Однажды ночью он прочел, что Баралис намерен посетить Рапаскуса, чтобы завершить свое учение и лично познакомиться с великим мудрецом. Тавалиск тут же возревновал, видя в Баралисе опасного соперника и угрозу себе. С какой стати этот молодой выскочка, которого Рапаскус и в глаза не видел, должен пользоваться плодами учености мудреца? Тавалиск порылся и нашел на столе уже готовый ответ Рапаскуса, незапечатанный покамест. Рапаскус писал, что будет рад Баралису, что намерен подарить ему множество книг и других предметов и с нетерпением ждет встречи. Заключительная строка гласила: "Ко времени вашего приезда я буду один. Я уже научил своего нынешнего ученика всему, что тот способен воспринять".
Тавалиск положил письмо на то же место, где его взял. Устроившись в удобном кресле Рапаскуса, он стал думать, что ему делать дальше. Ему очень не хотелось покидать этот дом. Думая, он рассеянно поглаживал лежащие на столе книги, и его внимание привлек небольшой томик в кожаном переплете с золотыми буквами на корешке: "Яды и их применение".
В ту ночь Тавалиск сбросил третью свою личину - ученика чародея - и надел четвертую: отравителя и кузнеца собственной судьбы.
Рапаскус умирал пять недель. Тавалиск как новичок избрал более медленный путь. Долгая изнурительная болезнь, ведущая к почти неизбежной смерти, предпочтительнее подозрительно быстрой кончины. Рапаскус так ничего и не понял - вот тебе и провидец. Перед концом он трогательно молил Тавалиска передать все его книги, записи и прочее в большую силбурскую библиотеку. Так он думал примириться с отвергшей его Церковью.
Избранные же книги и свитки следовало передать молодому ученому Баралису.
- Он человек редкого дарования, - говорил Рапаскус в последние свои сознательные мгновения, - но нуждается в исправлении. Ему нужно научиться добру и милосердию. Надеюсь, что из моих книг он сможет почерпнуть и то, и другое.
На следующий день он умер.
Ни одна из книг не была отослана по назначению.
В ту ночь Тавалиск со всей быстротой, доступной при его толщине, прискакал в ближнюю деревню, чтобы узнать, не идет ли через горы какой-нибудь караван. Ему повезло - назавтра туда отправлялись странствующие актеры. С помощью оставленного Рапаскусом золота Тавалиск убедил их вернуться с ним в дом мудреца и выехать на день позже.
С утра пораньше Тавалиск принялся разбирать имущество Рапаскуса. Места у лицедеев было немного, поэтому взять с собой следовало самое ценное. Он складывал в сундуки редкие книги и свитки, с великой неохотой решаясь оставить то или это. Он взял бы все, если б мог. Наконец он дошел до духовных трудов Рапаскуса: стихов, комментариев, толкований древних текстов. Это была объемистая кипа, и Тавалиск хотел уже бросить ее, но тут ему в голову пришла одна мысль. Он стал торопливо просматривать рукописи. Ему попадались строки, исполненные прозорливости и веры; величайшие взлеты ума соседствовали со смиренными откровениями праведника.
Поистине покойник был отмечен печатью гения.
Тавалиск быстро перебрал сундук, освободив место для богословских сочинений Рапаскуса, но не оставил и тех книг, что мудрец предназначил для Баралиса. Тавалиск решил, что не расстанется с ними до самой могилы.
Наконец он завершил свои сборы. Повозки были нагружены. Актерам не терпелось пуститься в путь. Тавалиск в последний раз обошел дом Рапаскуса. На столе все еще горела лампа. Идя к двери, он взял лампу и бросил ее на груду оставленных рукописей. Они трещали в огне, когда он закрывал дверь.
Когда караван достиг предгорий, весь дом сгорел до основания.
Гамил кашлянул, возвращая архиепископа к настоящему.
- Ваше преосвященство, кажется, задумались. Быть может принести чего-нибудь прохладительного и бодрящего?
Тавалиск удержал секретаря за руку:
- Няньки мне покуда не требуются, Гамил. Выкладывай свои новости и убирайся.
- Высокоградская армия нынче должна подойти к Брену, ваше преосвященство.
Тавалиск мигом оставил все мысли о прошлом. Настоящее решало все.
- А что Аннис? Этот заумный городишко тоже участвует?
- Да, ваше преосвященство, двумя батальонами. Но большая часть аннисских войск осталась дома. С тех пор как королеву Аринальду нашли мертвой на аннисском флаге, город живет в страхе перед нашествием Кайлока. Да и я не далее как утром слышал, что наибольшее число королевских войск следует к Аннису, а не к Брену.
Тавалиск причмокнул губами.
- Кайлок, мстящий за смерть нежно любимой матери. Как это трогательно! - Он налил себе охлажденного белого вина. - Если его войска застрянут в Аннисе, Брену и впрямь предстоит нешуточное сражение. Высокий Град - серьезный противник.
- Особенно теперь, когда ваше преосвященство вложили в него столько средств.
