- Но и не пытаются взобраться на священную гору, - возразила женщина, и слеза скатилась из узких ее глаз по обветренной, морщинистой коже щеки. - Ты ведь сам знаешь, знамение было святым людям - а ты не из их числа. Подумать только! Это что же? Наскучило ему как-то воду таскать, встал столбом посреди деревни и вдруг решил наведаться к Тьену, чтобы поболтать с ним по душам? Скажите, пожалуйста, какой распрекрасный герой этот водонос Кун Лао. Людям воду из колодца по домам носит.
- Вовсе не так это было, - ответил высокий, хорошо сложенный юноша, нахмурившись еще сильнее.
- Да, - вздохнула она, - теперь я вижу, что безумие твое никак не меньше священной горы Ифукубе!
- Нет, тетушка, - возразил Кун Лао, потом взял в руку свисавшую на спину длинную свою косу цвета воронова крыла и поднес ее к глазам тетушки. - Скажи мне, что ты видишь?
Она как-то странно на него взглянула.
- Вижу… волосы моего сумасшедшего племянника.
- А еще что? - Он помахал перед ее лицом самым кончиком косы.
- Вижу, что в конце коса твоя перехвачена белой ленточкой вместо черной, которую ты обычно носишь. - Женщина пристально взглянула в глаза юноши. - Я не понимаю…
Он покачал головой.
- А я не могу объяснить.
Чен взяла руки юноши в свои и крепко их сжала.
- Зачем ты родился сыном своего отца, - воскликнула она, - одержимого любопытством и неуправляемого, не желавшего прислушаться к голосу разума?! Я потеряла его, потеряла и твоего дядю. А тебя терять не хочу!
- Ты меня не потеряешь, - заверил тетушку Кун Лао. - Мой отец был слишком вспыльчивым и торопливым, а я - нет. Разве не я говорил ему, чтобы он не смешивал те порошки и не поджигал смесь?
- Да, - согласилась женщина. - Но когда мы похоронили то, что от него осталось, разве не ты вернулся в горы за осколками тех же камней, а потом сложил их вместе и поджег?
- Так оно и было, - сказал юноша. - Но ошибка отца стала мне наукой. Тогда я уже знал, в какой пропорции их надо смешивать. И теперь наша деревня сможет защититься от любого врага. Монахи в храме Ордена Света больше не боятся нападений злых фанатиков и чародеев. Теперь мы сами стали колдунами! Ведь источник нашей силы - знание, а оно добывается дерзостью и отвагой.
Ласково коснувшись влажной щеки тетушки, вырастившей его после смерти матери, которая скончалась при родах его младшего брата Чана, Кун Лао повернулся и пошел было к двери. Но хрупкая женщина оказалась упряма. Не отпуская его руки, она уперлась подошвами сандалий в грязный пол, и юноше пришлось буквально волочить ее за собой. Он остановился.
- Тетушка Чен! - сказал он.
- Я не хочу тебя потерять! - закричала она, схватив племянника за плечо, и с силой потащила его назад, так что из ее седоватых волос, заплетенных в косу, выпало на пол павлинье перо.
Кун Лао вздохнул, поднял перо и вставил его в растрепавшиеся тетушкины волосы. Потом взглянул на хрупкую женщину, которая вцепилась в него мертвой хваткой. В стянутом с боков застежками белом свободном шелковом платье с длинными узкими рукавами она казалась еще меньше. Тетушка всегда одевала этот наряд, свое подвенечное платье, в день годовщины смерти мужа. Звали его Пайпу, он был сборщиком податей, и его до смерти забили в городе те, кто не хотел платить налоги правителю. Потом город был до основания разрушен в наказание за дерзость его жителей, но Пайпу это уже вернуть не могло.
Кун Лао и не думал бороться с хрупкой тетушкой, особенно в такой день. Однако то, о чем юноша узнал в деревне, настроило его на серьезный лад - пора было покончить со страхом. Для смертных наступала нрвая эпоха - теперь было уже недостаточно поклоняться алтарям, воздвигнутым в честь богов и воспринимать мифы просто как некую данность свыше. Слушать проповеди монахов в храме Ордена Света было уже мало.
- Тогда хоть поговори со мной, - сказала тетушка. - Расскажи, что заставляет тебя идти туда. Почему тебе мало общаться с богами у алтаря в храме?
- А если я тебе скажу, - спросил Кун Лао, - ты меня отпустишь?
- Я попытаюсь взглянуть на вещи твоими глазами, - ответила она, - и когда ты мне все расскажешь, обещаю… что не стану тебя удерживать.
Подумав над предложением тетушки, молодой человек кивнул.
Чен отпустила руку Куна, он повел плечами и распрямился в полный рост.
- Знаешь, тетушка Чен, я уверен, что на самом деле Тьен - лишь один из низших богов.
Круглое лицо женщины вытянулось, как капля туши под струями дождя. На какое-то время она даже лишилась дара речи, но потом сказала:
- Ты… ты и впрямь сошел с ума. Если такое услышат монахи, ты еще до заката солнца сможешь встретиться с душой твоего отца.
