Голоса аристократов слились в невероятный гул, музыканты, терзая инструменты, силились переиграть создавшийся шум и взять реванш за минуты молчания. Джилли, пробираясь к выходу, собирал обрывки комментариев, словно частицы мозаики: "Меч при дворе. Снова. И все же Арис ничего не предпринимает…"
"Ласту не понравится, что его сын устроил здесь такую сцену".
- Это колдовство, уверяю вас. - На лице Мирабель наконец появились признаки тщательно управляемой ярости: светская львица воспринимала поступки Маледикта как оскорбление собственным чарам. - Сначала он снискал благоволение Ариса, теперь - его племянника. Но как - вот в чем вопрос. Я видела алтарь, книгу заклинаний; смею вас уверить, Маледикт не хотел бы, чтобы я об этом рассказала…
- Поклоняться мертвым богам? - насмешливо проговорила ее собеседница Мика Чейлфонт. - Лишь дураки продолжают верить в них.
- Дурак отвергает свидетельства собственных ощущений. Я не столь безрассудна. - Мирабель со щелчком закрыла веер. Уверенность, звучавшая в ее голосе, заставила Чейлфонт умолкнуть, а Джилли - ускорить шаг.
Янус молча ждал, скрывшись в полумраке; когда Джилли приблизился к нему, прозрачно-голубые глаза выражали лишь полное отсутствие интереса.
- Сюда, - подсказал Джилли, показывая на лабиринт; глаза Януса вспыхнули страстью.
* * *
Высвободившись наконец из объятий Януса, Маледикт устроился на противоположном сиденье кареты, потом, наклонившись вперед, сплел свои руки с руками возлюбленного. Он беззвучно смеялся: отравленные голосовые связки не могли озвучить то, что он ощущал.
- Я с ужасом думал об этом миге, боялся, что никогда больше тебя не увижу. Или что ты не узнаешь меня, когда мы увидимся… Каким же я был глупцом, позабыв, как мы подходим друг другу.
- Я бы узнал тебя где угодно, Миранда…
- Нет, - нахмурился Маледикт; впрочем, тут же на его лице снова вспыхнула радость. - Миранда мертва. Убита в Развалинах, как крыса, которой и была.
- Именно это мне и сказал Роуч. Что ты умерла, причем от моей руки. Какая чушь! Как будто я когда-нибудь причинил бы тебе вред…
Маледикт радовался полумраку, царившему в карете, плавному покачиванию, которое позволяло прятать лица и дарила сладостную близость; он чувствовал, как вспыхнули его щеки и как нахлынуло удовольствие от беспечных слов Януса.
- Ты возвращался туда?
- Как только "Поцелуй" причалил к пристани. Как только удалось убедить Критоса, что я занемог во время путешествия. Единственным знакомым, которого я встретил, был Роуч. - Янус рассмеялся и с жадностью поцеловал Маледикта. - И вот мы вместе.
Они ударялись носами и стукались лбами, когда карета подскакивала по неровной брусчатке. Янус рассеянно смотрел в окно на проплывавшую мимо линию высоких узких домов и фигурных лужаек Дав-стрит.
- Мой городской особняк. - Маледикт скользнул обратно на сиденье, откинулся на теплый плюш подушек; его пальцы высвободились из ладоней Януса - и снова потянулись к ним, не в силах расстаться.
- Выходит, то был не просто налет на благородное собрание?
- Я же говорю тебе. Миранда мертва. Несмотря на маскарад, я во многом именно таков, каким ты меня сейчас видишь. Я Маледикт, воспитанник барона Ворнатти, вельможа, а не леди. - Маледикт сделал легкий полупоклон, сдерживаемый наличием сиденья. - Теперь я тебя предупреждаю. При дворе я известная личность, а ты сегодня вечером определенно запятнал свою репутацию.
- Ты всегда была умницей, Миран… Маледикт, верно? И большой умницей, любовь моя. Скажи мне: ты знаешь, что Критос мертв? - спросил Янус, откидываясь назад. - Сражен рукой неизвестного и оставлен на съедение крысам. - На губах юноши заиграла улыбка, в глазах мелькнуло тайное послание, которого Маледикту так не хватало все это время.
- Он отнял тебя у меня. Неужели я не отомстил бы ему за это? - спросил Маледикт. Ани недовольно заворчала в его крови под покровом радости, и он продолжил: - Давай больше не будем говорить о мести. - Устроившись на коленях у Януса, Маледикт целовал его - снова и снова, без счета.
15
Пока Маледикт возился с дверью своей спальни, Янус нежно покусывал его за шею. Потом он поднял голову и оглядел роскошно обставленную комнату, камин, в котором все еще теплились и мигали угли, широкое кресло, огромные окна с тяжелыми красными шторами, высокую, покрытую плюшевым покрывалом кровать.
- Твой барон с тобой хорошо обращается. - В тоне Януса таился вопрос.
- За определенную плату, - признал Маледикт. Он решил выдавать жестокую правду частями. - Ворнатти - хранитель моих тайн - и мой личный шантажист. Если я ему не угожу, он угрожает разоблачить меня при дворе.
- А это было бы ужасно?
