- Впрочем, ты всегда умела водить за нос. Помнишь, как ты заставила наших крыс притвориться уличными актерами, и, пока мы бегали и выкрикивали дразнилки в адрес горожан, вы с Роучем стащили для всех нас кучу еды.
Маледикт повернулся на подушке; его губы презрительно скривились.
- То была всего лишь жалкая картошка. Теперь у меня более грандиозные планы.
- Как же так? Разве я для тебя не все на свете? Разве теперь, когда я здесь, тебе еще чего-то не хватает? - Янус смотрел на Маледикта с вроде бы неподдельной растерянностью. - Разве мы не принадлежим друг другу с рождения и до смерти?
Маледикт хрипло расхохотался.
- Вот не ожидал услышать от тебя столь сентиментальную фальшивую чушь! Я бы сказал, что ты пьян, хотя точно знаю, что ты трезвый.
- Пьян тобой, - ответил Янус. Лукавство, сквозившее в последних красивых словах, исчезло, хотя выражение лица осталось прежним.
Маледикт коснулся побледневших губ Януса, соскользнул с кровати гладкой лентой белой плоти. Потом отдернул шторы, закрывавшие одну из стен.
Под тканью вместо внешнего мира, глядящего сквозь серебристое стекло, обнаружилась небольшая ниша с высоким узким столом. После посещения Мирабель Маледикт убрал шкатулку с ядами подальше с глаз. Он порылся среди пузырьков и извлек нечто маленькое и сверкающее.
Маледикт приблизился к Янусу и вытянул вперед кулаки, приглашая сыграть в давно забытую игру - угадать, в какой руке спрятано сокровище. В последнюю секунду, когда Янус потянулся вперед, он разжал правую ладонь, на которой лежало кольцо, не в силах вынести возможной ошибки Януса.
- Я сохранил кольцо. Критос не заметил, как оно упало. Оно - для тебя, хотя ты теперь и не такие вещицы видел. - Маледикт еще раз вгляделся в кольцо, вспоминая, как тогда, в Развалинах, решил, что к нему в руки попало настоящее сокровище. Джилли сказал, что подобные кольца часто носили во время войны. Украшения расплавляли и отливали заново, потом гравировали на них какие-нибудь фальшивые пустяки, превозносящие боевую славу и возлюбленных, оставшихся дома. Хоть теперь Маледикт и понимал, что золото сомнительного качества, а запечатленное в металле чувство сорвано с руки покойника, кольцо все еще казалось ему достойным.
Янус взял кольцо и покатал в ладонях, изгоняя металлический холод, примеряя на большой палец. Когда-то оно было ему велико - теперь едва налезало; с некоторым усилием юноша надел его на палец, уже отягощенный печаткой. Потом Янус снова снял кольцо и наклонил так, чтобы рассмотреть надпись.
- Я помню его. "Только друг для друга в самом конце". - Он продолжал вертеть кольцо в пальцах. - Оно согрелось, когда ты держала его во рту. И когда я надел его, это было как поцелуй. А на моей печатке написано: "Только Ласт в самом конце". - Морщась от боли, Янус стянул печатку с гербом и надел ее на левую руку. - Твой девиз мне больше нравится, - добавил он, надевая на место печатки простенькое колечко Миранды.
Через секунду Янус привлек Маледикта назад, в уютное гнездышко из простыней, принялся гладить по темноволосой голове, прижавшейся к его груди.
- Прошло столько времени. Я не хочу ослаблять хватку - боюсь, что ты ускользнешь. И все только потому, что я хотел ограбить Критоса, прежде чем выпроводить его прочь, хотел украсть у него для тебя золота. И ведь до сих пор у меня нет золота, чтобы подарить тебе. Ни золота, ни украшений. - Он томно улыбнулся. - Быть может, оно и к лучшему. Я бы в жизни не додумался, что тебе теперь нужны булавки для галстуков, жилетные часы и запонки.
- А ты можешь достать украшения? - спросил Маледикт.
Янус опять рассмеялся.
- В некотором количестве. Хочешь?
Маледикт склонился ближе, прислушиваясь к биению сердца Януса - ровным ударам, давно знакомым, и к тихому ответному шелесту крыльев Ани.
- Понимаешь, я спрашиваю потому, что собираюсь убить его. А если обещания Ворнатти окажутся ложью, мы останемся без гроша.
- Ласт, - проговорил Янус бесцветным голосом.
- Принадлежащие мне украшения понадобятся нам для побега. Если мы будем осторожны, сможем остаться в Антире, - заговорил Маледикт, раскрывая планы, о которых прежде, до воссоединения с Янусом, сам едва осмеливался думать. - Можно будет остаться жить тут, но вдали от этого кишащего крысами города. А вот если убийство пройдет не гладко, придется бежать из Антира за границу, что потребует средств.
Уголки подвижного рта Януса опустились, светлые глаза сузились.
