Магистр внимательно вглядывался в лицо этого человека, изучал его осанку и движения. Маду Ваадан был стар, гораздо старше Маккеронта, а тому уже перевалило за пятьдесят. Иссохшая фигура, редкие седые волосы, тяжелые набрякшие веки, наполовину прикрывающие тусклые глаза. То, что основы всего его мира, держащегося на вере и религиозных догматах, недавно рухнули, погребая под собой спокойствие и благополучие Бехрена, заметно сказалось на ятоле. Он совершенно очевидно был напуган и наверняка сомневался в правильности решения об устранении правителя Чезру. Беспокойство его возрастало по мере того, как в Чом Дейру, дворец Чезру в Хасинте, поступали все новые донесения о военных приготовлениях ятола Гайсана Бардоха. Магистр понимал, что опасения Маду Ваадана вполне обоснованны, учитывая территориальные разногласия, вспыхнувшие в разваливающемся государстве; в частности, ятол Перидан явно решил воспользоваться преимуществами того, что во время недавней войны многие его соседи были вынуждены послать солдат на помощь армии Хасинты и те еще не вернулись.
- Не забывай, наш новый король, Эйдриан, возведен на престол не кем иным, как аббатом Олином, - сказал Маккеронт; об этом он на протяжении беседы уже успел упомянуть не один раз.
- Который водил дружбу с правителем Чезру, - отозвался ятол Ваадан.
- Аббатом Олином, всегда питавшим искренние симпатии к Бехрену, - поправил его магистр. - Аббат, представителем которого я здесь являюсь, дружил с Чезру Эакимом Дуаном, потому что Чезру олицетворял собой Бехрен. Аббат Олин не выражает отрицательного отношения к событиям, приведшим к падению Эакима Дуана, хотя, конечно, опечален смертью друга.
- Какой прагматичный человек, - не без сарказма заметил Маду Ваадан.
- И еще он опечален тем, что жрецы-ятолы, по-видимому, даже не помышляют теперь о более тесных взаимоотношениях между нашими церквями, хотя Чезру Дуан прикладывал значительные усилия именно в этом направлении, - сказал Маккеронт, и ятол Ваадан удивленно распахнул глаза.
- Дуан был мошенником и убийцей! - воскликнул он. - Одержимый жаждой физического бессмертия, он использовал магические драгоценные камни, это порождение преисподней, чтобы вселяться в тела еще не рожденных младенцев! Подобному кощунству не может быть оправдания!
- Я и не думаю его оправдывать. - Слушая ятола, Маккеронт медленно качал головой. - Но не станешь же ты отрицать, что, когда вскрылся обман Эакима Дуана, это до основания потрясло исповедуемую вами религию. Может, сейчас самое время попытаться нащупать золотую середину между…
- Нет.
Вообще-то никакой другой реакции магистр и не ожидал; наверное, он поторопился и слишком сильно надавил на собеседника. Сейчас в его обязанности вовсе не вменялось проводить подготовительную работу к тому, что аббату Олину предстояло завладеть Хасинтой. Нет, его задача была гораздо скромнее - оценить, насколько на самом деле велико владеющее Маду Вааданом чувство отчаяния и безысходности, и, играя на этом чувстве, замостить дорогу для утверждения своего покровителя в Бехрене.
- Возможно, тебе стоит продолжить эту дискуссию с аббатом Олином, - заметил Маккеронт.
- Сомневаюсь, - последовал очередной краткий ответ.
Магистр Маккеронт, уже не раз сталкивавшийся с тем, что кругозор представителей духовенства, долго пребывающих на своем посту, неизбежно сужается, кивнул в ответ и сказал:
- Кроме всего прочего, аббат Олин прекрасно осведомлен о том, в каком отчаянном положении ты сейчас находишься. Он друг Хасинты, первый и самый главный, и, как таковой, друг и союзник ятола Ваадана.
Ятол изо всех сил старался сохранить на лице скептическое выражение, но Маккеронт отчетливо видел трещины на этом тщательно выстроенном фасаде - трещины, порожденные безысходностью, понимал он.
- Аббат Олин обладает большими возможностями.
- Все эти возможности, равно как и многие другие, пригодятся королю Эйдриану, чтобы подчинить себе такое могущественное королевство, как Хонсе-Бир, - тут же насторожившись, отозвался Маду Ваадан.
- Восхождение Эйдриана на престол не сопровождалось кровопролитием, что лишь увеличило уважение к королю, уверяю тебя. Энтел полностью в руках аббата Олина, а его позиция в церкви Абеля никогда еще не была столь прочной. Мы вполне можем оказать тебе содействие сейчас, когда ситуация в Бехрене столь непроста.
- В обмен на что?
- Просто в качестве дружеского жеста. Аббата Олина крайне беспокоит смута в религиозных кругах Бехрена. Он всегда понимал, что наши церкви не находятся в оппозиции друг к другу. Аббат Олин любит Хасинту не меньше Энтела и от всей души желает Бехрену мира и благополучия, поскольку только в обстановке спокойствия и порядка могут быть решены серьезные проблемы, возникшие перед вашей церковью.
