* * *
Маледикт вернулся домой лишь поздно вечером, и Джилли, услышав его шаги, потихоньку выбрался из комнаты задремавшего Ворнатти. В прихожей он уже никого не застал; камзол Маледикта был небрежно перекинут через перила. Наконец по тихому смеху ему удалось отыскать юношу в парадной гостиной.
Джилли, ожидавший, что Маледикт вернется с Янусом, чем бросит очередной вызов гневу Ворнатти, несказанно обрадовался, когда застал юношу сидящим на корточках перед сценой в полном одиночестве.
На маленькой сцене размещался кукольный театр. Не оглядываясь, Маледикт проговорил:
- Видел, что мне прислал Янус? - Маледикт со смехом пронес крошечное, похожее на ворону божество над миниатюрным занавесом. Из клюва Ани свисали ниточки еще меньших марионеток: они начинали дергаться, когда вздрагивала Ани: ближайшие ниточки приводили в движение следующие, и так Далее. Взглянув вверх, Джилли понял, что нити тянутся за границы театра, уходят вверх от Маледикта, от него самого и от Ворнатти, и охватывают дальние пределы города.
- Только дурак играет в марионетки с богами, - резко бросил Джилли. Барон весь день мучил его, причем каждая следующая пытка была изощреннее предыдущей. Ворнатти сохранил не только итарусинский норов, но и итарусинскую изобретательность.
Маледикт ответил лишь:
- Тогда дураков очень много. Похоже, подобные театры весьма популярны.
- Они создавались для того, чтобы повествовать о богах, - вспомнил Джилли рассказы матери.
- Расскажи! - попросил Маледикт.
- Нет, - сказал Джилли. - Ты уже и так все знаешь: наши требования и мечты сначала спровоцировали ссоры богов, потом битвы и, наконец - по приказанию Баксита - Их самозабвение. Лишь так Они могли отделаться от нас.
- Если ты считаешь, что Ани умерла, я не понимаю, почему тогда ты вообще Ее боишься, - удивился Маледикт, отбирая у Джилли фигурку. - И все же, думаю, здесь есть крупица здравого смысла. Баксит во многом похож на Ариса: пытается управлять теми, кто, взывая о помощи, попирает его слова.
Джилли помедлил, прежде чем решиться на следующий вопрос; озноб пробрал его до костей.
- Баксит? Неужели ты встречался с…
- Ты что, думаешь, Ани станет мною делиться? - спросил Маледикт. - Не будь глупцом. Я просто рассуждал.
Издалека донесся визг колокольчика: Ворнатти проснулся и яростно терзал веревку звонка.
- Пойди утешь его, - попросил Джилли, беря Маледикта за предплечье. - И не упоминай имени Януса.
Маледикт расхохотался.
- Да не дергайся ты так, Джилли. Я привез ему подарки. Разве Ворнатти не приятно будет узнать, что я вспоминал о нем?
Джилли колебался: в тоне Маледикта он уловил подвох. Маледикт казался чересчур жизнерадостным, словно ребенок, готовящий приятный сюрприз.
- Подарки, Мэл? - переспросил Джилли.
- Я и тебе кое-что привез, - сообщил Маледикт, доставая маленький сверток в полупрозрачной упаковке.
- Мне?
Маледикт подал ему плоскую упаковку.
- Эту штуку я купил у твоего приятеля-моряка, Рега. Он клянется, что тебе она понравится. Как будто я сомневался. - Он сгреб остальные свертки и направился в комнату Ворнатти.
Джилли отгибал органзу с позолоченными краями до тех пор, пока не стало ясно, что скрыто внутри. Там оказалась миниатюра - гравировка на китовой кости; углубления заполняли чернила и золотая фольга, являя изысканную картину. Человек в одеянии из перьев поднимался по лестнице к облакам, и путь ему освещал луч золотого солнца.
Джилли улыбнулся, сверх всякой меры тронутый поступком Маледикта. Он поставил гравюру в своей комнате, присоединив к маленькой коллекции других сокровищ: изящной шкатулке с секретом, подаренной Ворнатти, где хранились его скудные сбережения, четырем едва ли не до дыр зачитанным книгам, изогнутой стеклянной капле с витой ракушкой внутри, золотой снаружи и ярко-розовой в глубине. Джилли коснулся гравюры в том месте, где из неба лился солнечный луч; золото потеплело под пальцами.
Тут же вспомнив странную веселость Маледикта, Джилли поспешил в спальню Ворнатти. Барон все еще безрезультатно повторял в различных вариациях невысказанный вопрос самого Джилли: "Но где ты был?"
Маледикт пожал плечами.
- Я уже не раз тебе говорил. - Он бросил букетик лилий и ночных фиалок на прикроватный столик. - Я даже купил тебе цветов, потому что ты весь день просидел взаперти в доме и не видел, как цветут сады. Хотя, признаю, мои цветы не идут ни в какое сравнение с браслетом, который ты подарил Мирабель.
- Значит, она показала тебе мой подарок, - проговорил барон.
- Да. Кстати, глупый поступок, - ответил Маледикт. - Как любая попрошайка, она вернется требовать большего.
- И почему ты решил, что я ее разочарую? - поинтересовался Ворнатти, с самодовольной ухмылкой откидываясь на подушки. - Быть может, по ее возвращении в город состоится наше венчание. Разве я не говорил тебе прежде - или ты был слишком увлечен мыслями о щенке Ласта?
