– Неужто? – Аррин-кен легонько похлопал по одной из скрещенных конечностей твари. – Да, наверное. Какой я неловкий. Я ведь хотел переломить тебе хребет.
– Ты не осмелишься! Я любимец самого Мастера! Только тронь меня, и он повесит твою шелудивую шкуру на стену среди таких же!
– Глупышка. Я уже тронул тебя. Да, тело у таких, как ты, заживает быстро, но какая жалость, что кости так не могут.
Мурлыканье перешло в рычание. Оно становилось все глубже, в нем слилось множество голосов – словно ручейки, впадающие в море.
– А эту стену все мы прекрасно помним, и тот кровавый зал, в котором было столько убитых в ту ночь, когда Геридон предал всех нас Темному Порогу и Тени поглотили луну. А еще мы помним, скольких аррин-кенов ты ослепил, забавляясь горячими угольками, пока твой брат Тирандис не остановил игру. Знаешь, Мразаль, мы предвидели, что наша встреча состоится.
Переврат затрясся.
– Думаешь, ты такой мудрый, такой благородный, – прошипел он, – а я дурак, перешедший на сторону победителя, выигравший бессмертие? Пусть ваш разлюбезный бог сколько угодно морочит вам головы, а я тебе скажу, что мой лорд ценит меня, а Тьма ценит его, и они оба за меня отомстят!
– Пожиратель Миров не ценит того, что уже нельзя использовать, а твой хозяин, подозреваем, тоже будет счастлив увидеть твой конец. Посмотри на себя, Мразаль.
Гигантский кот широко раскрыл светящиеся глаза. В их глубине переврат увидел себя и передернулся от отвращения.
– Таким, как вы, зеркала больше не нужны, не так ли? Мы помним, когда было по-другому, но это было много тысячелетий назад. Говоришь, ты тогда получил бессмертие. Госпожа забрала многие души, чтобы Геридон из Норфа оставался молод; но ты заработал "бессмертие", связавшись с самыми грязными тенями, которые приползли в дальнюю комнату Дома Мастера через пороги сотен павших миров. Теперь ты тянешься к ним обратно, когда к этому вынуждают серьезные раны. И обновляешься в их руках. Но они изменяют тебя, Мразаль, калечат тело и душу, с каждым разом все больше. Скоро ты будешь ползать на брюхе, как слизняк, потому что кости твои размягчатся. И это цена бессмертия? Будет намного милосерднее предать тебя этому огню, даровать быструю смерть.
Переврат заскулил и попытался отодвинуться, но аррин-кен не глядя пригвоздил его к земле тяжелой лапой.
– Да, но разве мы расположены быть милосердными? Нет, думаем, нет. Прощай, Мразаль. И живи долго.
С этими словами громадный зверь поднялся во весь рост. Как кот, играющий с пойманной мышью, подхватил он переврата, подбросил в воздух – и тот полетел прямиком в ледяную расселину. Крик Мразаля все удалялся, пока резко не оборвался. Потом гигантский кот повернулся к пламени и негромким голосом, сотканным из множества голосов, произнес одно только слово. Огонь увял. И буря вокруг утихла, ночное небо мерцало тысячами разбросанных по нему звезд, и полная луна выставила краешек из-за плеча горы Тимор, озаряя раскинувшиеся внизу скалы, играя в струях водопадов. Здесь и там над остывающими камнями со свистом поднимался пар. Аррин-кен обернулся к Джейм:
– А теперь, как сказал наш друг: "Ты вернулась, Джеймсиль".
Джейм попыталась говорить, но из груди ее вырвался лишь хрип.
– Думай, дитя, – раздался в ее мозгу холодный, глубокий голос. Сейчас он говорил один.
Поверх него, но не сливаясь с ним, тек мерный гул других голосов, которые, как внезапно поняла Джейм, принадлежали другим аррин-кенам, скрывающимся в своих одиноких убежищах. Один сопровождался шорохом листвы, другой – звоном горного ручья, в третий вплетался грохот морского прибоя. И все они говорили о ней.
– М-мы уже встречались однажды в холмах Тай-Тестигона, – безмолвно обратилась она к огромному зверю. – Ты учил Жура охотиться… И, кажется, не питал ко мне вражды. Но сейчас я почему-то не чувствую себя спасенной.
– Возможно. К тому же, видишь ли, я тогда не знал твоего имени.
– Я не… – начала она, но остановилась, закашлявшись. – Я не Джеймсиль, Плетущая Мечты. Это мое несчастье – то, что меня назвали так же, как и ее, но наверняка не моя вина.
– И это может быть. Итак, ты не Госпожа, но у тебя то, что принадлежит Мастеру, – или то, на что он предъявляет права, – так же, как на Костяной Нож и Плащ из Гадючьих Кож, которые он забрал с собой за Темный Порог, когда рушился старый мир. И вот Книга здесь. Ты бежала из Мрака?
Джейм взглянула вверх, на него:
– Я была за Барьером, да, но я не из Тьмы. Милостивые Трое, неужели ты не можешь отличить?
– Это не так просто. Темные чары не только коснулись тебя. Ты украла Книгу?
