Как большинство старых традиций, Скелошадь была одновременно и шутливой, и зловещей. Самого Пустобреха никак не изображали, он считался невидимым. Зато все, кто якобы с ним встречался, видели его коня. Точнее, скелет коня. Молодежь в деревнях, празднуя ночь Пустобреха, делала Скелошадь, насаживая череп на палку, скакала на ней от дома к дому, щелкая костяными челюстями, и выпрашивала подарки и сладости.
- Чего?
- Они посылают Скелошадь. - Повитуха одарила гостей многозначительным взглядом, подцепила цепочку на поясе и тряхнула. Зазвенели ключи. До Мошки дошло. Звонари. Ключники. - В ночь святого Пустобреха они отправляют Скелошадь. Не жалкий череп на палочке, а создание размером с живого коня, с железными подковами, крошащими камень. Мы оставляем у дверей подношения, кабачки, капусту, картошку, а сами запираемся. Когда самое темное время заканчивается, мы выходим, а подношений уже нет и веревка перекушена.
- Простите, мадам, вы утверждаете, что Клю… то есть "они" кошмарят город гигантской игрушкой, жрущей кабачки? - ошарашенно спросил Клент.
- В овощи мы кладем деньги. - Повитуха дрожащей рукой вновь наполнила чашки. - Мы каждую неделю платим им налог, но в ночь святого Пустобреха должны отдать щедрую десятину. Если кто не платит или платит мало… пропадают не только кабачки. Сэр, это Ночной Побор. Люди тут исчезают очень просто и очень часто.
- А как же Ночной Староста, разве не он здесь власть? - уточнила Мошка.
- Милочка, что ты… - Госпожа Прыгуша с печальной улыбкой покачала головой.
- Погодите-ка, - прищурилась Мошка, вспоминая, как Ночной Староста Фоули сообщил, будто Скеллоу два года не выезжал из Побора. - Как думаете, может Ночной Староста не записать, кто уехал из города?
- Очень даже может. Наверняка так делает. На воротах люди платят пошлину. Если записываешь человека, деньги надо отдать в Казначейство. Зачем бы Звонарям это делать, если денежки можно прикарманить? Лично я против них ничего не имею, они держат преступность в ежовых рукавицах, но всегда и за все берут свою цену. Иногда очень горькую.
- Почему вы остаетесь в Поборе? Почему не сбежите? - вспыхнула Мошка.
- Могли бы - давно бы сбежали. - Госпожа Прыгуша ответила резко, но глаз не подняла. - Из их городов вырваться непросто.
Мошка поняла, о чем речь. Если Ключники захватили город, больше никто не увидит его жителей и не узнает, что творится за стенами.
- Ночная пошлина за выход в два раза выше, чем дневная, а с такими налогами скопить нужную сумму невозможно. Стены охраняются. Сбеги из города, и тебя выследят в пустошах. Некоторые рассчитывают вырваться из ночного города, когда Комитет Часов изменит им категорию на дневную. Но я о таких случаях еще не слышала. Редкие счастливчики умудряются наскрести денег на пошлину, но для большинства есть лишь три выхода из Ночного Побора: малышом родиться в час нужного Почтенного и получить дневное имя, умереть… или влиться в их ряды. Члены гильдии уходят и приходят, когда захотят.
Мошка задумалась. Скеллоу уезжал, потом вернулся. Каким образом? И вообще, раз он выбрался из города, чего его понесло назад? Ночной Побор - не то место, где живут по собственной воле.
- Вы уверены, что других путей нет? - Клент отхлебнул чаю. - Мы случайно попали в Ночной Побор, просто задержавшись на улице допоздна. Неужели никто не додумался поступить наоборот? Спрятать значок, украсть чужой, сделать фальшивый?
- Понятное дело, пробовали. Сэр, вы просто не представляете, до чего вам повезло, что вы не наткнулись за Звонарей. Чтобы вернуться, удачи понадобится в два раза больше. На рассвете Звонари будут куда как внимательнее. Тех, кто пробрался в Дневной Побор, рано или поздно ловят. В Дневном Поборе люди внимательно смотрят на чужие значки. К тому же нас выдает бледный вид и старая одежда. Ну а когда спросят имя, ты обречен. Беглецов дневные жители на закате передают Звонарям, и те исчезают бесследно.
Пальцы Клента вцепились в полы жилета. Он осознал, что ужасы из жизни Ночного Побора теперь настигли самого Эпонимия Клента. Мошка начала подозревать, что к ней это тоже относится.
- Что будет с нами? - резко спросила Мошка. - У нас дневные значки. Что получится, если мы выйдем на улицу перед рассветом и просто подождем?
- Если Звонари поймают вас на улице до второго горна, значки вам не помогут. В это время находиться на улице имеют право только сами Звонари.
- Госпожа Прыгуша, ведь сегодня мальчик родился в час Добрячки Щебетухи? - Клент загорелся идеей. - Он ведь стал в некотором роде пропуском в дневную жизнь? Можно ли… выправить бумаги, представив меня и мою подопечную его родственниками? Когда семья будет переезжать в Дневной Побор…
- Сэр, вы не понимаете, - грубо оборвала его повитуха, - в дневной город отправится только ребенок. Семья останется здесь.