Глаза Маледикта почернели; он пожал плечами.
- Ты слишком хитер, чтобы попасться на удочку той, которая охотно наставит тебе рога в первую брачную ночь. Вдобавок мы заключили сделку; раз я воздерживаюсь от общения с Янусом, ты должен воздерживаться от контактов с Мирабель. - Маледикт порывисто поцеловал Ворнатти в лоб и в губы. - Не будь таким раздражительным, а то у меня испортится настроение.
- Ты распрощался с Янусом? - недоверчиво спросил Ворнатти. - Твоя великая страсть сгорела в один день?
- Торжественно клянусь, - сказал Маледикт, - любым богом, каким захочешь, что ты никогда не застанешь меня в компании какого бы то ни было Иксиона. Ни Януса, ни Ласта. Знаешь, Януса совсем не интересуют сплетни. У него в голове сплошные новости, и торговые соглашения, и бедствия демобилизованных солдат. Мрачных мыслей у него не меньше, чем у Вестфолла. Он спрашивал моего мнения по поводу запрета Ариса на импорт из Итаруса. А я спрашиваю тебя…
Ворнатти улыбнулся, а Маледикт принес оставшиеся свертки. Первый, бесформенный, перевязанный газовыми лентами, явил статуэтку в лучших традициях борделя; юноша принялся играть ею на простынях барона.
- Как только я ее увидел, сразу же подумал о тебе.
Джилли едва не ахнул. Барону плотоядно улыбалась обезьянка, непристойно ласкающая сама себя.
- Какое бесстыдство, - сказал Ворнатти, впрочем, едва сдерживая смех. - И, без сомнения, ты расплатился от моего имени.
- Пришлось. В последнее время ты совсем не даешь мне денег. Если бы ты дарил мне драгоценности, я мог бы их заложить, как, без сомнения, Мирабель поступила с твоим браслетом, - заметил Маледикт. - А вот… - он достал две обернутые в серебристую бумагу коробочки, одну маленькую, другую побольше, обе перевязанные лентами, - шоколад из Приисков.
Он положил большую коробку на колени Ворнатти, развязал ленточку и сорвал бумагу. Выбрал конфету для себя и с наслаждением закинул в рот.
- Они восхитительны - попробуй, Ворнатти! И ты, Джилли. - Маледикт вручил маленькую коробочку Джилли, который проворно схватил ее. - Давай, сделай одолжение, отведай перед ужином. - Он поднес конфету к губам старика. - Предложение мира, милорд?
Ворнатти встретился взглядом с Маледиктом, прежде чем принять угощение; конфета растаяла, и юноша терпеливо позволил барону слизать шоколад с его пальцев.
Маледикт растянулся на бархатном покрывале, кружево рукавов вспенилось вокруг коробки конфет. Скрестив ноги в туфлях, он потянулся за очередной конфетой. Ворнатти шлепнул его по руке.
- Мое. Но я поделюсь.
Маледикт принял конфету из трясущейся руки Ворнатти, аккуратно подхватив ее языком и зубами и высосав сладкую начинку из темной оболочки. Глядя на юношу, Ворнатти сам взял еще одну конфету.
Джилли крутил упаковку в руках; на этикетке значилось "Наслаждение" - название магазина, в котором Арис покупал карамель для принца. Он взял одну конфету, и запах ударил ему в нос, манящий, соблазнительный, и все же…
- Ты что, не хочешь шоколада? - спросил Маледикт, кладя голову на плечо Ворнатти и позволяя старику поцелуями собрать со своих губ остатки лакомства.
Джилли надкусил конфету. Сладость разлилась по языку - ароматная, нежная, тягучая. Он решительно глотнул - и вдруг почувствовал тошноту, как человек, внезапно обнаруживший в яблоке червя. В памяти всплыл образ виселицы.
- Тебе они не по вкусу, Джилли? - удивился Маледикт.
- Не обращай на него внимания, - посоветовал Ворнатти. - Он просто не умеет быть благодарным. - Уловив тревожную нотку в голосе барона, Маледикт приник ближе.
- А я умею, - проговорил он, подавая Ворнатти следующую конфету.
- Сладкий маленький врунишка, - проговорил старик, хотя тонкая кожа на его щеках раскраснелась от удовольствия. Джилли закинул конфету в рот целиком и поспешно прожевал, стараясь не смотреть, как Ворнатти поглаживает Маледикта по бедру.
- Не принуждай себя, Джилли, - сказал Маледикт. - Я заказал устриц на ужин. Присоединишься к нам, Ворнатти?
- Думаю, нет. Останусь в постели, буду есть шоколад и вести себя, как избалованный старый дурак, - ответил Ворнатти, благодаря покладистости Маледикта впавший в благодушное настроение, каким нечасто баловал своих домашних. - Повремени. Я буду кормить тебя шоколадом, пока не зазвонят к ужину.
- Прямо как в кирдском гареме, только не так много песка, - сказал юноша. - Позовем к нам Джилли?
- Нет, - в один голос сказали оба, Джилли и Ворнатти; Маледикт расхохотался, не в силах остановиться даже тогда, когда Ворнатти жадными руками обнял его за плечи.