- В чем дело? - испуганно спросил Маледикт. Одно мгновение казалось, что все отлично спланировано, - но вот в по-волчьи бледных глазах его любовника мелькнуло нечто, все изменившее. - Никогда не говори мне, что любишь его, - предупредил Маледикт. - Я поклялся его убить. И я должен его убить.
- Тогда нечего колебаться и на мой счет. - Янус обнял колени и уткнулся в них подбородком. - Я не испытываю к Ласту нежности; однако его титул, земли… - Он понизил голос до страстного шепота. - Не так просто быть бастардом знатного человека, особенно если у тебя амбиции. Чтобы обеспечить мне выход ко двору, Ласт подделал документы. Якобы всё произошло не так, как прежде думали. Якобы они с Селией поженились, и я законнорожденный. Разумеется, ему не верят. Кто-нибудь когда-нибудь слышал о графе, который не стал бы разыскивать похищенного ребенка? Зато меня поддерживает Арис, и если я заручусь одобрением советников, то…
- То что? - прервал его Маледикт. - Как это поможет прикончить Ласта?
- Никак. Это придется сделать тебе, - ответил Янус. - Впрочем, если все произойдет вовремя, мне достанется его титул. Ты жаждешь денег Ворнатти. А мне нужен титул.
- Это лишь слово, - возразил Маледикт. Янус покачал головой.
- Титул значит власть. Послушай, Мир… Мэл. Послушай меня. Положение, в котором мы находимся… в котором ты находишься, непрочно.
- Я убью Ласта. Можем ограбить его сейфы и смыться.
- Деньги закончатся. Ты учила этому своих крыс. И что тогда? Красть? Голодать? Становиться уличной шлюхой? Разве Ворнатти тебе не достаточно? Наверное, мы могли бы заняться каким-то делом, но на что мы годны?
Она задрожала; Янус погладил ее по животу, призывая успокоиться.
- Прежде ты плакала, - продолжал Янус, скользнув на свое место рядом с Маледиктом, - когда холод и голод становились невыносимыми. Я бы пустил себе кровь, лишь бы напоить тебя чем-то теплым. И каждый год я клялся себе, что жизнь станет лучше, - а она не становилась. Я больше не хочу испытать подобного отчаяния.
Повернувшись на постели, Маледикт поцеловал Януса в шею и прошептал:
- Я должен убить его.
Меч, прислоненный к кровати, упал, с шипением, словно контрапунктом, скользнув по рельефному бархату.
- Своим милым маленьким клинком? - спросил Янус. - Ласт - чудовище, при этом чертовски хороший фехтовальщик. И у меня не вызывает доверия сталь крашеного лезвия. - Янус протянул длинную руку, подобрал меч в ножнах и принялся рассматривать. - Слишком часто краска затупляет край.
Янус замолчал, изучая клинок; его пальцы запутались в оперенной гарде. Подняв ладонь, он обхватил узкие края и вздрогнул: кровь бисеринками выступила на кончиках пальцев, закапала на простыни.
- Где ты его взяла?
Маледикт медлил, боясь назвать имя и пробудить Ани от Ее чуткой дремоты. Янус пожал плечами.
- Ворнатти подарил? Весьма щедрый жест.
Янус попытался убрать меч назад в ножны; оперенная гарда зацепилась, ободрав в кровь костяшки его пальцев. Юноша уронил меч.
- Мне дала его Ани, - сказал Маледикт, впервые вслух признавая Ее дар и отчасти - собственное поклонение. Пусть лучше он привлечет Ее внимание, чем Янус будет думать, что Ворнатти проник так глубоко в его жизнь. И снова дрожь пробежала по нервам Маледикта - примет ли Янус этот призрак мстительного божества?
- Чернокрылая Ани - миф, которым пугают суеверных ублюдков вроде моего отца. Возвращение мертвых богов? Да они вообще никогда не существовали.
Маледикт перелез через Януса и привычно, хотя и с некоторым раздражением, вложил меч в ножны.
- Ани существует. Я поклялся, что убью Ласта. Я поклялся в этом Ей.
- Все, о чем я прошу, - подождать, - принялся убеждать Янус. - Прошу времени, чтобы обеспечить себе графский титул. А после пусть случится, что случится, - мы окажемся в безопасности, мы будем неуязвимы, не то что раньше.
Маледикт опять задрожал, не от жуткого воспоминания о полузабытых Развалинах, но оттого, что Ани теперь вслушивалась в беспечное богохульство Януса, задрожал от одной мысли о том, что нужно ждать, когда Она жаждет убийства.
- Значит, ты подождешь? - спросил Янус, откидываясь на подушках и зализывая тончайшие порезы на пальцах.
- Ани жаждет убийства, - прошептал Маледикт - слишком тихо, чтобы Янус мог разобрать.
- Думаю, из меня получится великолепный граф, - с улыбкой проговорил Янус. Он задул последнюю, еле теплившуюся лампу, и комната потонула во мраке.