Вопрос застал Джейм врасплох. Естественно, Мастер не мог отдать ей Книгу. И она подозревала, что Геридон убил всех обитателей ее старого замка, вернувшись в этот мир в поисках их обеих. Иштаром, жрецом их бога в Тай-Тестигоне, ей было дано разрешение сделаться учеником вора, с условием, что она ничего не будет воровать у своих. Ее честь зависела от этого. Но неужели она уже лишилась ее, украв вещь Мастера? Прошлое было сокрыто в недосягаемой пучине, куда попадал лишь случайный луч света. Что она делала за Темным Порогом и что там делали с ней?
Луна скользнула за перевал. Тени от пиков Хмари потянулись к тому, что было когда-то заснеженной поляной. Аррин-кен сидел неподвижно, уставившись на Джейм немигающими светящимися глазами, голова его на три фута возвышалась над ней. Контуры его тела размылись в сумерках, опустившихся на землю с заходом луны, но девушка чувствовала его присутствие – гигантская непоколебимая глыба в ночи.
"Я на суде, – подумала она и содрогнулась нежданно, – и это – мой судья".
Да, она наверняка украла Книгу, но принадлежит ли еще Мастер к ее народу, народу Троих? Если так, то он все еще полноправный владыка Кенцирата. Но аррин-кен лишил его этого титула и передал его младшему сводному брату Геридона, Глендару, который и возглавил отступление в Ратиллен. Значит, Геридон из Норфа признан предателем и лишен всяких прав, таким образом, она не похищала Книгу, а лишь вернула ее.
– Согласен.
Одно лишь немое слово – но оно вывело Джейм из себя. Аррин-кен читал ее мысли так легко, словно она выкрикнула их вслух. И без того натянутые нервы не выдержали.
– Если ты уже все знал, зачем спрашивал? Проклятие, прекрати играть в эти игры!
Ответом ей был легкий прохладный ветерок удивления.
– Ах, нет. Я могу дразнить, но я и проверяю. Не знающим Закон делается скидка. Но ты не невежда, значит, должна держать ответ.
Трое!
– За что?
– Возможно, за все.
Внезапно Джейм ощутила, как чужой разум проникает в мозг. И хотя она пыталась защититься, постороннее присутствие распространилось в ее сознании. Мягко перебирая бархатными лапами, нечто разворачивало перед Джейм картины прошлого.
Она танцует в "Рес-аб-Тирре". Карьера плясуньи Абтирр началась, когда соперник-трактирщик подослал громил разнести гостиницу, которая стала для нее домом. Чтобы выиграть время, Клепетти упросила ее станцевать для толпы. Она нехотя согласилась, не уверенная даже, что знает, куда ставить ноги. Но она смогла. Где она научилась этому странному, завораживающему танцу, поглощающему тех, кто видит его? Что он делал с ними? А с ней? Это иногда беспокоило ее, но не сейчас, когда она танцует. Сейчас есть только ликование и растущий голод.
Она стоит в храме своего бога. Одержимый, сошедший с ума жрец бормочет невразумительные пророчества, а из внешних коридоров в зал рвется безумная, неконтролируемая сила. Надо танцевать, чтобы усмирить ее, или они все умрут здесь, и она танцует.
Она стоит на коленях в снегах Хмари, держа перед собой раскрытую Книгу, и произносит: "Гори".
– Нет! – вскрикнула Джейм и диким рывком освободила сознание и память. Она опять оказалась в настоящем.
Безжалостный, безмолвный голос аррин-кена, сплетенный из хруста ветвей на морозе, звуков моря, пустыни и леса, пронесся над ней.
– Дитя, ты исказила Великий Танец, как это сделала твоя предшественница. Ты незаконно лишила жреца власти и злоупотребила Рунами. Мы заключаем, что ты – создание Тьмы, если не по крови, то по воспитанию. Намерения у тебя были добрые, но ты вела себя безрассудно, на грани безумия, ты обладаешь силой, она зарождается в тебе, но ты не можешь ее контролировать. Три дня назад ты чуть не уничтожила город. Так можем ли мы отпустить такую, как ты, к нашему несчастному, измученному народу? Отвечай, дитя.
Джейм смотрела на огромную кошку. Она должна сказать хоть что-нибудь – да или нет, – но ее разум пуст.
Тут сзади что-то послышалось. Из трещины показалась рука, шарящая вокруг в поисках опоры. Прежде чем появилась другая, так и не выпустившая обоюдоострой секиры, Джейм уже была рядом, крепко вцепившись в рукав Марка.
– Прости, что задержался, – смущенно сказал он, подтягиваясь. – Я слышал, как ты кричала, но приземлился на такой малюсенький уступ, да еще такой жесткий, что и вздохнуть не мог, не то что отозваться. Потом начался огненный дождь. Потом на меня свалился вирсан – ну, мне кажется, что это был он. Но что происходит здесь?
– Гости, – выдавила Джейм, показывая на молчащего гигантского кота.
Марк оглядел аррин-кена с благоговением. Как и большинство кенциров, он прежде ни одного не видел.
– Мой лорд, я ваш слуга, – произнес он условную формулу. – Значит, все в конце концов устроилось хорошо.
– Не совсем, – сказала Джейм, борясь со словами. – Думаю… вот он… хочет меня убить.
– Убить? Почему?
– Потому… что я – это я.