Роджер находился в одном из потайных помещений аббатства Сент-Прешес. Он хорошо знал его, поскольку провел здесь немало часов с аббатом Браумином и магистром Виссенти в те времена, когда они вместе управляли Палмарисом. Ему всегда нравилось бывать в этой уютной комнате с великолепными гобеленами на стенах и огромным камином, перед которым лежал толстый шерстяной ковер и стояли три в высшей степени удобных кресла.
Сейчас, однако, она казалась холодной и неуютной. Трудно сказать почему - то ли из-за присутствия того, кто составлял компанию Роджеру, то ли из-за отсутствия огня в камине.
- Можете идти, - приказал Де'Уннеро стражникам, и те молниеносно испарились.
Роджер остался стоять у двери, потирая нывшие запястья.
Конечно, распухшие запястья были не самой серьезной проблемой. Солдаты, схватившие его, отвели душу, основательно помяв ему бока. Несколько глубоких царапин на груди и животе Роджера без лечения и даже без возможности промыть раны от грязи заживали плохо.
- Я страшно устал от тебя, господин He-Запрешь, - произнес Де'Уннеро, прерывая молчание.
Роджер глянул в сторону, на лежащий на маленьком столике штопор, который аббат Браумин держал здесь на случай встреч с Роджером и Виссенти. Мельком взглянув на монаха, Роджер увидел, что тот отошел к окну и выглянул наружу, не обращая на него внимания.
Роджер сделал незаметный шажок в сторону столика.
- Долго еще мы будем враждовать? - Де'Уннеро оглянулся на Роджера, тут же замершего на месте. - Сколько десятилетий это длится?
- Мне казалось, вражда между нами закончилась много лет назад, - ответил тот. - Когда свергли Маркворта. Но я ошибся.
Монах издал короткий смешок и снова отвернулся к окну.
- Потому что затем ты привел в этот город братьев Покаяния, чем обесчестил себя и заслужил вечное проклятие. - Роджер продвинулся еще немного и схватил наконец штопор. - Не забыл, как Джилсепони с позором выгнала тебя из Палмариса?
Де'Уннеро с окаменевшим лицом медленно повернулся к нему.
- Мы думали, ты сдох, Де'Уннеро. - В голосе Роджера прозвучал откровенный вызов. - Мы надеялись, что ты сдох. Все беды, которые ты принес…
- Беды? - не сулящим ничего доброго тоном прервал его монах. - Это ты и твои жалкие друзья способствовали разложению величайшего в истории человечества ордена. И ведь ты до сих пор даже не понимаешь, какой вред вы причинили! Не понимаешь, что вы лишили людей Хонсе-Бира всякого чувства духовности и понятия хоть о какой-то справедливости!
- А я вот думаю, что именно ты в этом виновен.
- Я говорю истину! - яростно воскликнул Де'Уннеро. - Ты и твои гнусные друзья, начиная с этого идиота Эвелина, способствовали падению церкви Абеля. Когда-то они… - монах взмахнул рукой в сторону окна и улиц Палмариса за ним, - воспринимали нас как посланцев Божьих. Отец-настоятель абеликанской церкви был могущественнее короля во всем, что касалось людских душ. Вы в оголтелом эгоизме разрушили все это. Сначала Эвелин, чтобы покрыть собственное преступление - убийство. Потом его приспешники - Джоджонах, Элбрайн, Джилсепони. А дальше совсем жалкие ничтожества, околдованные уже ими.
- У меня нет ни малейшего желания обсуждать с тобой ход течения войны с демоном-драконом, Де'Уннеро. Как и окончание нашествия розовой чумы - ты ведь наверняка помнишь это незначительное событие? Если веру людей и поколебало падение Маркворта - я-то считаю, что в этом не было ничего удивительного, - то потом она вернулась и стала вдесятеро крепче. И это произошло благодаря тем, кто отправился на гору Аида, где человек, которого ты назвал идиотом, спас смертные тела людей!
Роджер думал, что от этих слов монах разъярится и набросится на него. И незаметно сжал покрепче штопор, надеясь, что у него появится шанс вонзить его в грудь Де'Уннеро.
- Ты неисправим, и потому тебя ждет тот же конец, - фыркнул, однако, тот. - Все они мертвы теперь, тебе это известно? Эвелин, Джоджонах… О да, мне доставило особое удовольствие складывать бревна для костра, на котором сожгли этого еретика. И Элбрайн. Я горжусь, что он погиб именно от моей руки.
Де'Уннеро вперил злобный взгляд в Роджера.
- И Браумин Херд, чтобы ты знал. Он тоже погиб от моей руки.
- Лжешь… - внезапно охрипшим голосом еле слышно произнес тот.
- Думаю, рыбы уже успели до костей обглодать его плоть. - Видно было, что монах чрезвычайно доволен собой.
- Лжешь! - уже громче воскликнул Роджер, чувствуя, как внутри закипает гнев.
