Джилли отвел глаза под пристальным взором Маледикта, ошеломленный его прямотой и отчаянием. Мальчик молча ждал совета, внешне спокойный, хотя руки его сжались в кулаки.
Джилли поспешно заговорил.
- Обожди. Научись владеть мечом. Ласт в этом искусстве преуспел. А ты…
- Ворнатти пытался давать мне уроки, однако он слишком стар, а его указания бессмысленны.
- Стоит тебе лишь попросить - и барон наймет учителя, - отозвался Джилли, стараясь побороть внезапно нахлынувшее осознание собственной неверности Ворнатти. Маледикту был нужен не просто совет - ему был нужен союзник. - Главное - делать все правильно. - Он схватил Маледикта за руки, притянул ближе. - Послушай, я расскажу тебе, как управлять им.
Склонив светловолосую голову к темной шевелюре Маледикта, Джилли принялся рассказывать, неосознанно открывая тайны, в мельчайших подробностях повествуя об удовольствиях, наркотиках и вине, и о том, когда и как нужно попросить барона. Джилли сделалось неуютно от собственной лекции; он вдруг понял, что водит Ворнатти за нос, как любой другой приживальщик. Если сейчас Маледикт скажет что-то язвительное, он уже никогда не сможет говорить с ним открыто. К счастью, мальчик слушал молча и внимательно. Когда он ушел, Джилли развернулся к полке, ощущая себя сваренным заживо в собственной шкуре, и вытащил "Книгу отмщений" в надежде отвлечься на чтение. Выяснилось, что ловкие пальчики Маледикта его опередили.
Ворнатти сидел в библиотеке в своем любимом кресле. Пламя в камине едва теплилось, и то, что барон не требовал подбросить дров, было верным признаком приближения весны. Джилли стирал пыль с книг: дворецкий уволился после того, как вошел в комнату Маледикта, не постучав, и от взмаха черного клинка и лишился галстука и некоторого количества собственной крови.
Маледикт читал вслух, сидя на полу у кресла Ворнатти и держа книгу на коленях; после каждой страницы он прихлебывал из кубка.
Правая рука Ворнатти зарылась в черные волосы мальчика, пальцы, лениво поглаживая, затерялись в спутанных кудрях.
Джилли с кисловатой улыбкой вернулся к уборке. Такой спокойный, такой фальшиво прирученный… Маледикт определенно внял совету Джилли.
Мальчик перестал читать. Книга повествовала о молодой девушке, впервые вышедшей в свет; история была якобы истинной, однако обнадеживающе неправдоподобной, судя по описаниям (с самыми жестокими подробностями) кутежей, ожидавших бедняжку на последующих страницах. В этот вечер в объяснение своего выбора Ворнатти сказал:
- Вот почему, Маледикт, каждому при дворе нужен защитник. Разумеется, у тебя есть меч и ты не девушка. Так что тебя эта история скорее позабавит, чем предостережет.
- Неужели двор впрямь столь низок? - спросил Маледикт.
- Несомненно. Нынче тяжкие времена, хотя аристократы и отказываются это признать. С тех пор, как боги умерли, люди почти ничего не страшатся. И все же двор прекрасен: ведь, в конце концов, нет времени прекраснее сумерек. Вельможи встречаются в золоченых бальных залах; каждый стремится быть самым красивым, привлечь как можно больше внимания.
Ворнатти улыбнулся мальчику, взглянув вниз с высоты кресла, и продолжал:
- Кругом золотые и серебряные вещи, так что тебе сразу захочется их стянуть. Комнаты, мебель, одежды - о, их одежды достойны истинного восхищения. Каждая тень под солнцем и под луной, каждый камень из-под земли и из моря - все они там, отшлифованные и доведенные до совершенства. Кажется, будто у придворных льстецов и языки позолоченные, а манеры вышиты золотом по канве - ни единого лишнего стежка, уклоняющегося вправо или влево. Мужчины носят мечи, которые не имеют права обнажать на балах, демонстрируя свирепость, а ведь свирепости-то на самом деле многим недостает. И шепчутся, словно шуршат сухие осенние листья, обо всем, чего не смеют произнести вслух.
Ворнатти сверху вниз взглянул на Маледикта и сказал:
- Дерзкий, несдержанный язык вроде твоего, мой мальчик, возмутит их, превратит их шепот в грохот прибоя за твоей спиной.
Маледикт улыбнулся:
- Им же нравятся громкие скандалы. Вы сами мне однажды говорили. - И он легко коснулся пальцами губ Ворнатти, позволяя старику поцеловать ладонь.
- Спокойной ночи, - проговорил Маледикт, пряча руку и улыбку, и вышел из комнаты. Ворнатти смотрел вслед мальчику, пожирая глазами его стройный стан.
Джилли подошел к Ворнатти, опустился на пол, поднял почти пустой кубок Маледикта. Плеснул еще вина - рубиново-красное, оно полилось в хрусталь, словно кровь брызнула на лед из сердца.
- Он хочет, чтобы вы взяли его ко двору. Ждать там возвращения Януса, - сказал Джилли.
- Полагаю, что так.
