Мы выглядели, словно братья.
И хотя до сих пор я гнал от себя эту мысль, с Женщинами у нас тоже было много общего.
Я едва не захлебнулся виски и поспешил поставить бокал. "Но мой отец мертв. Он был морским офицером".
Так мне говорили всю мою жизнь. Но теперь, когда перед глазами у меня оказались столь сокрушительные доказательства, на свет выплыла совершенно иная истина. Я - сын Дворкина.
Теперь все стало на свои места. И интерес, который Дворкин постоянно проявлял ко мне и моей матери. И уроки, которые он мне преподал в детстве. И его неожиданное возвращение, когда он явился, чтобы спасти меня от адских тварей - точно так же, как он спас Фреду и прочих своих детей.
Я был частью его семьи. А все эти незнакомцы - частью моей семьи.
И Фреда, и Эйбер это знали. Ведь они называли меня братом. Должно быть, Пелле и Блэйзе это тоже известно. Очевидно, один лишь я оказался настолько слеп, глуп или наивен, что не догадался об истинном своем происхождении.
Но почему ни Дворкин, ни мать не сказали мне ни единого слова? Почему я вынужден был все эти годы считать себя сиротой? Так нечестно! В детстве я так мечтал об отце, о братьях и сестрах, о настоящей, большой семье! И вот теперь выясняется, что все это время у меня были братья и сестры, и отец мой был жив - только я об этом не знал.
Почему мать скрыла от меня правду?
Почему мне пришлось расти в одиночестве?
Пожалуй, у меня будет к моему новообретенному отцу несколько весьма неприятных вопросов. Ну, а пока что, пожалуй, стоит попытаться скрыть, что я лишь сейчас осознал истинное положение дел. Мои братья и сестры вели себя так, будто мне полагалось знать всю правду. Ладно, пускай пока так и считают. Если окружающие предполагают, что тебе и без того много известно, из них легче что-то вытянуть, как, скажем, из Фреды тогда, в экипаже.
Внезапно я понял, что упустил какой-то важный поворот беседы. Я сосредоточился на том, что говорил Эйбер.
Мой новоявленный брат как раз произнес:
- …по крайней мере, так заявил Локе. Впрочем, я бы не поручился, что он прав.
- Время покажет, - заметила Блэйзе. Пелла рассмеялась.
- Ты всегда так говоришь, дорогая. Но до сих пор оно ничего еще не показало.
Блэйзе ощетинилась, словно загнанная в угол кошка. Я понял, что сейчас она скажет что-нибудь такое, о чем впоследствии пожалеет, и поспешил вмешаться.
- Я очень рад, что наконец-то повстречался с вами. А сколько нас сейчас всего в Джунипере? Фреда говорила что-то насчет сбора семьи.
- Недурно проделано, братец, - с усмешкой произнес Эйбер. - Так вот, если не присоединяться к перебранке, - он многозначительно посмотрел на Блэйзе и Пеллу, - а ответить вместо этого на твой вопрос, в настоящий момент в замке пребывает четырнадцать членов семьи - включая тех, кто находится в данной комнате.
- Четырнадцать?! - невольно вырвалось у меня.
- Я понимаю, что на первый взгляд этого многовато, - сказала Фреда, - но я уверена, что ты с легкостью запомнишь, кого как зовут.
- А когда я их увижу?
- Думаю, вечером, за ужином, - сообщил Эйбер. - Ради свежей крови они выползут из своих щелей.
- Эйбер! - Фреда демонстративно посмотрела на брата.
- А как надо? Выползут из-под ковриков? - предложил тот другой вариант.
Фреда вздохнула:
- Анари.
Она повелительно взмахнула рукой - лишь сверкнули драгоценные камни в перстнях, - и к ней поспешил пожилой мужчина в красно-белой ливрее.
- Слушаю вас; леди, - произнес он.
- Отведи лорда Оберона наверх и подыщи для него подобающие покои, - распорядилась Фреда, потом одарила меня ослепительной улыбкой. - Я уверена, что ему захочется до ужина отдохнуть и привести себя в порядок.
- Да, неплохо бы, - откликнулся я. Хоть мне и жаль было покидать тележку со спиртным, помыться и вздремнуть сейчас было актуальнее. Такое впечатление, что сегодня вечером мне нужно быть в хорошей форме, ибо четырнадцать новоявленных родственников будут прислушиваться к каждому моему слову и присматриваться к каждому движению.
А еще я отметил про себя, что Фреда назвала меня "лорд Оберон". Пожалуй, к этому титулу я могу привыкнуть.
- Пожалуйста, сюда, лорд, - сказал Анари, направляясь к двери.
- Значит, до ужина.
И, вежливо помахав рукой родственникам, я двинулся следом за Анари.
И услышал, как Блэйзе прыснула и почти беззвучно выдохнула:
- Ну разве он не прелесть?