Он старался подавить этот гнев, понимая, что Де'Уннеро нарочно подстрекает его - точно так же, как он сам недавно подстрекал этого человека в расчете на его вспыльчивость. Судя по самодовольной улыбке монаха, его намерения не вызывали сомнений.
- Все они мертвы, - повторил он. - А помнишь, кстати, брата Кастинагиса? Который был назначен служить в часовне Эвелина близ Кертинеллы? Этого я убил тоже, и часовню поджег я. В то время я был там вместе с молодым Эйдрианом, заявившим права на меч и лук отца, принадлежащие ему по праву.
Дыхание у Роджера вырывалось из груди с хрипом, колени подгибались. И все же он упрямо старался держать себя в руках, не желая доставлять Де'Уннеро ожидаемого удовольствия.
- Но трое все-таки остались, - задумчиво продолжал монах. - Ты здесь живой исключительно потому, что мне так взбрело в голову. Надоедливый коротышка Виссенти, конечно, прячется в Санта-Мер-Абель и очень скоро встретит там заслуженный конец. По правде говоря, мне наплевать как на него, так и на тебя. Я без огорчения дал ему сбежать, как могу позволить тебе выйти отсюда свободным человеком.
Роджер, услышав эти слова, сплюнул ему под ноги.
- Потому что, Роджер He-Запрешь, из трех оставшихся меня волнует только один человек. И ты знаешь, о ком я говорю.
Де'Уннеро зловеще расхохотался.
- Ты, она и твоя жена удрали, словно трюмные крысы, незадолго до того, как король Эйдриан ворвался в Палмарис, - продолжал он. - Думаешь, в этом городе все настолько преданы тебе и твоей приятельнице Джилсепони, что я ничего не смогу узнать? Воображаешь, все братья здесь, в аббатстве Сент-Прешес, настолько отравлены ложью Браумина Херда, что одобряют любые, даже самые нелепые перемены в церкви Абеля?
- Ты жаждешь узнать о ней? Спроси лучше об этом своего хозяина, демона-дракона! - закричал Роджер.
- Где она? - с убийственным спокойствием спросил монах.
- Не знаю!
- Врешь, скотина!
Де'Уннеро шагнул к нему - и Роджер, выбросив вперед руку, направил штопор прямо ему в грудь.
И тут же ощущение радостного предвкушения того, что ему наконец вот-вот удастся сразить самого ненавистного врага, сменилось взрывом дикой боли. Несравненный воин, Де'Уннеро среагировал молниеносно. Схватив протянутую к нему руку за запястье, он дернул ее вперед и вверх, заставив Роджера упасть на одно колено.
- Где она? - повторил монах, продолжая выворачивать ему руку.
Послышал хруст локтевого сустава, и Роджера накрыла волна боли. Он свалился бы на пол, если бы Де'Уннеро не схватил его за волосы, резко вздернув вверх. Бедняга потянулся к сломанной руке, но монах с силой ударил его по лицу, и Роджер, свалив столик, грохнулся на пол у стены.
Снова обретя способность видеть, он различил склонившегося над ним Де'Уннеро. И попытался ударить его ногой, но тот с силой прижал ее к полу.
- Ты ушел на север со своей женой, - сказал монах. - За Кертинеллу. Значит, в Дундалис. Когда я разыщу твою драгоценную женушку, может, мне удастся вытянуть из нее, где сейчас Джилсепони.
Упоминание о Дейнси придало сил Роджеру, и он попытался нанести удар свободной ногой, целясь в колено противника.
Однако Де'Уннеро успел отскочить и, не дав Роджеру возможности отвести ногу для нового удара, сам ударил его в лицо.
В глазах у того потемнело.
- В твоих силах облегчить участь жены, как и свою собственную, Роджер He-Запрешь, - как бы издалека донеслось до него.
Почувствовав, что его поднимают в воздух и ставят на ноги, он заставил себя открыть глаза и постарался сфокусировать взгляд.
Но все, что ему удалось увидеть, так это кулак Де'Уннеро, нацеленный в его челюсть.
Кулак метнулся вперед, и Роджер с размаху стукнулся затылком о стену.
Де'Уннеро с яростными криками набросился на него, осыпая ударами.
Очнулся Роджер некоторое время спустя на грязном полу камеры, в луже собственной крови. Почувствовал, что он тут не один, и с трудом приподнял голову.
В дверном проеме он различил темный силуэт Де'Уннеро.
- Мы продолжим наш разговор, когда ты будешь в состоянии чувствовать боль, - заявил он. - И понимать, чем твой отказ грозит твоей разлюбезной Дейнси.
С этими словами монах ушел.
Роджер без сил опустился на грязный пол. Ясно, что он провалялся без чувств несколько часов, и все же монах стоял здесь, дожидаясь, пока сможет отпустить это последнее замечание.
Головокружение. Боль. Однако навязчивее всего перед внутренним взором Роджера маячил внушительный темный силуэт, вызывающий у него неизведанное доселе, острое чувство беспомощности.