- Я так не думаю, - заявил Кун Лао. - Это откровение было ниспослано мне не случайно.
Юноша выглянул в окно на яркое солнце позднего утра и улыбнулся. Его ослепительно белые зубы сияли на фоне розоватых округлых щек, в больших карих глазах искрилась улыбка.
- На заре, - проговорил он мягко, даже почтительно, - закончив работу, я пошел на площадь узнать, что слышно нового. Около храма я нашел кусочек ткани, на котором было написано:
Он умереть не может, но и не создан жить.
Огромен он, но Пан Ку способен все вместить.
Кун Лао взглянул на тетушку.
- Тебе раньше доводилось когда-нибудь слышать это имя?
Она отрицательно покачала головой.
- И я его никогда не слышал, - сказал юноша. - Но по пути домой понял, что не найду покоя, пока не узнаю, что такое или кто такой этот Пан Ку.
- К чему тебе знать об этом? - спросила тетушка. - Это может быть кто угодно… или что угодно. "Он умереть не может, но и не создан жить". Это похоже на ветки крепкого как камень дерева, которые люди иногда находят. Пан Ку, должно быть, имя человека, который их увидел, или селения, где их впервые нашли. А может, тот, кто сочинил эти стихи, хотел сказать, что Тьен старше, чем эти окаменевшие ветви.
- Ты всегда отличалась необычайной сообразительностью, - улыбнулся Кун Лао, - но у моей истории есть продолжение. Каждое утро я встречаюсь с девушкой-птичницей по имени Ли. Мы часто сидим с ней и беседуем на разные темы.
Лицо Чен просияло.
- Ли тобой интересуется?
- Наш интерес взаимный, - сказал Кун Лао с нетерпением в голосе, - но дело не в этом. Сегодня утром, прочитав эти стихи, я решил показать их ей. Но она их не увидела.
- Как это?
- Ткань, на которой они были написаны, казалась ей пустой. Она решила, что я просто хочу над ней подшутить, поэтому мы обратились к доктору Чоу, который проходил мимо, возвращаясь домой от больного. Он тоже увидел лишь чистый лоскуток ткани и стал горячо доказывать, что на нем нет ни одного иероглифа.
- Ни для кого не секрет, что доктор Чоу любит пропустить стаканчик-другой рисового вина, но ведь с тобой два человека не согласились.
- Нет, вином от него не пахло, - заметил Кун Лао, - но не в этом суть. Я не мог сам придумать это стихотворение. Оно было там написано.
Чен ненадолго задумалась, потом направилась к двери.
- Проводи меня до площади. Я сама хочу взглянуть на эту ткань.
- Тебе вовсе незачем туда ходить, - сказал юноша. - Ты ее уже видела.
Женщина застыла на месте и удивленно взглянула на племянника. Тот снова показал ей свою косу.
- Эта ленточка? - спросила она и коснулась рукой скатанной полоски материи, державшей волосы. Потом развязала ее, разгладила и внимательно оглядела кусочек ткани с обеих сторон. - Ли и доктор Чоу правы, - медленно произнесла тетушка. - Здесь ничего не написано.
- Да нет же, - продолжал свое Кун Лао, приглаживая рукой густые распущенные волосы, ниспадавшие на плечи, - и мне надо выяснить, что это значит… и почему только я вижу эту надпись.
Мягким жестом он взял кусочек ткани из рук тетушки, снова скатал его и завязал им волосы. Чен печально взглянула на племянника.
- Если ты уйдешь, - произнесла она, - я никогда тебя больше не увижу.
- Да не переживай ты за меня, матушка, еще увидимся, и не раз, - сказал он, назвав Чен самым уважительным именем, какое пришло ему на ум, чтобы выразить свое глубочайшее к ней почтение. - Я вернусь до исхода месяца.
- Тебя очень будет недоставать твоему брату.
- Мой братишка, - улыбнулся Кун Лао, - даже не заметит, что меня нет. Он будет слишком занят строительством бамбуковых мостов через ручьи и овраги.
- Her. Когда он вернется с Желтой реки и узнает, что ты ушел, очень опечалится.
- Но скоро утешится, когда придет время прокладывать канал в Ганьчжоу.
Гладя натруженными пальцами щеки и подбородок племянника, Чен плакала.
- Мальчик мой, зачем тебе знаться с богами? Или тебе мало твоей человеческой сущности? Пойди в поле на закате, ляг на спину и смотри, как садится солнце. Ухаживай за Ли, читай, смотри, как пробиваются новые побеги… Ты ведь любишь рисовать…
Кун Лао подошел к тетушке совсем близко.
- Мне хочется знать, как движется солнце и почему, а не любоваться закатом. А что касается всего остального, так любовь проходит и растения увядают. Краска картин тускнеет, а сами они стареют. Единственное, чем стоит владеть, это знания, и именно к этому надо стремиться.
Юноша повернулся, подошел к двери, снял с деревянной вешалки синюю накидку и надел ее поверх той, которая уже была на нем. Она оказалась короче первой и доставала ему лишь до колен. Ее украшали вышитые зеленым и синим шелком драконы и вьющиеся буроватые виноградные лозы, а сзади свисал красный капюшон.