- Ага, и что? - прошипела Мошка. - Еще раз услышу похвалу ее добродетелям, и последний глоток ее бузинного вина окажется у вас на ботинках. Пообещайте, что мы получим награду, тут же забудем про всякие расследования и рванем из города, как крысы с тонущего корабля.
Мошка запнулась, взглянув на подворье, утопающее в тенях. Оживленный рынок исчез, лишь на пожухлой траве остались следы тележек, прилавков да подкованных сапог.
Атмосфера тревоги подстегнула Мошку с Клентом. Они сперва заторопились, а потом побежали в центр города, где не увидели ни души. Мошка вспомнила слова Малинового: "Перед закатом тоже раздастся горн. Это сигнал, у вас есть четверть часа, чтобы явиться в место ночевки. Успейте любой ценой".
- Мистер Клент…
- Да знаю, знаю… - В голосе Клента проскользнули нотки ледяной паники.
Все двери закрыты. На окнах ставни. Деревянные лестницы подняты. Колодцы прикрыты. Солнце медленно тает за горизонтом, на город опускается тьма…
В густой тишине хлопок ставня прозвучал как выстрел. Мошка с Клентом рефлекторно бросились на звук. За углом они увидели открытые двери крошечной гостиницы. У входа потная толстушка с глазами как у кролика, почуявшего лису, боролась с ржавыми ставнями.
- Помогите! - квакнула она, увидев бегущих.
Клент всем весом бросился на ставню и закрыл ее. Толстушка распрямилась и взмахом руки потребовала тишины. На соседней улице раздался слабый металлический лязг. То ли дребезжание, то ли перезвон.
- Внутрь! - просипела толстушка, хватая Мошку за воротник, а Клента за руку. - Чего ждете? Бегом внутрь!
Ужас оказался заразителен. Клент с Мошкой выкинули из головы все мысли о гостинице, где сняли номер. Они нырнули следом за толстушкой. Та немедленно захлопнула дверь. Оглянувшись, Мошка увидела целую толпу, готовую помочь закрыть засовы. В каждом лице, в каждом шепотке читался тот же подавленный страх.
- Ну как? Закрыли? Все хорошо?
- Закрыли. Но были на волосок. Слышите? Идут!
Народ в запруженной комнате зашикал. Мошка снова услышала металлический перезвон, теперь поближе, будто по улицам ехали сани с колокольцами. Потом колокольцев стало больше, словно целая вереница саней неслась по булыжным мостовым. Вскоре на улице перекликался целый оркестр странных звуков. Стук и скрежет. Глухой лязг, тонкий лязг. Скрип железа о железо. Бухи и бахи.
Несмотря на ужас, а может, как раз от страха, Мошка встала на колени и припала к замочной скважине. Она увидела в сумерках темную фигуру напротив… и вдруг раздался удар в дверь, и улица пропала из виду.
Какофония уплыла дальше по улице, а потом затихла вдали. Но люди, набившиеся в гостиницу, не осмеливались нарушить тишину. Наконец, раздался новый звук, его Мошка узнала сразу. Ритмичный цокот подков о мостовую. Скрип колес. Лошадиное пыхтение. В этот город, состоящий исключительно из спусков и подъемов, кто-то приволок конную коляску и теперь разъезжал по кривым улицам через полчаса после горна.
Мошка глянула на напряженные лица и решила пока обождать с вопросами. Все равно сейчас никто не ответит. Повисла густая тишина, потом издали долетел второй горн.
- Ну все, - наконец сказала хозяйка, - можно разговаривать, только тихо. Не орать, не стучать, не существовать. Переход завершен. Господа, настала ночь.
ДОБРЯК ПЕТРУШКА, ОБЛЕГЧАЮЩИЙ УТРЕННЕЕ ПРОБУЖДЕНИЕ
Понятное дело, комнаты для Клента с Мошкой не нашлось. И на том спасибо, что хозяйка разрешила им устроиться на коврике у камина, где лежали тощие собаки. Как ни крути, огонь - это огонь, а крыша - это крыша, коврик всяко лучше придорожных кустов, а собаки - не самое плохое соседство. Мошка прижала Сарацина к груди, свернулась клубочком и уснула.
Разбудил ее юный конюх, вежливо и осторожно наступивший ей на голову. Пока он выгребал из камина золу, Мошка увидела солнечные зайчики, скачущие по забитому людьми залу. Все, что пришло ночью, с рассветом исчезло.
Ночь вернется, подумала Мошка. При взгляде на собственный черный значок она ощущала трепет, как вчера, когда они бежали по улице, а на город опускались сумерки. Она правильно все чувствует. В Поборе творятся странные дела, с чего бы люди боялись обсуждать обычный комендантский час? Хозяйка, запирая гостиницу, вряд ли паниковала бы так, если бы ее ждал штраф или тюрьма. И вообще, что за комендантский час такой, что приводит в ужас даже мэра?
К счастью, ей не нужно искать ответы на эти вопросы. Люди мэра уже должны были сцапать Романтического Посредника в Нижнем Пембрике. Теперь-то мэр им поверит? Будем надеяться.
В половине одиннадцатого Мошка с Клентом снова стояли у дома мэра. На этот раз их проводили не в гостиную, а в убогую клетушку. Мошка сразу поняла: дело тухлое, как труп лошади в овраге.
