Сейчас над Венецией висела дождливая дымка, и на чердаке было темновато. Мы подошли к картине, я привычным жестом сняла и отложила в сторону ткань, а Лавиния щелчком пальцев зажгла магический фонарик. Со вчерашнего дня полотно не изменилось: юная герцогиня по-прежнему требовательно смотрела на зрителей, маска-moretta валялась на полу, отброшенная, а в глубине комнаты виднелось зеркало в вычурной позолоченной раме.
Госпожа Редфилд обошла вокруг портрета, прочитала надпись на его тыльной стороне и вновь остановилась перед Лаурой Виченте дель Джованьоло.
- Вообще говоря, я слышала только об одном случае, когда портрет изменялся, так сказать, без участия художника, - сообщила она, не отрывая глаз от картины. - В Люнденвике, в 1892 году. Я тогда только пришла работать в Службу магбезопасности и участвовала в расследовании. Скверная была история, и плохо кончилась и для художника, и для модели. Не боишься?
- Боюсь, - пожала я плечами. - Ну, и что ж теперь поделаешь? Я имела неосторожность влезть в эту историю, и мне теперь кажется… только не смейся, ладно?
- Даже и не думала смеяться.
- Мне кажется, что эта девушка на меня надеется.
Лавиния повернулась и внимательно на меня взглянула.
- Экая ты… романтичная. Ладно, никаких темных следов я тут не вижу. Более того, в этом полотне вообще нет магии, только краски, холст и работа живописца.
- А в том, в Люнденвике, магия была? - жадно спросила я.
- И еще какая!
Тут я быстренько посчитала: история, упомянутая Лавинией, случилась почти триста лет назад. Мамочка моя, это сколько же ей лет? А я с ней на ты…
Видимо, мысли эти отпечатались у меня на лице, потому что госпожа Редфилд вдруг расхохоталась и похлопала меня по руке:
- Нора, я уже привыкла, что большинство окружающих младше меня намного. Меня это нисколько не заботит. Так что, ты говоришь, менялось на картине?
Записывающий кристалл показал нам только горничную, которая мыла лестницу, и Руди, наблюдавшего за ней с верхней площадки.
- Кот и задел твою сетку, - сделала вывод Лавиния. - Ладно, ты про тетрадь не забыла? Прячь ее в сейф, да мне пора. Пройдусь до своего Ка"Ботта, может какие-то подарки куплю. Маску, например.
Она усмехнулась каким-то своим мыслям и шагнула к двери, но в этот момент в кабинет вошла горничная с пакетом.
- Вам доставка, синьора, из Ка"Торнабуони.
- Спасибо, Мария, положите на стол, - рассеянно сказала я, запирая сейф. - Интересно, что там может быть?
Под упаковочной бумагой была довольно большая коробка, оклеенная красной с золотом тканью. Подняв крышку, я вытащила из упаковочных стружек маску - белую с нанесенным серебром и лазурью рисунком каких-то фантастических растений, с длинным изогнутым носом, больше напоминающим птичий клюв.
- Смотри, тут еще что-то, - Лавиния поворошила стружки и достала флакон из молочно-белого и синего стекла, свитого в причудливый узор. Она открыла крышку и осторожно помахала на себя ладонью, стараясь уловить запах. - По-моему, апельсин и что-то вроде бергамота. Яда не чувствую, магия наложена совсем слабенькая, только чтоб аромат долго держался.
Я поднесла к флакону браслет, но и он вел себя спокойно. Взяв в руки маску, приложила ее к лицу и подошла к небольшому зеркалу, висящему на стене в простенке между книжными шкафами.
- Маска доктора, - пояснила я. - Судя по всему, старинной работы. Там записки нет?
- Есть, - Лавиния протянула мне листок, на котором четким почерком было написано только: "Удачи и твердой руки. Джан-Баттиста".
- Ну, вот. Видимо, пожелание перед завтрашней операцией, - прокомментировала я.
- Слушай, а ты не боишься надевать маску, поглядев на Карло? Вдруг она не захочет сниматься… - неожиданно спросила Лавиния. - Мне вот жутковато как-то делается.
- Почему-то не боюсь, - я понюхала масло во флаконе и закупорила его. - Наверное, дело в том, что с самого начала Венеция приняла меня за свою.
- Будь осторожнее, - совершенно серьезно ответила мне госпожа Редфилд. - Смотри, куда шагаешь.
Я кивнула и, неожиданно даже для себя, сказала:
- Куда больше меня пугают старые зеркала. И от того, что на портрете Лауры Виченте появилось какое-то зеркало, мне не по себе.
- Да, пожалуй… Только Тьма знает, кто может поселиться в глубине старого стекла.
Меня передернуло.
Перед завтрашней операцией мне нужно было поговорить с Карло. Меня ждали к ужину в Ка"Контарини, и милейшая Джузеппина чуть было не обиделась, когда я сообщила, что собираюсь есть вне дома. Гнев на милость она сменила только тогда, когда я отдала ей распечатки рецептов креольской и каджунской кухни, присланных мисс Ла Вироль, секретаршей моей матушки.
