Голос принадлежал их невидимому распорядителю. Вообще-то распорядители бывают всякие: и видимые, и невидимые. Это уж смотря из кого он в начальство пролез: из персоналий или из технического состава (иными словами – из той же обслуги). Если из персоналий, то, кроме общего руководства, он обычно кого-нибудь еще и отражает. В своем, конечно, зеркале…
Этот, как видим (точнее, как не видим), был из технарей.
– Да нет, – оглянувшись на старших товарищей, поспешил ответить Егор. – Нету его…
– Кстати, давно хотел спросить… – несколько скрипучим голосом осведомился Леонид Витальевич, высматривая что-то в бесконечной дали. – Вы по-прежнему не намерены обеспечить меня работой?
Незримый болезненно крякнул.
– Леонид! – сказал он. – Ну что опять за выпады?
– Выпады? – удивился тот. – Когда я устраивался к вам в зеркало, что вы мне обещали?
– Что я вам обещал?
– Вы обещали мне частого гостя… Ну и где он, этот ваш частый гость? Я его отразил, вы меня посмотрели, сказали, что проба удалась… И что дальше? Три месяца простоя… Три месяца!
– Да кто же знал, что так получится! – уже нервничая, проговорил незримый распорядитель.
– Нет, позвольте! Я, как дурак, срываюсь с места, гоняю по всем зеркалам, ищу этого Арчеду… Рискую, между прочим!
– Побойся бога, Леонид! – попытался урезонить его распорядитель. – Чем ты рисковал? По-моему, мы с тобой договорились: если что – я тебя кем-то временно подменю…
– Не об том речь! Я что, обязан был этим заниматься? Я вам что, мальчик? Мальчика нашли!..
– А кто был обязан этим заниматься? Я?
– Да, вы! Вы распорядитель! Вы здесь за все отвечаете!
– Здесь – да! Но не там! В реальности я не хозяин!
– Да вы и здесь не хозяин!
– Послушай, Леонид, что за тон! Чего ты, собственно, от меня хочешь?.. Рекомендацию?
Последнее слово прозвучало несколько угрожающе, и Арчеда вспыхнул:
– Да меня и без рекомендации везде с руками оторвут! Вы что же, думаете, на вашем пыльном стеклышке свет клином сошелся? Меня вон в бар Союза писателей приглашают! Зеркало – три на четыре, а я еще, дурак, думаю… И попрошу мне не тыкать! – взвизгнул он вдруг. – Что за амикошонство!..
– Я не намерен продолжать разговор в подобном тоне… – проскрежетал, сдерживаясь из последних сил, распорядитель. – Собрались уходить? Ваше право! Насильно никого удерживать не стану…
Далее голос его возник уже в павильоне.
– Что за бардак?! – сдавленно осведомился он. – Почему занавеска не на месте? Не видишь, что ее сквозняком вправо откинуло?.. Продерите глаза – утро на дворе! Вот-вот хозяин вернется!..
Бедная обслуга!
– Пережимаешь… – по обыкновению ворчливо заметил Леониду Витальевичу дядя Семен. – Смотри, как бы в самом деле без места не остаться… – Хмыкнул, подумал. – Не нравится мне, что и он на биржу зачастил…
– Кто?
– Кто-кто!.. Распорядитель. Не к добру это, Леня, ох, не к добру…
Егорка помалкивал, поглядывая с уважением и робостью на бедового дядю Леню.
Отражение # 7
Василий Полупалов заявился лишь к полудню. Отражение его прибыло на полчаса раньше, что вполне естественно, поскольку расстояний в глубоком зазеркалье, можно сказать, не существует и перемещение происходит, по сути, мгновенно, – не в трамвае трястись.
– Здравствуй, Васенька! Что-то долгонько ты, свет наш…
Отражение Василия Полупалова обвело очумелым взглядом собратьев по ремеслу и, присев к столу, надолго задумалось.
– Чистенький, глаженый… Откуда ж ты такой?
– Ну, не томи, не томи! Где был-то?..
Отражение подняло голову.
– Знаете, ребята… – несколько глуховато произнесло оно. – А этот мой Василий, оказывается, штучка. Я-то думал, обыкновенный алкаш…
– Обыкновенных алкашей не бывает, – мудро заметил дядя Семен. – Только необыкновенные… Ты рассказывай давай!
– Да что рассказывать! – с горечью сказал Василий и жалко скривил рот. – У дамы был. Там и заночевал…
– Неужели на проспекте снял?
– Нет. Старая знакомая.
– А чего тормознутый такой?
Отражение Василия Полупалова нахохлилось – и вдруг ни с того ни с сего грянуло кулаком по хлипкому отражению стола.
– Бездарь!.. – рявкнуло оно, страшно раскрывая глаза. – Гнать таких в три шеи! В статисты! В осколочники!..
– Э! Э! Ты чего завелся?
– На штампиках! – ядовито изрыгал Василий. Лицо его подергивала судорога. – На ужимочках выехать решил! Мебель тебе отражать, а не живых людей! – Застонал с ненавистью и снова приложился кулаком – на этот раз к собственному лбу.
– Васенька! – отечески ласково обратился к буяну дядя Семен. – Ты подробнее можешь?
Василий с трудом взял себя в руки и нахохлился вновь.