- Я буду уничтожен. Женщина в доме Ворнатти, без дуэньи? Женщина с мечом? Даже в излюбленных романах Ворнатти не встретить таких дерзких историй. Кроме того, - продолжал Маледикт, - я сжился со своим образом и уже не могу без той свободы, что он мне дает. - Таково было единственно возможное со стороны Маледикта объяснение; теперь он с содроганием гадал, что подумает Янус, обнаружив Миранду в обстоятельствах, в которые она клялась никогда не попасть.
Янус еще раз поцеловал шелковый крават на шее Маледикта, потом нежными пальцами развязал узел.
- Они впрямь верят, что ты мужчина? С такой гладкой кожей и нежной шейкой… - Янус провел пальцем по открывшейся линии подбородка, шеи, скулы. - Я ожидал, что обнаружу еще и шрам, в пару к хриплому голосу. Ведь хрипота - не притворная?
- Нет, - ответил Маледикт. - Она - результат воздействия "каменной глотки".
Янус поцеловал белую кожу у основания шеи Маледикта, легко скользнул языком к ложбинке между ключицами.
- Рискованное предприятие…
- Без риска не обойтись, когда ищешь бесценной награды, - отозвался Маледикт, распахивая на Янусе камзол, расстегнутый еще в карете, снимая жесткий парадный жилет, за ним шелковистую батистовую рубашку. В скудно освещенной комнате кожа Януса сверкала, подобно золоту, и горячила кровь Маледикта, как хорошее бренди. Он подтолкнул Януса к креслу с подголовником, усадил, стянул с него туфли. Маледикт безмерно радовался тому, что временно удалось отвлечь мысли Януса от Ворнатти. Он взглянул на Януса, на жадно-томные его глаза - и весь отдался этому мгновению, и большему - их будущему, впервые ощущая, что теперь Янус принадлежит ему. И снова неожиданно для себя улыбнулся.
Янус притянул Маледикта к себе на колени, расстегнул рубашку, сдернул шелк - и удивленно замер.
- Корсет?
- С подкладкой, - пояснил Маледикт, прикасаясь к своим бокам, животу, спине. - Вот здесь повсюду - чтобы расширить талию и сделать плоской грудь. Иначе весь этот маскарад был бы менее успешен. Расстегни. - И он повернулся, подставляя жадным рукам Януса крохотные крючки и петли.
- Как ты умудряешься застегивать его сама? - засмеялся Янус. - Все дамы, которых я знаю, нуждаются в прислуге или в кавалере.
Маледикт издал стон облегчения, когда с почти неслышными хлопками крючки разошлись, и корсет упал на пол.
- Практика. Необходимость. Вдобавок его не нужно туго шнуровать, как дамские корсеты. Его цель - лишь скрыть, - проговорил Маледикт в волосы Януса, покусывая мочку его уха.
Янус обхватил руками обнаженную тонкую талию, лаская изгиб спины и бедра, маленькие мягкие груди. Маледикт вздохнул и склонился к его рукам, выгнулся, когда Янус принялся по очереди целовать нежные соски. "Все действительно меняется", - подумал он в каком-то полубреду. Янус изменился, вырос, раздался в плечах, окреп и возмужал. Маледикт нежился в его объятьях, вдыхая аромат его кожи, перебивавший модные при дворе одеколоны, и улыбался голодной улыбкой.
Он огладил ладонями ребра Януса, ощущая нежный, играющий мускулами пыл, пробежал легкими пальцами вниз по животу. Дыхание Януса слегка участилось, и Маледикт скользнул прочь от наиболее чувствительных мест, хотя бедра Януса льнули к нежным рукам. Чудесная мысль пронеслась в сознании: на сей раз им принадлежало все время мира - не какой-то жалкий момент, когда вот-вот могли явиться докучливые клиенты Эллы, или же Селия учиняла очередной пьяный дебош, или Роуч, ревниво ходивший за ними по пятам, возникал, как черт из табакерки. Эта ночь принадлежала им - только им, и Маледикт намеревался насладиться каждым мигом, вспомнить и вновь ощутить все прикосновения Януса.
- Что это такое? - спросил Янус, приостанавливая ласки, чтобы коснуться красных полос на левой руке и боку Маледикта.
- Отметины, оставленные мечом маркиза Де Герра. - Маледикт заново осмотрел порез, слегка смущенный тем, что не рассказал Янусу эту историю.
- А вот это? - Янус провел рукой по длинному, змееподобному шраму, обвивавшему левое бедро и уходившему на спину; потом лизнул основание правой груди.
- Кнут, - пояснил Маледикт. - Работа Критоса еще в Развалинах.
- Ублюдок, - тихо выругался Янус, склоняясь, чтобы поцеловать верхний завиток рубца. От теплого дыхания у Маледикта замерло сердце.
- Теперь Критос - всего лишь очередной мертвый аристократ, - отозвался он, все крепче обнимая Януса за плечи, по мере того как тот двигался от шрама вниз по светлой мягкой коже живота.
Янус распустил ленты в волосах Маледикта, и кудри свободно рассыпались, обрамляя лицо и плечи шепчущими завитками.
- Не могут же люди быть настолько слепы… - пробормотал Янус. - Ты не похожа ни на одного мужчину, которого мне довелось видеть.
Маледикт засиял.
- Джилли называет это видением, навеянным ожиданием.
- Джилли знает? - спросил Янус. Его губы, скользившие по коже Маледикта, остановились, недовольно сжавшись.