Выйдя из гондолы, я отправила Массимо отдыхать - неизвестно, на сколько я задержусь у Контарини, и уж всяко меня отправят домой на их катере. Беатриче, перебравшаяся в этот особняк еще вчера, пока не очень освоилась с ролью невесты и жалась к Карло. После ужина мне даже пришлось мягко попросить ее оставить нас с пациентом наедине.
Наконец двери малой гостиной затворились, и Карло устроился в кресле напротив меня.
- Волнуетесь? - спросила я.
- Уже нет, - ответил он спокойно. - В первый раз, когда пытались это снять, нервничал ужасно, а сейчас понял, что от меня уже ничего не зависит. Как будет, так и будет. А сколько продлится… операция?
- Это зависит от многих факторов. От полутора до четырех часов.
- Ну, то есть, к вечеру-то я уже точно буду знать, с каким лицом мне жить дальше?
- Нет, Карло, - я покачала головой. - По окончании операции на семьдесят два часа, пока будет приживаться pellis, я погружу вас в сон. Нельзя оставлять даже малейшей вероятности, что вы заденете новую кожу.
- Понятно, - он потрогал серебряную маску на своем лице, потом, оживившись, сказал. - Я принес свой снимок незадолго до… этого. Оказывается, он был у Беатриче.
Я взяла картинку. Очень красивый молодой человек, весело смеясь, протягивает бокал с красным вином навстречу невидимому собеседнику. Хорошее лицо, было бы здорово, если бы удалось полностью восстановить соответствие.
- Скажите, Карло, а почему вы ее не искали тогда, год назад?
- Ну, тут все очень просто, - усмехнулся он. - Сперва я был в ярости, и во всем винил Беа. Потом стал думать и анализировать, и понял, что она-то уж точно ни при чем. Стал искать… ну, насколько мог искать с маской вместо лица. Даже у нас, в Венеции, все-таки не принято ходить в маске всегда. Отправлял слуг, просил друзей, куда-то обращался сам, но поиски мои словно упирались в стену - родных у нее нет, спрятать ее мог только брат, но брат умер. Никакие официальные органы о Беатриче Каталани ничего сказать не могли.
Он встал, прошелся по гостиной, потом резко повернулся ко мне:
- Пьетро сказал мне о ваших подозрениях. Этого дурачка, Гвидо, я немного знал, и согласен: ему не по зубам такая сложная магия, как эта, - Карло вновь дотронулся до маски. - Но вот убейте, я не могу понять, кому я так помешал! Конечно, мой образ жизни был далеко не безупречным…
- Хорошо, что ты это понимаешь, - сказал вошедший в гостиную Пьетро. - Не помешаю?
- Мы практически закончили, - ответила я. - Вы хотели мне показать, где я буду работать завтра.
Взяв скальпель, я вознесла короткую молитву Бригите и сделала разрез точно по границе нормальной кожи и непостижимым образом соединенного с ней металла. Амулеты, останавливающие кровоток, исправно работали, те редкие капли, которые не улавливались, снимал тампоном Родерико Ди Майо. Я знала, что справа и чуть сзади, за щитом, отгородившим стерильную зону, стоят Лавиния, Пьетро и Беатриче. Напрасно, конечно, девушка пожелала присутствовать - зрелище будет неаппетитное. В роли анестезиолога сегодня выступал Джованни Тедеска, врач семьи Контарини. Его заботой было погрузить пациента в глубокий магический сон и следить за жизненными показателями.
Разрез дошел до конца, завершив круг, и я посмотрела на Родерико:
- Ну, что, пробуем снять?
- Как ты думаешь, она полностью вросла в кожу, или только по краям? - ответил он вопросом на вопрос.
- Ты же понимаешь, как бы там ни было, делать надо.
И, подцепив серебряный край маски, я осторожно за нее потянула…
Много позже, вспоминая эту операцию, я понимаю, что не взялась бы за нее ни за что, ни за какие блага этого и иных миров, если бы знала, что нас ждет. Никогда в жизни больше мне не было так страшно.
Разумеется, серебро заменило кожу лица полностью, нечего было и мечтать, что это все срослось лишь по краям. И, конечно, его пришлось срезать, по миллиметру проникая под треклятую маску. Амулеты не выдержали в какой-то момент, и кровь потекла сразу, заливая операционное поле. Доктор Тедеска тихо сказал: "Вот тьма, он просыпается. Придется добавлять медикаментозно!". Краем уха я услышала, как где-то, в тысяче километров от стола, раздался женский вскрик, и Пьетро раздраженно прошипел кому-то: "Уведите ее отсюда!".
- Лавиния, помогай, - рявкнула я, не заботясь уже о вежливости. - Если можешь, подпитай эти с…е штуки!
- Попробую, - спокойный голос госпожи Редфилд прозвучал рядом, и через мгновение кровотечение уменьшилось, а потом и совсем иссякло.
- Не могу подрезать возле глаз, - чья-то рука промокнула марлевым тампоном пот на моем лбу. - Родерико, ты не подлезешь?
- Нет, тоже не достаю, - ответил он. - Попробуем убирать маску по частям?
- Погоди, я попытаюсь подобраться воздушным лезвием, - остановила его магичка. - Его можно изогнуть до нужной формы… вот так…