тогда, что дело не только в собственном спасении, но и в любви. Мелли не просто часть его сделки: она женщина, которую он любит. И быть может, даст Борк, они еще будут вместе. Если все кончится хорошо.
- А где Крейн и остальные? - спросил Андрис, вытирая меч.
Оба стражника полегли, и Джервей, самый младший в отряде, наставил лук, готовясь снять любого, кто покажется в коридоре.
Таул потупился. До конца еще далеко - так далеко, что и думать о нем не следует.
- Они мертвы. Баралис убил их.
Андрис кивнул, как будто и не ждал иного.
- Тес ве эсрл, - произнес он.
Таул, Джервей и Корвис повторили его слова: "Они были достойны".
Но время не позволяло предаваться горю. Андрис отдал приказ, и все бросились к потайному ходу. Лица были угрюмы, руки крепко сжимали мечи, и всякий, кто попадался им на пути, тут же падал мертвым. Стрелы Джервея били точно в цель, меч Андриса наносил только смертельные удары, и кинжал Корвиса поражал в самое сердце. Кровь покрывала рыцарей, и ее смертоносный запах реял вокруг. Все окрасилось в красный цвет - стены, тени и часовые.
В конце концов они добежали до места, и Андрис поднял занавес, прикрывающий входную панель.
И тогда Таул услышал это.
Он замыкал процессию, добивая умирающих, чтобы никто не смог сказать, куда ушли беглецы, - и вдруг вдалеке послышался звук, который он не спутал бы ни с чем другим.
Таул оглянулся на Мелли, которая уже протискивалась в туннель. Она ничего не слышала, как и все остальные.
Таул мгновенно принял решение. Он пропустил в потайную дверь всех четверых и сказал:
- Ступайте вперед. Выбирайтесь отсюда. Отправляйтесь в убежище и ждите меня там.
- Нет, Таул, мы уйдем вместе, - возразил Андрис.
- У меня тут есть еще одно дело. Я последую за вами через несколько минут.
- Таул, не оставляй меня! Только не сейчас! - испуганно крикнула Мелли из темного прохода.
Он протянул к ней руку, коснувшись ее.
- Борк мне свидетель, я не стану лезть на рожон. И вернусь к тебе еще до рассвета.
Мелли сжала его пальцы.
- Я люблю тебя.
Несмотря на все, что было этой ночью - на кровь, на избиение врагов и потерю друзей, - слова Мелли наполнили сердце Таула такой радостью, что оно едва не разорвалось.
- И я люблю тебя, - тихо сказал он, целуя ей руку. - Обещаю тебе - я вернусь.
Отпустить ее руку оказалось для него самым трудным в жизни делом. Его душа, его сердце, его мышцы и его разум противились расставанию - но Таул услышал плач ребенка и должен был исполнить свою клятву.
- Ш-ш, моя крошка. Ну уймись ради няни Грил.
Грил качала ребенка, нежно прижимая его к своей тощей груди, воркуя над ним и предлагая пососать ее палец.
Маленький Герберт, названный в честь ее отца, Герберта Грила-Скупердяя, никогда раньше не плакал по ночам. Он был такой слабенький, что почти все время спал, а в остальные часы вел себя тихо, как ягненок. Он был самым крошечным младенцем из всех виденных Грил и даже теперь, в возрасте трех недель, почти ничего не весил. Кулачки у него были легкие, как одуванчики, а головка - мягонькая, словно подушечка для булавок. Его потаскуха-мать родила его раньше времени - кишка у нее оказалась тонка, чтобы доносить дитя.
Герберт завозился на руках у Грил, широко открыл свои голубые глазки и завопил что есть мочи.
- Ш-ш, маленький. Тише.
Грил качала, шикала и унимала, понемногу впадая в панику. Теперь глухая ночь, и плач разносится далеко в мертвой предутренней тишине. Она спряталась вместе с ребенком в шкаф и закрыла за собой дверцы. Дитя зашлось еще пуще.
- Ш-ш, - шептала Грил, укачивая его. - Няня Грил не сделает тебе плохого. Нет, нет. Няня Грил любит Герби. Любит своего крошку. - Ребенок начал успокаиваться, и Грил шептала над ним, пока он не уснул.
Она неподвижно стояла на затекших ногах в темноте, среди вороха своих теплых одежек, а малыш посасывал ее палец. Решимость стеснила ей грудь. Герби - ее дитя, и она никому его не отдаст.
Она не думала, что полюбит его, и спрятала дитя лишь ради того, чтобы насолить Баралису. Баралис убил ее любимую племянницу Корселлу и должен был заплатить за это. Грил просто решила воспользоваться подвернувшимся ей оружием. Маленький Герберт стоил целой армии: он истинный наследник Брена, и на левой лодыжке у него имеется знак Ястреба, доказывающий это. Стоит только распустить слух, что законный наследник жив, - и добрые бренцы тут же восстанут против Кайлока. Как не предпочесть герцогского сына чужеземному тирану! Баралиса вышвырнут из города, а если повезет, то и прикончат.
Итак, на уме у Грил было одно только мщение. Но что-то произошло с ней, когда она взяла на руки этого крошечного человечка. Баралис со всеми его злодеяниями вдруг показался ей не столь уж важным.
Все начиналось с малого. Ребенок был так слаб, что требовал неусыпных забот, - его надо было кормить через тряпичную соску и растирать теплым маслом. Без нее он погиб бы - ведь он только и мог, что лежать на одеяле, суча крохотными ручками и ножками. Грил никогда не была замужем, не имела детей и не знала, что это такое, когда кто-то полностью зависит от тебя. Ребенок любил ее и доверял ей - она была единственная, кого он знал в своей коротенькой невинной жизни. Хитрость, неблагодарность и жадность еще не коснулись его, и он ничего не пытался у нее отнять. Он хотел одного - лежать у нее на руках и сосать ее палец.
И через несколько дней случилось неслыханное: Грил стала отдавать - время, любовь, деньги и заботу. Все что угодно, лишь бы сохранить Герберта.
Баралис - убийца: он убил отца Герберта и кровную сестру тоже. Идти против его воли - не просто глупость, а чистое самоубийство. И ей, и ребенку грозит большая опасность. Лучшее, что могла придумать Грил, - это потихоньку уйти из дворца, покинуть город, вернуться в Королевства и не говорить ни единой живой душе, кто этот мальчик. Грил пригладила тонкие волосенки Герберта. Завтра она повидается с сестрой - пусть поскорее распродаст все, чем Грил владеет. Нынешняя ночь показала, что ребенка опасно оставлять во дворце. Раз уж он начал плакать, его не уймешь. Пора уносить его отсюда.