Киндан положил Фиону на сгиб руки и понесся за Корианой. Лорд Бемин встал на колени у кровати, закрылся рукой и плакал. Безмолвно Киндан протянул Фиону в руки Корианы и присел рядом с Лордом-владетелем. Он мягко положил свою руку около руки Бемина, ощущая холодную плоть руки, которую держал. Он встал и посмотрел на застывшее лицо Леди Санноры. Оно было заостренным и восковым. Он потянулся к ее челюсти и пощупал ее горло, в поисках пульса. Кожа была холодной. Не было пульса уже долгое время, решил Киндан.
- Он не хочет двигаться, не хочет слушать, - с тревогой сказала ему Кориана. Тоном, граничащим с истерическим, она добавила, - Он Лорд-владетель, он должен двигаться!
Киндан отметил, что глаза Корианы постоянно избегали тела Санноры, как будто отрицая его существование. Он опустился на колени рядом с Лордом-владетелем, в смятении подбирая в мозгу нужные слова. Он опустил свои руки на огромные плечи Лорда-владетеля и мягко их сжал.
- Мой лорд, - неуверенно сказал Киндан. - Вы должны идти, ваши холдеры нуждаются в вас. - Вежливо он потянул Бемина от тела Санноры. Бемин пассивно сопротивлялся, слишком отягощенный, чтобы бороться. - Ваши дочери нуждаются в вас, - мягко продолжил Киндан, оттягивая Бемина еще дальше от тела его жены.
Кориана приняла к сведению его слова и двинулась навстречу отцу.
- Возьми Фиону, Отец, - сказала она, мягко вручая ему малышку. Бемин неохотно взял свою младшенькую и потом с рыданием, тесно прижал ее к своему телу и поцеловал ее в лоб. Он ощутил жар и взволнованно взглянул вверх, слезы свободно текли по его лицу, и проговорил Киндану, - Она такая горячая!
- Я знаю, мой лорд, - ответил Киндан. - Мы должны отнести ее вниз к Мастеру Килти. - Он показал на дверь. - Пойдем, мы должны спешить.
- Ты спасешь ее? - спросил Бемин, смотря вниз на дочь, а потом опять на Киндана. Жесткий свет загорелся в его глазах. - Обещаешь мне, что спасешь ее?
- Я сделаю все, что смогу, - сказал Киндан.
- Нет, - заплакал Бемин, - Мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что спасешь ее.
Киндан долго вглядывался в высокого мужчину. Это был мужчина, который сказал, что Киндан опорочил его честь, что слово Киндана не имеет для него ценности. И тут, сейчас, в это мгновение, Лорд-владетель Форт-холда просит пообещать невозможное.
- Я спасу ее, мой лорд, - пообещал Киндан. - Или умру, пытаясь.
- Ты не посмеешь умереть! - отчаянно зарыдала Кориана. - Ты не посмеешь умереть!
- Я спасу ее, - повторил Киндан. Он показал на дверь. - Но мы должны спускаться к Мастеру Килти.
Медленно, волочащейся походкой, Лорд-владетель Форт-холда последовал за юным арфистом вниз в Большой Зал.
Чем они занимались на следующий день, Киндан не мог даже вспомнить. Только сила воли заставляла его двигаться; он спал только когда сваливался, ел только тогда, когда вспоминал об этом, пил только тогда, когда горло начинало жечь. Маленькой Фионе стало хуже ночью и Киндан был подле нее при наименьшем ее хныканье. Он держал ковш и одежду и мягко обводил холодной водой ее лоб, имея запрет Мастера Килти касаться ее тела.
- Прикоснись к ней и ты сам получишь ее жар, - хрипло предостерег его Килти.
- Я уже прикасался к ней, - ответил Киндан.
- И возможно ты подхватил это, а может и нет, - отрезал Килти. - Сделай еще одну попытку и точно получишь это.
Что-то в голосе целителя насторожило Киндана, но он слишком устал, чтобы обдумать это. По настоянию Киндана, они освободили соседнюю к Фионе кровать и Бемин, Кориана, Ваксорам, Килти и остальные дремали на ней, сменяясь каждые полчаса, час или более.
Ночь сменилась днем. Киндан принес светильники к ряду в прачечной, взял свежие и понес обратно. Он еще раз подумал о храброй маленькой девочке, которая возилась с кипятящейся ванной и посмотрел на ее кровать, когда вернулся в Большой Зал. Она была пуста.
- Она некоторое время назад умерла, - это было все, что сказал Ваксорам, когда Киндан спросил его.
Киндан покачал печально головой и был подавлен осознанием того, что не мог почувствовать глубокие эмоции - его слезы давным-давно иссякли. Он вернулся на кухню выпарить отвар феллиса и поставил его остужаться, вместе с этим перенося загрязненные простыни. Он собирался возвращаться, когда Волла приблизился к нему, взволнованно чирикая.
- Что случилось? - спросил Киндан, удивленный, насколько маленький Файр поднимает его дух. Волла опять чирикнул и самодовольно склонил голову, потом показал на свою упряжь с помощью передних конечностей. Там было сообщение: Паста настроения готова. Сброшена во двор.
