Я накопал червяков за домом, в том месте, где сорняки росли гуще всего, выбрал три понравившиеся мне удилища, из двух десятков имевшихся в одном из хозяйственных домиков, прихватил попавшееся там же мне на глаза складное кресло. А также сунул под мышку пачку журналов, валявшихся на кухне, чтобы уж совсем не деградировать и занять чем-нибудь свои мозги, пока ловится рыбка, большая да малая. Вернее пока она не ловится. И отправился вдоль берега, выискивая подходящее для ловли место.
Уходя, помахал девушкам, расположившимся на солнышке, на берегу, в одних купальниках, со всеми удобствами в плетеных креслах, вокруг маленького столика с напитками и печеньем.
И удостоился в ответ снисходительного кивка Ирины. Света была более приветлива и помахала мне в ответ рукой
"Света явно готова меня простить и, скорее всего давно бы уже простила, если бы не плохо влияющая на нее Ирина. Ирина же прощать мне кажется ничего не хочет... Похоже выбор за меня уже сделали... Нет, Света это прекрасно, это чудесно, но до чего же жалко Ирину! Ну почему у нас не разрешено двоеженство! Уж я бы ни на кого не смотрел больше! Ах, Ирина. Мог ли я ещё несколько дней назад подозревать, что именно ты откажешь мне?!"
Вот так вот сожалея, вздыхая и радуясь одновременно тому, что эта проклятая двусмысленность наконец-то разрешилась, я брел по берегу озера, одновременно высматривая подходящее место для рыбалки
"Нет, пусть ситуация и разрешилась таким вот образом, но как-то выказывать свою холодность или вообще относиться к Ирине плохо я всё равно не смогу. Я люблю-то ее по-прежнему. И даже Светлане выказывать свое предпочтение пока не стоит... Пока мы не вернулись в Москву понятно, а значит, придется и дальше ублажать обеих моих красоток..."
Тут мне открылась уютная мини бухточка. В полукольце невысоких скал, гранитные языки сбегали в прозрачную голубоватую воду. Разлапистые сосны, высокая трава и тишина... вот то, что мне надо.
Поплевав на яростно извивающегося, на крючке, могучего красного червяка, своими размерами напоминающего небольшую змейку, я закинул последнюю удочку и откинувшись в кресле некоторое время смотрел на торчавшие неподвижно из воды острые кончик поплавков. Кажется, мои червяки пока никого не заинтересовали. Я протянул руку за одним из журналов, лежавших на земле у кресла.
"Так, ну что тут у нас? Вижу, что не порно, а что-то научно-познавательное... Ан нет, пожалуй, я поторопился с этим утверждением, - подумал я, когда прочитал название журнала - `Магия, наука и жизнь`. - Экстрасенсы грёбаные! Даже здесь на природе достали! Астрологи `дипломированные`, `потомственные` колдуньи! И науку ещё сюда приплели! Ладно, раз уж приволок сюда эту макулатуру, то полистаю со скуки", - решил я и открыл журнал.
"А кстати, - тут вдруг только до меня дошло. - Ведь данное печатное издание, несмотря на то, что явно тяготеет к лженаукам, тем не менее, вполне может стать надежным источником информации. Вот, например, где это напечатано: в Москве или в каком-нибудь Тьму-Скорпионске? Но не будем спешить! - я подавил порыв взглянуть в конец журнала и ознакомится с его техническими данными. - Спешить мне всё равно некуда, рыба не клюет... пока... Изучим данное печатное творение. Ведь здесь имеются и вполне нормальные слова..., как-то: наука и жизнь!" - так думал я, разглядывая портрет важного бородатого мужчины. Его слегка прищуренные темные глаза смотрели на меня с подозрением. Взгляд был ... скажем так пронзительный
"Этот мужик, в качестве заставки в этом магическом журнале, вполне на своем месте. С таким взглядом Распутина он у дамочек наверняка выгребает из их сумочек, а может и с банковских счетов тоже, все деньги подчистую. А эти ордена он, что для внушительности привинтил себе на грудь или как? Факел в венке из дубовых листьев. Золото и бриллианты. И надпись поверх `Магия, Честь. Отечество`... И что-то таких орденов я не припоминаю, чтобы видел где-то! Да, точно антураж! Вот ведь хитрец и к ответственности его не привлечешь! Он же не настоящие ордена себе привесил, а придуманные. Украшения, одним словом! Молодец! Соображает!"
- Коллектив журнала горячо поздравляет Его Императорское Величество, Великого Князя Александра Михайловича Румянцева с пятидесятилетием и желает ему жить долго и счастливо! - прочитал я вслух. - Не понял, а эта подпись под фото к чему?
Листаю дальше. Подборка фотографий и везде этот... князь в центре. Вот он сосредоточенно смотрит в бинокль на командном пункте в окружении суровых вояк в незнакомой форме. Вот катается на лыжах, и если верить подписи под фото, с женой и с двумя дочками, потрясающими блондинками. Вот идет вдоль строя крепких ребят в пятнистой форме... так, а что это на заднем плане? Эрмитаж! Точно Эрмитаж, но какой-то немного другой с надстроенными тремя этажами из затемненного стекла и ...дирижабль припаркованный к крыше! Это что розыгрыш? Но кого? Не меня же!
