Джилли одним взглядом окинул комнату: интерес в нефритовых глазах, пепельно-серое смятение во взгляде леди Вестфолл, устремленном на двоих мужчин, дерущихся в дальнем конце залы. Музыканты мгновенно умолкли.
Маледикт, бившийся спиной ко входу, замер, словно ощутил беззвучное тревожное послание Джилли, и упал на колени, склоняя голову перед приближением короля. Побагровевший от ярости Де Герр завершил серию ударов; его меч полоснул плечо Маледикта. Маледикт зашипел сквозь зубы. Глядя, как расползается кровавое пятно, Джилли схватился за собственный рукав.
- Сир, - произнес Маледикт.
Де Герр уронил меч. Кровь окропила бледный мрамор.
- Сир. - Он опустился на колени тяжело словно старик.
- Обнажить клинок в присутствии короля - измена, - проговорил Ласт, не сводя глаз с Маледикта - нового лица при дворе.
- Кто первым обнажил оружие? - спросил Арис, почти не разжимая бледных губ.
- Я, сир, - признался Де Герр. В тот же миг леди Вестфолл, получившая щипок от Мирабель, произнесла: "Де Герр".
- Дуэли в бальной зале запрещены. И вам, Де Герр, это хорошо известно, - снова опередил Ариса граф Ласт. Его неодобрение выразилось в недовольном изгибе бровей, усилив жесткость и без того суровых черт.
- Какое имеет значение, устраивают они дуэли в парке или во дворце? Пролитая кровь - кровь бессмысленно потраченная, на мраморе она или на грязи, - сказал Арис, одаряя собравшуюся знать презрительным взглядом и тоном. - Но нанести удар коленопреклоненному - низость, Де Герр…
- Что толкнуло вас на подобный поступок? - подхватил Ласт. - Вас, в чьих жилах течет кровь лучших из нас? Вас, племянника королевского советника? Вы обезумели? - Ласт бросил быстрый взгляд на хрупкую фигуру Маледикта. - Или же околдованы?
- Мишель, устраивайте охоту на ведьм где-нибудь еще. Двор принадлежит мне, оскорбление также нанесено мне. И решение - за мной, - проговорил Арис. Брови его сошлись к переносице, совсем как у брата, и Джилли ощутил прилив надежды. Если Ласт надавит, Арис будет решителен.
- Леонидес Де Герр, в последнее время я слышу о вас много прискорбного. Думаю, для вас было бы лучше провести несколько лет за границей, вдали от… соблазнов и невзгод, которые подстерегают вас здесь на каждом шагу. Отправляйтесь в Прииски или в Кирду, вы там преуспеете. Можете встать и идти.
- Что же касается юноши… - Арис смерил взглядом темноволосую макушку, изящный силуэт. - Отведите его к лекарю, а потом верните в классную комнату для уроков. - Договорив, Арис развернулся на каблуках и хлопнул себя по бедру, подзывая пса.
Джилли, едва дождавшись, когда можно будет распрямить спину, подбежал к Маледикту и осторожно прикоснулся к нему: рукав потемнел от крови.
- Арис, юноша виновен более, чем… - донесся затихающий голос Ласта, сопровождаемый рычанием мастиффа: пес почувствовал, что его хозяин нервничает.
- Это мой двор, брат, - повторил Арис и вдруг в приступе нескрываемого раздражения добавил: - Ах, да встаньте же, сударь. - Король склонился над плечом Маледикта и замер, когда юноша поднял лицо и посмотрел ему в глаза.
Король в изумлении разглядывал черные глаза в обрамлении бархатных ресниц, вьющиеся волосы, пухлые губы, белую кожу. Потом отогнал собаку.
- Ты… ты и есть воспитанник Ворнатти? - тихо спросил Арис.
- Да, - отозвался Маледикт.
Лицо короля сделалось непроницаемым. Напряженное молчание зазвенело у Джилли в ушах. Маледикта шатало, но он постарался встать прямо. На мрамор упало несколько свежих капель крови.
- Похоже, твоя вина - лишь в твоей пылкости, - выдохнул Арис, не сводя взгляда с темных глаз Маледикта. - Можешь возвращаться ко двору, когда пожелаешь.
Маледикт склонил голову, пряча взволнованное лицо.
- Вы так добры.
Король не мог оторвать взгляда от склоненной темной го ловы.
- Отправляйся к врачу, юноша.
- Несколько уроков хороших манер были бы здесь более уместны, - заметил Ласт. - Или мы позволим очередному декаденту-чужеземцу глумиться над нашими традициями? Неужели двор еще не устал?
- Двор, Мишель, - устало произнес Арис, - в восторге от чудесного зрелища, которое сегодня вечером предстало нашим взорам.
Ласт окаменел, словно превратился из человека в марионетку; потом, отвесив глубокий поклон, удалился. Король посмотрел ему вслед и сказал:
- А впрочем, он прав. Ты поклянешься, юноша, что больше никогда не обнажишь оружия в моем присутствии?
- Клянусь, монсеньор.
Король протянул руку, и Маледикт поцеловал перстень с гербом.