Готова? Паста настроения? Размышлял Киндан: О! Они придумали, как сделать пасту из камня настроения! Киндан побежал через Большой Зал наружу, игнорируя плач других, и прошел через передние двери, выглядывая какой-нибудь знак поставки, все время волнуясь, что всадники могли войти в контакт с инфицированными. Темная тень пробежала над ним и он взглянул вверх вовремя, чтобы увидеть как наверху реет бронзовый дракон. Он помахал и всадник помахал в ответ - это был М’тал, Киндан был уверен. М’тал сбросил что-то с шеи Гаминт’а и Киндан застыл в страхе, что объект разобьется при падении, когда ударится о каменные плиты двора. Вместо этого, часть ткани раскрылась и замедлила падение объекта. Киндан поискал название, и вспомнил, что читал об этом долгое время назад - парашют. Как просто, как изящно. Кусок материи был привязан четырьмя углами к свертку. Сверток опустился во двор и Киндан кинулся взять его. Пакет был больше двух его кулаков. Когда он отвязывал парашют, его посетила мысль, что форма была очень существенна, но он проигнорировал ее, его внимание было приковано к свертку. Внутри был набор бутылей, все были тщательно упакованы. Ни одна не разбилась. Он встал и помахал М’талу, который все еще был сверху. Всадник дракона помахал в ответ и подскочив вверх, исчез в промежутке, возвращаясь в Бенден-Вейр. Запоздало Киндан задумался, почему послал Воллу в Бенден, а не к Предводителю Форта. Возможно потому, что они с М’талом знали друг друга, и потому, что Предводитель Бендена доверял ему. Киндан поплелся обратно в Большой Зал, остановившись, чтобы дать глазам привыкнуть к тусклому свету. Он открыл одну из бутылей и посмотрел на находящуюся внутри пасту. Он повернулся к одной из ближайших пациенток и мягко приложил немного к ее лбу, удерживая свои пальцы от соприкосновения с ней. Она застонала во сне, но больше не было никаких движений. В мгновение паста настроения стала ярко желтой, показывая сильную лихорадку.
Киндан продолжал двигаться, намазывая все лбы, пока не опустела первая бутыль.
- Что ты накладываешь, мальчик? - проквакал Килти, когда Киндан проходил мимо целителя.
- Пасту настроения, - ответил Киндан. - Приложив ее ко лбу, вы будете знать, у кого лихорадка. - Он наложил на лоб пациента Килти немного и отступил назад. Паста изменила цвет с зеленого на синий и дух Киндана упал. - Я думаю, этот мертв.
Килти обернулся к пациенту, поискал признаков жизни, ничего не обнаружил и отступил с глубоким вздохом. Старый целитель надолго закрыл глаза, охваченный печалью. Когда он снова открыл глаза, он сказал Киндану. - Тогда что означают цвета?
- Зеленый означает здоровье, - сказал ему Киндан. - Красный - жар, желтый - лихорадку, синий…
- Смерть, - закончил Килти. Он взял рукой одну из бутылей. - Я закончу этот ряд, а ты возьмись за следующий.
Следующей Киндан проверил Фиону: Паста настроения стала безобразно желтой.
- Дай мне проверить тебя, - сказала Кориана. Она опустила палец в пасту и приложила его к Киндану, который взамен положил пасты на ее лоб. Но он знал, даже не касаясь ее, какого цвета станет паста: ярко-красного, переходящего в оранжевый.
- Я буду в порядке, - заявила Кориана, когда уловила изменившееся выражение Киндана. - Я выпью немного сока феллиса.
- Это не поможет, - сказал ей Киндан. - Это только позволит тебе лучше себя почувствовать.
- Я буду в порядке, - твердо повторила Кориана. Она показала на больных людей в их кроватях. - Должна быть, для них.
- Твоя мать… - озабоченно начал Киндан.
- Она никогда не отличалась выносливостью, - уверила его Кориана. - У нее было слабое сложение и она всегда чувствовала слабость после рождения Фионы. - Она мягко прикоснулась к его предплечью и застенчиво улыбнулась. - Не переживай за меня, Киндан, я поправлюсь.
- Мне нужна тут помощь, - позвал Ваксорам. Киндан кинулся вперед и вскоре потерялся в бесконечном поле лихорадочных лиц, измученных тел и холода смерти.
Дни проходили в тумане, один за другим. Киндан уже не мог себе представить, как это - просыпаться восстановившимся, не имея постоянной вынужденной усталости и жжения под глазами, не видя ни одной улыбки. Однако медленно он начал замечать какие-то образы, какой-то шум, похожий на музыку тел, во всех их страданиях. Он не мог сказать, когда он это заметил и у него заняло много времени, чтобы определить это чувство, но что-то ворочалось в нем.
Его понимание очистилось, когда он кисло спросил о старших сыновьях Бемина. - Где они? Почему они не помогают? - спросил Киндан Кориану, после того как они с Ваксорамом трудились перетаскивая особенно большое тело холдера из Большого Зала.
- Наверху, - убитым голосом сказала Кориана. - Они умерли перед Мамой.
- Они оба? - удивленно спросил Киндан.
Кориана кивнула, повернулась к своей младшей сестре и мягко смочила водой ее лоб. Паста все еще была ярко-желтой. Киндан потерял последнюю надежду на счет Фионы день назад. Где-то около Большого Зала был Бемин, проверяя одного из многих больных лихорадкой. Баннор и Семин были главными из молодежи, одними из наиболее здоровых мужчин в Холде, и они стали первыми жертвами этой пошести. Почему?