Я почувствовал, что у меня горят щеки. Меня еще никогда не называли "прелестью". Я бы, пожалуй, не обрадовался, даже услышав такое от женщины, с которой я делю постель. И мне уж точно не хочется, чтобы меня так именовала собственная сестра - пусть даже матери у нас и были разные.
Ну ладно, прелесть я или не прелесть, но я сделал все, что мог. В конце концов, я - солдат и не привык к тонкостям высшего света и придворной жизни, даже если и принадлежу к этому самому высшему свету по праву крови. Ну что ж, значит, Действуем, как обычно. Я сделаю все, что смогу, а они либо примут меня вместе со всей моей неотесанностью, либо нет. В любом случае, мы останемся родственниками.
- Пожалуйста, лорд, следуйте за мной, - сказал Анари, свернул влево и принялся медленно, осторожно подниматься по широкой лестнице.
- Какова твоя должность? - поинтересовался я.
- Я здешний дворецкий, лорд. Я руковожу слугами и веду дом.
Я кивнул.
- И как давно ты служишь моему отцу?
- Всю свою жизнь, лорд.
- Нет, не моей семье. Именно моему отцу, Дворкину.
- Я имел честь служить лорду Дворкину все мои семьдесят шесть лет, а до меня ему служил мой отец и отец моего отца.
- Тогда получается, что ему… - я нахмурился, пытаясь прикинуть, что же именно у меня получается, - …что ему больше ста пятидесяти лет!
- Да, лорд.
Я поежился. Мне вдруг отчего-то сделалось не по себе. Наверное, я ослышался. Столько не живут. Но Анари произнес это столь будничным тоном, что было ясно: сам он в это верит и, более того, воспринимает как нечто само собой разумеющееся.
Когда Дворкин возник у дверей дома Хельды, ему на вид нельзя было дать больше пятидесяти. Но теперь, задумавшись, я вспомнил, что во время схватки с адскими тварями он выглядел заметно моложе.
Опять магия. Да когда ж это кончится?
Мы поднялись на два пролета, и Анари провел меня в крыло, отведенное, как он сказал, под личные покои моей родни. Вся обстановка здесь дышала богатством и мощью. Картин и гобеленов хватало и в других местах; здесь же полы покрывала замысловатая мозаика, ниши заполняли великолепные статуи нагих женщин, люстры и настенные канделябры сверкали хрусталем, а мебель украшали искусная резьба и позолота. За десятилетия - или столетия - своей жизни Дворкин собрал здесь столько сокровищ, что их хватило бы на добрую дюжину королевств.
- Вот это будут ваши покои, лорд, - сказал Анари, остановившись перед большой двустворчатой дверью. - Надеюсь, они вас устроят.
Он распахнул двери - и я обнаружил, что стою на пороге небольшого собственного дворца.
Полы устилали роскошные, толстые красно-золотые ковры. Стены были увешаны прекрасными картинами и гобеленами на разнообразные сказочные сюжеты. К потолку уходили позолоченные колонны, изукрашенные лепниной. Потолок был нежно-голубым, словно небо, и по нему плыли облака, а в одном углу даже виднелся парящий ястреб. По правую руку стоял столик, окруженный тремя изящными креслами. По левую - небольшой письменный стол со всем необходимым: перья, чернильница, бумага, пресс-папье, воск и печати.
- А вот ваша опочивальня.
С этими словами Анари вошел в комнату и открыл другие двери, со сводчатым дверным проемом. Я увидел кровать с балдахином, зеркало в человеческий рост и умывальник с тазом и кувшином.
- Здесь также имеются две гардеробные и комната для переодевания.
- Спасибо.
- Не за что, лорд. У вас есть багаж?
- Только меч и то, что на мне.
Анари отступил на шаг и окинул меня критическим взором.
- Думаю, на сегодняшний вечер я сумею подыскать для вас что-нибудь подходящее, - сказал он. - И распоряжусь, чтобы дворцовые портные завтра же утром сняли с вас мерку. В конце концов, такой человек, как вы, должен быть хорошо одет.
- И то верно, - покладисто согласился я, как будто подобные беседы были для меня самым обычным делом. - Тогда я полагаюсь на тебя. Только проследи, чтобы портной явился не с самого утра, а попозже.
- Благодарю вас, лорд. - Он слегка поклонился. - Я оправдаю ваше доверие. А пока, с вашего разрешения, я распоряжусь, чтобы вам приготовили ванну и согрели воду.
- Да, пожалуйста.
- Желаете ли вы чего-либо еще?
Я едва не расхохотался. Чего-либо еще? Я желал массу всего, начиная с ответов на бесчисленное множество вопросов, касающихся моей новой родни. Но я ограничился тем, что улыбнулся и покачал головой.
- Ванны будет довольно, - сказал я. - Ну и куда же?..
- Как только вода будет готова, мальчик вас позовет.
- Отлично. Тогда у меня все.
- Хорошо, лорд.
Анари вышел и затворил за собою дверь. Тяжелые старые петли негромко заскрипели. На миг во мне ожил солдат, и я подумал: "Отлично, значит, никто не подберется ко мне незамеченным".