Глава 11
Отец учил Жозефа Парадо полагаться лишь на самого себя.
- Помни, сынок, что надеяться можешь только на свои руки и голову, - не уставал повторять старый штурман.
До той злополучной экспедиции Жозеф исходил все моря, что омывают Благословенные Земли. Бывал и на теплых наурских островах, и у алькасаров, не говоря уже о портах Далации, Остии, Панира и раздробленной империи Хальцед. Когда молодой Гальба объявил о наборе храбрецов, Жозеф заколебался. Плавание за неведомые моря - удел сильных, дело для настоящего мужчины.
Потомственный штурман Парадо хотел иметь за душой что-то, что позволило бы ему гордиться собой, то, с чем и перед Создателем предстать не стыдно. Да и богатства, привозимые из-за Жаркого Берега далатцами и остияками, смущали ум.
Десять лет назад - в 989-Ом году - эскадра смельчаков под командованием двадцатилетнего Пабло Гальбы, поссорившегося с отцом, вышла из Карсолы и взяла курс на юг. Корабли были новенькие, только что с далацийских верфей, провианта на них запасли на год плавания. Денег на снаряжение Пабло не пожалел.
Алькасарских корсаров проскочили, миновали Жаркий берег, экипажи расслабились, отметив это знаменательное событие, и вскоре Море-Океан показало смельчакам, что с ним шутки плохи. Неожиданный тайфун из числа тех, которыми, как оказалось, страшны эти воды, ночью разметал эскадру.
Флагманскую каравеллу Ласточку - штурманом на которой был Жозеф Пародо - выбросило на рифы у турубарских берегов. Из всей команды спаслось тридцать человек. Их полуголых и обессилевших приютили в местной деревне. Обогрели, накормили.
Полгода они ждали спасения - корабля под родным флагом - и от безделия учили местный язык. Потеряв, в конце концов, надежду и поддавшись на уговоры деревенского старосты, белые пришельцы отправились в стольный град турубара - Герубу - в надежде, что там пригодятся их знания и умения.
Корабельный кузнец открыл для турубаров сталь, Пабло Гальба показал им новые приемы боя, врач спас жизнь турубарскому старейшине, другие члены команды тоже нашли, чем удивить своих спасителей.
Жрецы турубаров посовещались и объявили народу и старейшинам, что эти белые люди - посланники Неба.
Тот день, когда ему в первый раз торжественно обрили голову и раскрасили лицо, Жозеф Парадо не забудет никогда. Жизнь его разделилась на две части. До и после. Там за незримой чертой остались Камоэнс, море, дом и невеста.
Здесь - приветливые любопытные туземцы, наивные словно дети; здесь - новое пристанище, которое со временем тоже стало домом, когда в нем поселилась черноглазая страстная Лула. Здесь все просто и ясно. Есть друзья - турубары и враги - орехоны, дерись моряк, тебе есть за что драться.
Постепенно новая жизнь стала настоящей. Появились дети, которых посвятил в истинную веру Пабло - как вождь корабелов - их судовой священник утонул.
Жозеф Парадо сильней прочих камоэнсцев прикипел душой к этому новому миру, и не потому, что в Камоэнсе он был простым штурманом, а здесь стал властителем стольного города. Он почувствовал в этой теплой гостеприимной земле свою родину, полюбил местный уклад, в котором до сих пор властвовала народовластие, имелась выборность вождей.
Известие о том, что белые люди разорили прибрежный городок, он воспринял с болью. Настоящая злость пришла, когда он узнал, что это были свои. Не о такой встрече они - корабелы - мечтали.
Жозеф избегал общества бывших соотечественников. Они еще не искупили свою вину кровью. Но один из них - колдун Гийом - не отставал от него, расспрашивал, не обращая внимания на грубые ответы.
- Напрасно ты злишься на меня, Жозеф, - мирно ответил Гийом на очередную колкость, - Мы больше не враги. Ты здесь хозяин, и тебе нечего меня опасаться.
Они шагали рядом по пыльной дороге, впереди войска. Здесь не было пыли, поднимаемой сотнями ног в сандалиях, сапогах, а то и просто босых. Армия спешила в столицу, явить народу и совету Старейшин живое свидетельство мира и союза. Новости об этом еще в день "сдачи" конкистадоров понесли быстроногие скороходы.
- Я тебя боюсь? - удивленно воскликнул Парадо, - Не слыхал слов нелепей.
- Боишься, - повторил маг, - В глубине души. Мы - конкистадоры - разрушаем твой привычный устоявшийся мир. Приплыли от самого короля, именитые вельможи и так далее. Уважение к знати и власти тебе привили с детства.