- Да, вложил - это верное слово, Гамил. Война - столь же прибыльный товар, как зерно или специи, и на мне лежит ответственность разумно разместить наши деньги. Военный заем - как раз такой разумный шаг. - Сделав секретарю это маленькое внушение, архиепископ заговорил о другом: - Если Кайлок двинул свои войска на Аннис, каким образом он думает удержать за собой Халькус?
- Он оставил в Халькусе четвертую часть войск, ваше преосвященство. Там же остались и рыцари. Хелчем теперь, можно сказать, правит Вальдис. Тирен казнил всех лордов и дворян, что продолжали придерживаться правил старой веры. Это было сделано втихую, но наши шпионы доносят, что рыцари забрали себе все имущество казненных, их дома и женщин. Ходят слухи о пытках и еще более худших вещах.
- Тирену мало одних обращенных, Гамил. Ему подавай и золото.
- Быть может, и так, ваше преосвященство. Но он вынужден это скрывать, иначе рыцари откажутся ему повиноваться. Рыцари не могут убивать людей ради наживы - это противоречит самой основе их веры.
- Рыцари превыше всего ставят преданность ордену, а потом уже веру, - отрезал Тавалиск. - Безоговорочное подчинение главе ордена - вот на чем зиждется Вальдис. Рыцари обязаны исполнять все, что велит им Тирен, - будь то убийства или пытки. Они связаны присягой. Среди рыцарей есть, конечно, и тупицы, и негодяи, но большую их часть заставляет повиноваться Тирену слепая вера. Тирен сознает это в полной мере и пользуется этим. - Архиепископ пронзил секретаря острым взглядом. - Тирен как никто может полагаться на скромность и преданность своих подчиненных.
Гамил нервно кашлянул. Архиепископ в другое время не преминул бы насладиться столь метким и тонким намеком, но теперь ему недосуг было любоваться побагровевшим до ушей Гамилом. Архиепископа беспокоило то, что Баралис предоставил Тирену безраздельно править Хелчем. Ясно, что побудило на это лорда-советника: Аннис и Брен сейчас для него важнее, а войск на все три города не хватает, вот он и оставил завоеванную столицу на союзника. Баралису, как видно, все равно, с кем спать, - абы польза была. Да и есть ли у него выбор?
- Гамил, а не замечены ли рыцарские отряды на подходах к Брену?
- Замечены, ваше преосвященство. Рыцари в полном снаряжении еженедельно выезжают из Вальдиса в Брен.
Стало быть, Баралис отдал Хелч Тирену в обмен на поддержку во время осады города. Когда Тавалиск сделал это открытие, ему немного полегчало: непонятного он не любил. Правило же "рука руку моет" он понимал как нельзя лучше.
Оставалось разрешить лишь одну загадку: почему главные силы Кайлока идут на Аннис, когда они столь явно требуются в Брене?
- Значит, мудрый Бевлин умер?
- Да, - склонил голову Таул. В прежнее время он не стал бы больше ничего говорить, но письмо Бевлина все изменило. Оно избавило его - не от вины, но от суда. - И умер он от моей руки. Она держала нож, но направлял ее Ларн.
Мелли за спиной у Таула тихо ахнула, и все некоторое время молчали. Джек, ни на миг не отведший глаз, сказал:
- Стало быть, мы остались одни.
Таул в который раз подивился Джеку. Они говорили все утро, но Таул так и не раскусил до конца этого парня. Порой он казался зрелым, серьезным, уравновешенным - вот как теперь. Но тут же мог вспыхнуть от волнения, а иногда бывал даже наивен. Но ведь он совсем мальчик, ему от силы девятнадцать, так чего же и ждать от него?
Пока только по рассказам они узнавали друг друга. Таул закончил свой - о том, как шесть лет назад Бевлин отправил его на поиски. Он прочел Джеку пророчество Марода и объяснил, как толковал его Бевлин. Рассказал о Ларне и о том, почему этот остров должен быть уничтожен.
Впервые Джек удивил Таула, сказав, что уже слышал о Ларне. Человек по имени Тихоня рассказал ему историю девушки, рожденной на этом острове. Таул порадовался тому, что Ларн известен Джеку: это сближало их так же, как и знакомство с Мелли.
Труднее всего было Джеку рассказать о себе. С явной неохотой он сознался наконец в том, что умеет ворожить. Он поведал о том, как принужден был уйти из замка Харвелл, как встретился с Мелли и как Баралис взял в плен их обоих. Рассказал, как они бежали и как расстались посреди холодной халькусской зимы. Но последующие месяцы он опустил, сказав только, что его взяла к себе одна халькусская семья. Таул догадался по его виду, что парень о многом умалчивает, но не стал ни о чем допытываться, памятуя слова Бевлина: "У всех нас есть такое, о чем лучше не спрашивать".
Мудрость Бевлина проявлялась в самых разных сторонах жизни.
Джек между тем рассказывал, как жил у аннисского колдуна и учился владеть своей силой, как услышал потом, что Мелли в опасности.
А после совсем тихо, почти шепотом, Джек поделился тем, что испытывал к Кайлоку.