- Он что, сумасшедший? Одно дело - помогать ему в его приключениях, выпустить, словно ястреба в поле, совсем другое - представить ко двору. - Джилли искал подход к барону столь же тщательно, сколь и Маледикт.
- А почему бы мне не позаботиться о его выходе в свет? Так я смогу заслужить его большую привязанность. Чем плохо? Я засиделся, слишком давно не варился в гуще событий.
- Ведь он даже не аристократ. Он же… простолюдин, - с трудом договорил Джилли: слово застряло у него в горле словно кость.
Ворнатти хихикнул.
- Наш мальчик далеко не прост, Джилли, и ты прекрасно это знаешь. - И барон принялся размышлять вслух: - И все же ему нужно обучаться фехтованию, танцам, умению одеваться и, само собой разумеется, манерам, хотя тебе уже удалось отучить его от самых скверных из них. И, разумеется, необходимо что-нибудь новое из одежды. Выговор у него уже довольно сносный. - При этой мысли Ворнатти принял такой вид, словно хорошее произношение было его заслугой. - Лучше всего, - проговорил Ворнатти, поглаживая пальцами губы, как будто на них сохранилось прикосновение Маледикта, - так вот, лучше всего то, что ничего из перечисленного не достигается мгновенно. Даже если он окажется великолепным учеником, в лучшем случае он преуспеет лишь к следующей весне. За счет небольших расходов на уроки и гардероб я продержу его вдвое дольше. А ты сомневался, что его будет так легко приручить.
Джилли проглотил остатки вина из кубка Маледикта, ощутив горечь. Ворнатти недобро ухмыльнулся; злорадство заплясало в его глазах, оживляя старческое лицо.
- Неужели ты не представляешь себе нашего мальчика? Неужели не представляешь лиц наших аристократов, когда он появится при дворе - элегантный, злой и восхитительно прекрасный?
- Возможно, - допустил Джилли.
Маледикт задержался в зале - подслушивал у приоткрытой двери. Поднеся ладонь ко рту, он послал в сторону Джилли воздушный поцелуй.
- У него должно быть какое-то положение, право находиться среди них, - продолжал слуга. - Его родословная не выдержит проверки, невзирая на его внешность. - Еще одна незаметная подсказка.
- Разумеется, он будет под моей опекой. Ласт ошибочно считал Аврору незаконнорожденной и думал, что я навязываю двору самозванку. Любопытно, какие выводы он сделает относительно Маледикта.
5
Из огромного количества возможностей, открытых перед умной отравительницей, наиболее универсальна, пожалуй, всеми презираемая "каменная глотка". Это вещество нервно-паралитического действия, вызывающее удушье, весьма часто применяется для того, чтобы избавить дом от крыс, а себя - от врагов. Впрочем, существуют более изощренные способы применения "каменной глотки"…
София Григориан (?). Трактат Леди
Маледикт стоял молча, с непокорным видом выслушивая нападки разгневанного Ворнатти.
- Ты невыносим! - разорялся Ворнатти. - Мало того, что за два года ты переменил четырех учителей танцев, двоих из которых серьезно ранил, а одному оставил на память шрам, так что пришлось платить Джилли за то, чтобы он тебя обучал. Так теперь ты намерен проделать то же с новым учителем по фехтованию, что свидетельствует одновременно о неуважении и изрядном безрассудстве. Быть может, ты и обучился большему, чем мог показать тебе последний наставник, однако у Торна есть в запасе кое-что еще. Ты хоть представляешь, чего мне стоило удержать его здесь?
- Он издевался, он назвал меня маленькой девочкой! - От бешенства голос Маледикта сделался визгливым.
- Почему бы и нет, - парировал Ворнатти. - Я был глупцом, думая, что это сработает. Ты ничему не научился, ничем не рискнул. Мне кажется, твоя хваленая месть - не более чем предлог, позволяющий тебе задержаться здесь, где тебя кормят, развлекают, балуют и ласкают.
- Я убью Ласта, - проговорил Маледикт.
- Мастер Торн лишь швырнул тебя на пол. Ласт проткнул бы тебя, не задумываясь.
Маледикт мерил шагами комнату. Дыхание его участилось; он жалел, что не прихватил с собой меча, и одновременно с отвращением к самому себе осознавал, что боится, как бы Ворнатти не вышвырнул его вон.
- Насколько я могу судить, пока ты ничему не выучился, хотя я дорого платил за твои уроки.
- Ты возмещал убытки за счет моей шкуры, - Маледикт сплюнул. - Лапал меня…
- Ты слишком высокого мнения о своих прелестях, - возразил Ворнатти. - Не хуже тебя, да еще с ангельским характером, я найду в любом борделе.
Маледикт, задыхаясь от бури эмоций, сжал кулаки - в душе боролись страх и ярость.
- Докажи, что усвоил хоть один урок, - продолжал Ворнатти. - Убеди меня, что твоя маскировка выдержит проверку. Танец, дуэль, изощренные способы применения ядов, которым я тебя обучал, наконец! Покажи, что мои уроки не прошли даром, или же я отправлю тебя назад в Развалины!