На Гийоме была турубарская хлопковая накидка, окрашенная индиго, (где сумел найти - неизвестно), которая нелепо смотрелась в сочетании с его широкими штанами алькасарского покроя и босыми ногами. Большой сапфир на цепочке все время вырывался из-под накидки и сверкал тысячью граней в лучах жаркого южного солнца.
К одному до сих пор не мог привыкнуть Жозеф Парадо - к местной жаре, солнечный Камоэнс по сравнению с землями турубара казался холодным Лагром.
- Откинь прочь эту чушь, вспомните, что мы незваные гости, и обретешь покой, - продолжил маг, время от времени вздрагивающий; потому что песок обжигал белые, давно не видевшие света, ступни.
- Покой, - хмыкнул Жозеф, - черта с два, а не покой. В лучший мир не тороплюсь. И здесь дела есть. Но за совет спасибо. В Герубе вспомню, что я градоначальник - виник, то есть, и скормлю конкистадоров священным ягуарам, крокодилам, обезьянам и прочей живности.
- Не спеши, - маг улыбнулся, - Мы вас еще пригодимся. За золото и возможность вернуться домой ландскнехты орехонов зубами порвут.
- Не порвут, у ушастых опыта больше, они по праздникам и после побед себя человечиной балуют. Особенно сердце уважают, чем страшней враг, тем вкусней оно считается. Твое, маг, если про огонь с неба не сказки, у них только самому сапа-инке и подадут.
- Не сказки, - мотнул головой Гийом, - Я же сказал - пригожусь.
Пришло время привала. Командирам достались места в тени. Жозеф откупорил фляжку с водой, отхлебнул, предложил магу, тот не отказался. Столичный виник истекал потом, среди турубара он был самым сильным; и крепкое телосложение обрекало его на лютые муки. Не приспособленным оказался организм моряка с севера к такому яркому солнцу.
- А за что тебя сюда послали, маг? - спросил Жозеф, утолив жажду, - Мне Пабло сказал, что ты важная персона. Настолько важная, что с его отцом враждуешь, и до сих пор жив.
- Я - изворотливый сукин сын, потому и жив. Я - одна из самых опасных змей в гадюшнике короля, - без тени улыбку произнес маг, спасаясь в тени высокой пальмы, - Сослали, потому что мешал. Уезжать не хотел, но пришлось, слово Хорхе дал.
- Гадюка? А я - ягуар - воин то есть, - Жозеф отметил для себя причину поездки, - Вы - конкистадоры - люди какие-то странные, Марк тебя не любит, но отзывается уважительно. Илия тебя тоже на дух не терпит, как можно недружной компанией в бой идти?
- Приказ короля - закон, если слово дал. Не я собирал экспедицию, не я старший. Скажи, твой титул "виник" - то он значит? Чему равен: герцог, граф?
- Наместник области. У турубаров графьев нет. В деревнях и городах выборные советы старейшин, которые из своего числа, опять же, избирают на срок правителей-виников. Совет Виников, в который входят и высшие жрецы и ветераны-ягуары определяет достойного звания - халач-виника - военного вождя. Здесь титул достается потом и кровью, за знания и полезные для народа дела, а не от рождения.
И означает он лишь новую ступень ответственности, - разоткровенничался Жозеф, вспомнив, сколько дел ждет его в Герубе, - Готовность умереть первым. А зазнаешься, или украдешь чего - быстро на корм крокодилам пойдешь, у нас с этим строго.
Гийом улыбнулся, услышав "у нас".
- Мне нравится твоя страна, Жозеф, - признался он, - В ней есть много достойного честной зависти.
Виник Герубы покраснел.
- Стареемся, маг. Десять лет учим их, чему можем, отдаем все силы, жизней не жалеем. Было нас тридцать два корабела - сейчас лишь девять осталось. Турубара это видят и ценят. Поэтому: и я наместник, и Пабло - военный вождь.
- Вы турубаров смягчить не пытались? - поинтересовался маг, - Жесткий народ - скармливают людей крокадилам…
- Зачем? Это просто местный аналог виселицы. А вот к Богу истинному их приобщить - сделать ратофолками - мысли были. Только вот трудное дело это, терпения, знания и благословения Господа требующее. А у нас ни знаний, ни сил, не времени заняться этим нет. Здесь миссионеры нужны грамотные. Турубары народ добрый, хорошее слово любящий. Может, и поверят. Все у нас хорошо, только орехоны мешают. Да остияки - дьяволы-работорговцы.
- Дьяволы-работорговцы? Так ведь рабы и у вас есть.
- У нас за дело. За воровство. На время. А они у "ушастых" пленных покупают и в рудниках или на плантациях до смерти работой изводят. Месяца три-четыре и нет человека. У меня племянник в плен попал, чудом бежал. Разговорились мы с тобой, маг, а привал уж закончился. Вставай.