— Что теперь?
— Теперь мы спрячем остатки виски в вашем томатном соке, — сказал я, и к ужасу Риджера, быстро выплеснул виски в его бокал. — Просто не могу пить эту дрянь, — объяснил я. — И потом, вам ведь не нужен пьяный эксперт, верно? Какой от него прок…
— Да, проку нет, — задумчиво протянул он, а я встал и направился к бару. И спросил у бармена, имеется ли у него солодовое виски.
— Конечно, — ответил он, махнув рукой в сторону выстроившихся в ряд бутылок. — Вон там, «Гленфиддиш» и другие тоже.
— М-м-м… — промычал я с озадаченным видом. — А нет ли случайно «Лэфройга»?
— «Лэ»… чего?
— «Лэфройга». Один приятель говорил, что пил его тут. Очень хвалил. Сказал, что если я хочу попробовать настоящее солодовое виски, то надо брать только его.
Бармен обозрел строй бутылок и покачал головой.
— Может, в ресторане подают? — спросил я. — Кажется, он говорил, что пил его после обеда. Может, там у вас развозят напитки на тележках?.. — Как бы невзначай я извлек бумажник и приоткрыл его, показывая толстую пачку купюр. Жест не укрылся от внимания бармена, и он отправился на задание и вскоре вернулся с бутылкой «Лэфройга». И нагло заломил за крошечную порцию совершенно несусветную сумму, которую я тут же выложил без всяких возражений да еще накинул ему на чай.
Затем, взяв стаканчик, присоединился к Риджеру.
— Ну, что дальше? — осведомился я. — Помолясь, приступим?
— Пробуйте, — коротко и строго распорядился он.
Но я сперва понюхал и уже только потом попробовал. Риджер нетерпеливо подался вперед.
— Ну что? — спросил он.
— Это не «Лэфройг».
— Вы уверены?
— Абсолютно. «Лэфройг» — самый «дымный» из всех сортов виски. Чистое солодовое. В этом солодом и не пахнет. То же виски, что я пил до этого.
— Огромное вам спасибо, мистер Бич, — с чувством произнес он. — Это было потрясающе.
Он поднялся, подошел к бару и сказал, что хочет взглянуть на бутылку, из которой пил его приятель. Бармен услужливо подтолкнул к нему бутылку, Риджер перехватил ее и одновременно другой рукой вынул из внутреннего кармана удостоверение. Лицо бармена исказилось от гнева, он возмущенно заверещал что-то.
Оказалось, в кармане Риджера имелось не только удостоверение, но и радиотелефон. Он переговорил, видимо, с начальством, в ответ ему прокрякали какие-то распоряжения, после чего Риджер заявил бармену, что полиция накладывает запрет на торговлю спиртным в «Серебряном танце луны», по крайней мере, на весь сегодняшний день — до тех пор, пока все имеющиеся тут запасы спиртного не пройдут специальную проверку.
— Да вы рехнулись! — взвизгнул бармен. А потом злобно прошипел в мою сторону: — Вот гад!..
На крики явились его коллеги — в лице озабоченного мужчины в темном костюме, который, судя по всему, был младше его по должности и не столь опытен, а также девушки в довольно фривольном платьице официантки; коротенькая белая туника открывала длинные ноги в золотисто-коричневых колготках, волосы перехватывала алая повязка.
Риджер более чем недвусмысленно дал понять прибывшим, что находится при исполнении служебных обязанностей. Неопытный с виду мужчина представился помощником управляющего, чем вызвал укоризненно-насмешливые взгляды официантки и бармена. Помощник помощника, догадался я. Риджер грозно повторил, что до окончания расследования виски продаваться не будет, и тут все трое в голос начали твердить, что ничего не знают и не понимают и что нам надо переговорить с… э-э… переговорить с…
— С начальством? — предположил я.