Арис покинул залу, сопровождаемый гвардейцами и половиной придворных. Оставшаяся знать мигом разбилась на группки, издали напоминавшие пестрые клубки, и принялась шепотом обсуждать последние события. Джилли поднял Маледикта на ноги. Провожая юношу к выходу, он краем уха уловил обрывок разговора:
- Ласт прав. Должно быть, Де Герра околдовали, раз он до такой степени потерял разум.
Джилли обернулся, ища глазами опасного оратора. Словам вроде "колдовство" лучше не давать ходу - теперь, когда он, Джилли, сам был свидетелем тому, как лицо Ариса на один-единственный миг стало пустым и спокойным, словно страницу его мыслей стерли и переписали заново. Теперь, когда колдовство оставалось единственной силой, которой еще боялись при дворе.
- Вряд ли это имело отношение к магии, - раздался звучный голос Мирабель. - Так взбеситься из-за остроты ума и языка!
- Но меч, Мирабель! Что он такое, если не колдовство? - спросила леди Тайна громким - услышали все, кто хотел услышать - шепотом. - Ваш Ченсел был теологом, и вы наверняка должны…
- Ах, Тайна, что заставляет вас заподозрить, что меня когда-либо интересовали его нотации на тему смерти и мертвых? - Мирабель рассмеялась, но в глазах, задержавшихся на Маледикте, затаились задумчивость и легкое удивление.
Джилли потащил Маледикта к выходу, подальше от этого слишком пристального взгляда.
Маледикт стиснул руку Джилли и замедлил шаг.
- Меч, Джилли. Пусти меня. Я не могу оставить его.
Лезвие вошло в мраморный пол едва не на длину пальца. Маледикт выдернул клинок с нетерпеливым изяществом, заставившим придворных расступиться.
На улице было сыро и прохладно. Сапоги поскрипывали по ракушечнику подъездной дорожки - Джилли поддерживал спотыкавшегося Маледикта. У конюшни он окликнул недавно нанятого кучера. Тот поднялся из кружка товарищей, сидевших за игрой в кости. Кучер зажег фонари в карете и распахнул дверцу.
Джилли сорвал с шеи лишь слегка накрахмаленный крават - атрибут слуги - и прижал его к сочившемуся кровью рукаву Маледикта.
- Держи, - приказал он.
Юноша крепко прижал ткань к ране. Так крепко, что пальцы побелели.
- Я знаю, что делать. Не такая уж серьезная рана.
- Тем не менее достаточно серьезная, раз ты начал спотыкаться и едва не потерял сознание, - возразил Джилли. Он вытащил носовой платок и промокнул порез.
- Ласт вошел вместе с Арисом. Я мог дотянуться до него мечом, - прошептал Маледикт бледными губами. - А я ничего не сделал.
Джилли, лентой со своих волос закреплявший грубую повязку из кравата и носового платка, замер.
- Верно, - обескураженно заметил он, внезапно осознавав, что скорее именно это обстоятельство, нежели потеря крови, явилось причиной внезапной слабости Маледикта, что боль по сравнению с жаждой мести не значила для юноши почти ничего. Руки у Джилли затряслись, и он постарался унять дрожь.
- Что если я упустил свой шанс? - проговорил Маледикт, бледнея как полотно.
- Не смеши меня, - отрезал Джилли. Он нахмурился, заметив, что на рубашке над ребрами тоже выступила полоска крови. - Через месяц бал в честь летнего солнцестояния. Тебе представится точно такая же возможность - на бегу пронзить Ласта и получить за это пулю от гвардейцев короля. Именно так произошло бы сегодня, если бы ты не сдержал… - Джилли резко отдернул руку, потянувшуюся к пуговицам на рубашке Маледикта, когда тот шлепнул по ней.
- Отстань, - огрызнулся юноша. - Я же сказал, ничего страшного. Просто щиплет и жжет.
Карета качнулась и покатила прочь, а Маледикт, морщась, откинулся на подушку сиденья - юношу не заботило, что кровь его запачкает расшитую ткань обивки.
- Ты счастливчик, - сказал Джилли.
- Де Герр никогда бы не задел меня, если бы я не отбросил меч. Мне стоило прикончить его первым, - пробормотал Маледикт.
- Я не о дуэли, - пояснил Джилли. - Счастливчик, что Арис тебя помиловал. Он мог бы изгнать тебя с той же легкостью, что и Де Герра.
- Он простил меня ради Ворнатти, - сказал Маледикт. - Ведь, в конце концов, их дороги тесно переплетаются: родство через брак, скрепленное деньгами. - Юноша поудобнее устроился на сиденье. Из-за стиснутых зубов донесся едва различимый звук - сдавленный стон?
- Совсем скоро будем дома.
Высунувшись в окошко, Джилли попросил у кучера флягу и подал ее Маледикту.
Маледикт приложился к фляге, сморщив нос в неприятном ожидании, но внезапно недовольная гримаса сменилась изумленной улыбкой.
- Джилли, да ведь наш кучер совершил набег на лучшие запасы спиртного Ворнатти!
Джилли едва ли заметил, что краски начали возвращаться на лицо Маледикта; он был слишком поглощен недавним воспоминанием о том, как застыло лицо короля, как холодные глаза согрела искра интереса.
- Лишь ради Ворнатти? Думаю, дело не только в нем.