- И твой господин, разумеется, полагает, что должен иметь голос в решении этих проблем?
- Он, как ты совершенно верно заметил, будет благодарен тебе и другим жрецам-ятолам, если вы не забудете о нем, - ответил Маккеронт. - Аббат Олин - мудрый, образованный человек с широкими взглядами, понимающий, что процесс познания бесконечен. Тщательное расследование имеет результатом истину, хотя на это может уйти не одно столетие.
- Прекрасные слова, - с легким оттенком сарказма заметил ятол Ваадан. - Но сейчас они звучат… не слишком своевременно. Скажи мне лучше, что ты предлагаешь.
- Мы не можем помешать ятолу Перидану и ятолу Де Хамману продолжать выяснять отношения между собой, - сказал Маккеронт.
Как и следовало ожидать, Маду Ваадан при этих словах нахмурился. Для него действительно было очень важно унять враждующие стороны, чтобы иметь возможность рассчитывать на Перидана и Де Хаммана в делах, которые казались ему несравненно более значительными.
- Мы, однако, можем обеспечить баланс сил между ними, не дать ни одной из сторон взять верх над другой. Доверься мне. Мы уже начали предпринимать кое-какие шаги в этом направлении.
- Вы слишком много на себя берете. - В голосе ятола Ваадана явственно послышались нотки закипающего гнева.
- Потому что неплохо понимаем ситуацию в Бехрене, - продолжал настаивать Маккеронт. - Лучший вариант развития событий и для тебя, и для Хасинты состоит в том, чтобы остальные провинции держались в стороне от твоего противостояния с ятолом Бардохом.
Судя по выражению лица Ваадана, он придерживался на этот счет прямо противоположной точки зрения.
- Если ты один нанесешь поражение ятолу Бардоху, чем укрепишь свою власть в Хасинте, никто из высокопоставленной знати не подвергнет сомнению твое главенство в стране. А ты нанесешь поражение Бардоху, и сокрушительное, потому что аббат Олин тебе друг.
Завершая речь, он не отрывал взгляда от ятола Ваадана. И видел, что тот страстно, отчаянно желает отвергнуть это предложение.
Но не может этого сделать.
Маккеронт отчетливо осознал, что сказанное о планах в отношении ятолов Перидана и Де Хаммана отнюдь не радует Маду Ваадана; более того, он прекрасно понимает, что именно сейчас происходит. Аббат Олин прямо-таки навязывает ему "дружескую" руку и помощь. И тем не менее, что бы ятол ни думал по поводу всего этого, справиться своими силами в сложившейся ситуации он не мог.
Эта последняя фраза - "потому что аббат Олин тебе друг" - содержала в себе ни более ни менее, как завуалированную угрозу. Если ятол Ваадан оттолкнет протянутую ему руку дружбы аббата Олина, тот, несомненно, предложит ее ятолу Бардоху.
На этом магистр Маккеронт решил остановиться и отвесил на прощание глубокий поклон. В самом деле, не стоит пока давить слишком сильно.
Десять тысяч солдат Хонсе-Бира сейчас пересекают восточные отроги Пояса-и-Пряжки, огромный пиратский флот выравнивает соотношение сил в конфликте между Периданом и Де Хамманом, а боевые корабли Хонсе-Бира, собирающиеся в гавани Энтела, готовятся доставить армию Эйдриана в Хасинту. Вот пусть все они и делают свое дело.
А потом прибудет аббат Олин, друг одержавшего верх над соперниками - причем целиком обязанного этим Хонсе-Биру - ятола Маду Ваадана.
ГЛАВА 4
КОНЕЦ ПРИВЫЧНОГО МИРА
- "Сауди Хасинта", корабль капитана Альюмета, вышел из Палмариса, - сообщил герцог Брезерфорд гостям на "Речном дворце", королевском барке. - У нас есть основания полагать, что на борту находится один из магистров аббатства Сент-Прешес, Виссенти Мальборо.
- Корабль направляется в Санта-Мер-Абель, - добавил герцог Калас, глядя на Эйдриана.
Молодой король усмехнулся.
- Моя мать добралась до Палмариса. Тамошняя верхушка в ярости, надо полагать.
- Скорее всего, Фио Бурэй уже в курсе произошедшего, - вмешался в разговор Маркало Де'Уннеро. - Санта-Мер-Абель закроет перед нами ворота.
- И прекрасно, - ответил Эйдриан. - Пусть сидят в своей норе. Там их будет легче уничтожить.
- Так может говорить лишь тот, кто не знает, что представляет собой аббатство Санта-Мер-Абель, - резким тоном заявил монах.
Все за столом удивленно вскинули брови, услышав это обвинение, брошенное королю.
Однако улыбка на лице Эйдриана лишь стала еще шире.
- По-прежнему сомневаешься и боишься, - пожурил он Де'Уннеро. - Когда же ты начнешь доверять мне?
Герцог Брезерфорд прочистил горло, явно собираясь что-то сказать.
- Говори, что думаешь, - поощрил его молодой король, прекрасно понимая, что подобное невозможно и что если бы герцог обнажил истинные чувства по отношению ко всему происходящему, то Эйдриан был бы вынужден убить его на месте.