- Значит, его мать… - Наконец Мошка осознала, почему Трепачка плакала.
- …Устроила "пугалки", чтобы сын родился в добрый час и жил под солнцем, которое ей никогда не увидеть. Чтобы не стал, как они, бледным доходягой с ножками, кривыми от рахита. - Повитуха вдавила кулак себе в щеку, будто злилась, что из глаз не текут слезы. - Мальчика быстро усыновит дневная семья… а Трепачке принесут из Дневного Побора ребенка с ночным именем. У нас часто так меняются.
Мошка вспомнила синюшного, дрожащего, хнычущего малыша, который скоро лишится матери. Как Мошка в свое время.
- Бедный комочек, - буркнула она себе под нос.
Клент тоже впал в уныние. Правда, Мошка подозревала, что беспокоит его судьба не малыша, а некоего Эпонимия Клента.
- Госпожа Прыгуша, судя по всему, у вас есть план, как переправить нас на дневную сторону, и вы рассчитываете получить с нас пошлину вместо Клю… то есть вместо них. Но, честное слово, сейчас мы очень стеснены в средствах. Мы на мели. В карманах хоть шаром покати. Звенящая пустота.
- А как вы собирались оплатить выход из Побора? - Повитуха сложила руки на груди. Птичье лицо приобрело крайне недоверчивое выражение.
- Ах… - Клент поправил шейный платок. - Мы… как бы… планируем оказать большую услугу одной семье и получить награду. Если совсем точно, семье мэра…
- О! - У Повитухи мигом оттаяло сердце. - Так вы видели юную Лучезару! Как поживает наш персичек?
У Мошки в руках треснула чашка.
- Цветет и пахнет, веселится и радуется, - тут же ответил Клент. - Насколько я знаю, к ней посватался правитель другого города. Но их семью преследуют некие… трудности, средство от которых мы готовы предоставить…
- Как же так жених из другого города? - Госпожа Прыгуша спала с лица - можно сказать, обезумела от горя. - Это что же… она покинет нас? Лучезара Марлеборн уедет из Побора?
Мошка заскрипела зубами. Почему все так любят эту Лучезару?
- Значит, вы ее увидите? - Морщины на лбу у повитухи разгладились. - Сэр, окажите услугу, передайте ей письмо. Это наглость с моей стороны, мы виделись лишь раз, когда я помогла ей появиться на свет. Она никогда обо мне не слышала, а я навсегда ее запомнила. И теперь хочу написать ей.
"Как? Как эта здравомыслящая дама, видевшая Лучезару лишь раз, еще синюшным комочком, попала под ее чары? Или Лучезара родилась в сиянии чистоты, с нежной улыбкой, румяными щечками и золотыми локонами?"
- С превеликим удовольствием, - ответил Клент. - Естественно, когда я попаду в Дневной Побор. Желательно живым.
Мошка жевала пальцы. Клент и госпожа Прыгуша оговаривали условия. Выходило, что некая загадочная персона неким опасным способом может переправить их в Дневной Побор. Мошка с Клентом должны пойти с таинственным проводником, не задавая вопросов. Получив награду с мэра, они расплатятся с проводником и четой Прыгуш, оставив деньги в условленном месте. У Клента не было гарантий, что безымянный проводник не подставит их. У госпожи Прыгуши не было гарантий, что Клент расплатится. Не то чтобы они доверяли друг другу. Им просто некуда было деваться.
Глаза Мошки все время поворачивались к растрескавшимся часам над очагом. Она следила, как по капле утекает ночное время. Наконец кто-то поскребся в дверь. Повитуха открыла. Мошка увидела тощего подростка в кителе, бриджах и фуражке.
- Госпожа Прыгуша, доброй ночи. Будут посылки?
Когда подросток вошел в дом, Мошка заметила две вещи. Во-первых, ему не больше шестнадцати. Во-вторых, это девчонка. Девчонка со взглядом боксера и челюстью забияки, но все-таки девчонка.
- Ну, не совсем посылки, - ответила повитуха, распахивая дверь и демонстрируя Мошку с Клентом.
Девчонка не захотела выходить из темноты на свет. Она просто заглянула внутрь, изучая гостей.
- Во какие пошли новорожденные, да? - Голос у девчонки был грубым, скрипучим. - Мамка, небось, была как корыто.
- Их надо провести в Дневной Побор. Они заплатят, но все деньги у них в дневной жизни. Как думаешь, получится?
- Языком не мелят? С чердаком дружат? Приказы раздупляют? По команде ныкаются? Тогда, глядишь, и выгорит. Стремно, как суп из гадюки, но шансы есть. Хотя учти, будут топать или тормозить, брошу прямо на улице.
Пришедшая говорила на воровской фене. Мошка, большая любительница красивой словесности, в глубине души обожала феню и тех, кто гордо несет флаг фени в массы.
Девчонка подняла левую руку (Мошка заметила, что к пальцам кожаной перчатки привязаны длинные железные крючья) и осторожно почесала когтем подбородок. Вторая рука была голой.
- Понеслась, - внезапно заявила девчонка и рванула прочь.
Целых полсекунды до Мошки с Клентом доходило, что им следует бежать за ней. Они пулей вылетели в дверь.