Судорожно начал листать дальше, периодически выхватывая глазами куски текста.
-... господин Волков, председатель Совета Родов поздравляет Великого Князя... Род Муравьевых в лице главы Рода господина Муравьева вручает к юбилею Его Величества картину Рембрандта `Герцог Курвуазье в битве при Мюлоне`...
Я торопливо раскрыв журнал на последней странице и прочитал вслух, едва шевеля непослушными губами.
- Москва, года 7512 июнь, тираж сто тысяч, отпечатано в типографии Мясоедова, в скобках Род Воды, стоимость восемьдесят копеек...
Я уронил журнал на колени и растерянно уставился на озеро.
"Нет, если рассматривать всё по отдельности: это шокирующее исчезновение `Патфайндера` прямо у меня на глазах или вот этот журнал, изданный в 7512-том году в июне месяце, то можно всё это легко объяснить, не изобретая фантастические причины и не впадая в мистику. Но вот если сложить всё вместе, то другого варианта кроме мистического, я, по крайней мере, вот так сразу и не вижу: кажется, занесло меня с девушками, хрен знает куда, и домой, скорее всего, уже не вернуться! Получается, что отца с братом я больше не увижу никогда, да и маму тоже пусть она и бросила нас, пять лет назад, поменяв мужа-менеджера, то есть деньги, на мужа-чиновника из президентской администрации, то есть на власть, что в принципе те же деньги...
И как тут дело обстоит с высшим образованием неизвестно... и денег теперь никто не даст..."
Все эти мысли всплывали в моем сознании медленно-медленно, словно пузыри и лопались, сменяясь новыми. Мне было тошно, гнусно, хотелось блевать, напиться и утопиться одновременно.
"Что же делать? - крутилась у меня в мозгу, словно закольцованная одна и та же мысль - Как жить-то теперь?"
Я начал погружаться в пучины отчаяния, и всерьез подумывать, а не привязать ли мне камень на шею поувесистее, да не нырнуть ли мне с этих самых скал с ним в обнимку.
Спасла меня такая простенькая мысль вдруг пришедшая мне в голову
"А как же Светочка с Ирочкой? Вот не вернусь я с этой рыбалки, и что с ними будет, как они будут себя чувствовать? С ума они не сойдут от страха и отчаяния? Нет! Мне надо быть с ними рядом! И хотя бы бодрым видом, пусть я и не испытывая никакой бодрости, поддержать их! Нечего девушек пугать своей плаксивой физиономией! Пусть они и сердятся на меня пока, тем более основания имеются, но может, и простят меня когда-нибудь..."
Я взбодрился, немного пришел в себя и осмотрелся вокруг более трезвым взглядом. Что-то привлекло мое внимание, что-то в окружающем пейзаже тревожило меня, и некоторое время я тупо смотрел на озеро, не в силах понять, в чем дело. И потом только до меня дошло: на ровной глади воды передо мной отсутствовали все три поплавка! Действуя словно автомат, я схватил правую удочку и дернул. Удилище выгнулось дугой, леска натянулась, как струна на гитаре и со свистом начала резать воду. С минуту наверно я боролся, преодолевая сопротивление отчаянно сопротивлявшейся рыбины и, наконец, выволок на гранитную плиту огромного светлого окуня. Этот монстр весил килограмма два, а может и больше. Спина у него была шириной, чуть ли не с мою ладонь. Крючок он заглотил так глубоко, что я даже не стал и пытаться вытаскивать его сейчас, а лишь отбросив добычу подальше от воды, схватился за второе удилище. Снова борьба, снова отчаянно сопротивляющийся окунь, правда, на сей раз чуть поменьше, улегся рядышком на берегу вместе с предыдущим. Когда, войдя в азарт, я вытащил и третьего, то меня неожиданно меня пробил смех. Я внезапно лишился всего в этой жизни: родителей, брата, денег, места в МГИМО, квартиры в Москве, уж не говоря про `Патфайндер`, очутился у черта на куличках, но не переживаю, а увлеченно ловлю рыбу!
Позднее, немного успокоившись, я снова уселся в кресло (оно способствует мыслительной деятельности) и задумался над извечным вопросом: что делать?
Но ничего не надумал. Было просто тоскливо. Хотелось завыть, но не завывал по одной лишь причине: это ничего не изменило бы. Наконец решил одно: говорить девушкам ничего не буду. Расскажу всё как есть лишь, когда нужда припрет, и не ранее. Жалко их, чего им нервы трепать раньше времени, а пока буду читать журналы и думать. Может, что дельное в голову придет.
Определившись с такой вот программой действий, я снова навьючил на себя принесенное с собой, плюс добавилась ещё пойманная рыба и совершенно не испытывая, прежнего утреннего энтузиазма уныло побрел обратно.
***