Их минут пятнадцать томили в неизвестности. Вошедший мэр посмотрел на них пустым, гнетущим взглядом.
- Удивлен, что тебе хватило наглости заявиться снова, - рыкнул он.
Не самое многообещающее начало разговора. То, что фраза и взгляд предназначались одной Мошке, лишь подлило масла в огонь.
- Милорд… - начал было Клент.
- Гоните ее, мистер Клент, - бесцеремонно оборвал его мэр. - Где бы вы ни подобрали это гадкое дитя, не позволяйте ей и дальше отравлять ваши помыслы. Она обманула ваше доверие, а в результате мои достойные слуги лишь впустую потратили время. Могилкин с ребятами только что вернулись из Нижнего Пембрика, где не нашли никакого Романтического Посредника.
- Как, совсем? - Удивление Клента сменилось унынием, а потом проснулась его любознательность. - Милорд, поведайте, как ваши люди организовали засаду на злодея?
- Они приехали на место ровно в девять часов, секунда в секунду, так что организовать засаду не успели. Могилкин, как договорено в письме, ждал в доках, остальные спрятались за углом. Они стояли там полчаса, но так и не увидели человека с белоснежной лилией.
- Неудивительно, если прятаться за углом, - пылко воскликнула Мошка. - Судя по письму, Посредник - матерый преступник. Он мигом срисовал ваших ребят, играющих в прятки, сунул лилию в карман и был таков. Лично я бы на его месте так и сделала.
- Ловко сочиняешь. - Мэр сложил руки на груди. - Может, заодно объяснишь, почему гражданин Ночного Побора Рабиан Скеллоу, согласно записям Комитета Часов, не покидал город уже два года?
У Мошки отвалилась челюсть. Повисла тишина.
- Я так понимаю, версий нет, - ледяным голосом сказал мэр. - Колодец вдохновения пересох?
Клент первым пришел в себя.
- Милорд! Это необычно и необъяснимо, но я все равно верю этой девочке. Один заговорщик, увы, ускользнул из наших рук, но ведь отъявленный злодей Скеллоу будет ждать сегодня на закате в Братоубийственном переулке…
- Вы что же, полагаете, я буду рисковать жизнями достойных людей, отправляя их на улицу после заката, причем по голословному заявлению этой девчонки? - рявкнул мэр. - Ни за что! Закончим эту нелепую историю. Моя дочь слегла, потому что всю ночь глаз не сомкнула, переживая из-за воображаемого похищения. Тем не менее, когда я предложил отправить девчонку в Суд Пыльных Ног за клевету и мошенничество, она умоляла не делать этого. Так что наказывайте свою помощницу сами. Но если я узнаю, что вы своими бреднями снова огорчаете мою дочь, я не буду столь снисходителен. Хорошего дня, и в следующий раз выбирайте обслугу получше.
Пара слуг вышвырнула их на улицу. Одним из них был Могилкин. Почему-то выглядел он паршиво и всеми силами избегал встречаться с Мошкой глазами. Лишь когда он открыл входную дверь и заморгал в потоке света, Мошка догадалась, почему у него зеленая рожа и волочатся ноги. Злость тут же накрыла ее с головой.
Сделав самое невинное лицо, она выбрала момент, когда Сарацин был в дверях, и остановилась вроде как поправить ему намордник. Могилкин, шедший прямо за гусем, принял смелое решение освободить проход, аккуратно пихнув гуся сапогом под гузку.
Вскоре крики замолкли. Могилкина, баюкающего вывихнутую лодыжку, унесли в дом. Мошка подняла взгляд на Клента. Тот стоял со страдальческим выражением на лице.
- Мадам! Что вы рассчитывали выгадать, натравливая пернатого убийцу на слуг мэра?
- Хотела поправить настроение! - Мошка чувствовала, что вся рыночная площадь смотрит на нее. Ей было плевать. - Вы видели этого напыщенного лопоухого болвана? Морда серая. Чувствует себя погано, как свинья. Жует петрушку. Знакомая картина. Готова спорить, он полночи пьянствовал, а теперь его тошнит, будто в животе копошатся черви. Да вы сами его видели! Готовы поверить, что в таком состоянии он вскочил до зари, а потом летел сломя голову в Нижний Пембрик, не вывернув свой завтрак коню на шею? Знаете, как все было? Слуги проспали, в Нижний Пембрик не успели, а мэру наплели небылиц, чтобы их не наказали. Конечно, он боялся смотреть мне в глаза!
- Ясно. - Клент задумался, потом склонил голову. - Дитя, вероятно, ты права.
- И доносить на них бесполезно, кто поверит дочери Мухобойщика против сына Можжевелки! - Мошка дрожала и пыхтела от возмущения, будто чайник.
- Тем не менее нам нужен хороший план, а не апокалипсис, устроенный в доме мэра силами гогочущего разрушителя. Мошка, обуздай свой гадкий темперамент, и мы сумеем заполучить награду, пусть процесс и займет несколько больше времени, чем мы рассчитывали.
- Хорошо вам, - возмутилась Мошка. - Вы-то можете ждать награды сколько угодно. А у меня осталось три дня.