– Ну, в общем… – начал он еще глуше. – Прибыл, куда было велено, смотрю – ничего понять не могу. Мало того, что не ментовка: ни одного бродяжки в труппе – сплошь приличные люди… Ага, думаю, накладка… Хрен там – накладка! Слышу: "Василий Полупалов, ваш выход!" Подлетает партнерша… – С каждым словом отражение делалось мрачнее и мрачнее – того и гляди опять кулаком шандарахнет. – Бабе – лет под сорок… Холеная, вся в коже, воротник норковый… Причем не из этих, не из торгашей – культура чувствуется… Иду я с ней, дурак дураком, к павильону, а сам думаю: если у Васьки моего такие знакомые, то это что же получается? Получается, никакой он не алкаш! Совсем недавно с нарезки слетел…
– А я тебе о чем с самого начала твердил? – не устоял перед соблазном назидания дядя Семен. – С двойным дном твой Василий! У меня глаз наметанный, я не ошибусь… Вот если бы ты сразу прежней его жизнью поинтересовался…
– А как бы я это сделал? Он же мне свободной минуты не давал! Если выйдет на улицу, то до киоска – и обратно…
– Ну а ночь-то на что?
– Так он и ночью все время вскакивал, свет включал…
– Да ладно тебе, дядь Семен! – вмешался Егор. – Дальше гони, Вась!
Василий болезненно зажмурился, помотал головой.
– Стыдуха! – сдавленно признался он. – Позорище! Ну не было еще со мной такого… Черт бы драл эту старую знакомую! Как подменили Васятку моего! Я по эту сторону зеркала бомжа леплю, а он по ту сторону – интеллигента!.. Представляешь, Леня: в ритм попасть не могу!..
Не зная, что ответить, Леонид Витальевич полез было снова за сигаретами, но, взглянувши на дядю Семена, спохватился – и спрятал пачку.
– Самые лучшие бомжи как раз из интеллигентов… – с неловкостью проговорил он ни к селу ни к городу. Возможно, хотел утешить.
Судорожно вздохнув, Василий возвел покаянные глаза к дяде Семену:
– Короче, прав ты был, Сеня. Прав во всем. Тут не просто отражать – тут воспитывать надо…
Егорка взгоготнул. Дядя Семен насупился.
– Тоже смотри не переборщи, – сурово заметил он. – А то был уже случай. Взялся один такой воспитывать. Да кого! Сергея Есенина! Еще и в белой горячке…
– И что? – жадно спросил Егор.
– Ну, тот смотрел-смотрел, а потом как схватит трость – да по морде набалдашником! Зеркало, разумеется, вдребезги… Воспитатель! Такое место потерял!.. На бирже его с тех пор иначе как "Черный человек" и не звали…
– Почему черный?
– Потом объясню. У вас этого в лужах не проходили… Но ты, Вась, все-таки подробнее давай, подробнее. Нас-то ведь твои дела тоже касаются…
Отражение Василия Полупалова покивало, сосредоточилось.
– В общем, из беседы их я так понял… – проговорило оно медленно и мрачно, – что запил мой Васек сразу же, как только жену схоронил. Запил, зеркало грохнул…
– Ага… – соображая, пробормотал Леонид Витальевич. Пальцы рук его танцевали, словно ощупывали какой-то незримый предмет. – Ну вот уже кое-что прорисовывается… То-то я думаю: неужели у него раньше в квартире ни одного зеркала не было?
– Грохнул нечаянно или нарочно? – уточнил дядя Семен.
– Нарочно. Померещилось ему что-то по пьянке…
– А что?
– Не знаю. При ней он говорить не захотел.
– При ком?
– Н-ну, при старой знакомой этой! У кого он сегодня ночь провел?..
Отражения переглянулись, задумались.
– А вдруг… – замирающим голосом начал Егорка – и все обернулись к нему. Сглотнул, облизнул губы. – А вдруг он в зеркале жену увидел?
– Хм… Это в смысле – покойницу? – Василий и Арчеда озадаченно посмотрели на дядю Семена.
Тот мыслил. Губами жевал.
– Всяко бывает… – нахмурившись, молвил он наконец. – Если, скажем, зеркало занавесить забыли или простыня с него как-нибудь случайно соскользнула… Словом, если покойник в нем хоть раз отразился… тогда – да…
– И что за это? – мигом вклинился Егор, которого, по обыкновению, интересовало не столько преступление, сколько наказание.
– Ничего. Занавешивать надо. А вот, если и занавесили, и простыня не соскальзывала, а отражение покойника все равно потом в зеркало влезло, то тут уже серьезно. Тут – скандал… За такое вмиг квалификации лишат и из зазеркалья вышибут…
– Куда?
– На улицу! Куда еще вышибают? И к бирже потом даже не приближайся – не пустят… Иди вон морды с ведрами в колодце отражай!
Василий вдруг забеспокоился, закрутил головой.
– Бугра бы нашего кликнуть! – озабоченно предложил он. – Разговор-то – по делу. Всех касается…
Персоналии оглянулись на коробку павильона, где вовсю шла подготовка к появлению хозяина квартиры.
– Ну что за освещение? Что за освещение?.. – раздавался изнутри раздраженный голос распорядителя. – Почему все такое блеклое? Оттенки – теплее. Еще теплее! Он же не с пьянки, он от женщины возвращается! Может быть, даже от старой своей любви! На всем должен лежать особый свет…