И тут в паб, спотыкаясь и хлопая крыльями, ввалились Торкиль и Тристрам. Они театрально стонали и стенали. На них были темные очки, оба держались за животы. Из-под их одинаковых маек "Я ♥ Тину Арену" выпирали какие-то странные остроугольные формы.
– Ё! – пискнул Торкиль.
– Новые пидорки, – одобрительно заметил Крысеныш. – Очень приятно вас тут видеть. С вами тут как бы не так сильно мачо разит, а? Добро пожаловать, ребята. – расцвел он. – Мы в этом пабе уважаем разнообразие.
– Э, спасибо, – неуверенно ответил Торкиль. Он глянул на Джейка, чтобы тот помог ему расшифровать этот новый и неожиданный знак в огромном постмодернистском ландшафте жизни. Но друг его был слишком занят, восхищаясь сами-знаете-кем, и призыва о помощи не заметил. Ляси разочарованно соскочила с бара.
– Что творится? – скрипнул Тристрам.
Ляси в совершенстве овладела системой коммуникации филонов, поэтому в ответ лишь пожала плечами и скривила иронически губу.
– Справедливо, – ответил Тристрам.
Но Пупсику все они уже приподнадоели.
– Так мы проверяем звук или как? – рявкнула она. И, выдвинувшись к фургону, принялась выгружать технику.
– Что у вас под майками? – Пока они таскали, Джейку наконец удалось оторвать взгляд от Бэби.
– Кристаллы. – Торкиль нахмурился.
– Кристаллы?
– В Нимбине мы такой чумой догнались. Не уверен даже, как в Байрон вернулись, знаю только, что с час назад высадились на пляже, ощущая себя комками шерсти, которые срыгнула очень крупная киска. Паскудство, как не знаю. И вот мы детоксуемся, и тут Тристрам вспомнил про вывеску, где обещают лечение кристаллами. Поэтому мы набрали кристаллов и монтажной лентой все ими обклеились. – Он задрал майку и показал Джейку.
– И помогает?
Да не очень, – ответил Тристрам.
Может, им время надо, чтоб подействовало.
– На это и надеемся.
А где Генри? – Близнецы в унисон скривились.
– Тут. – Это еще что такое? Все заозирались, стараясь понять, откуда раздается тишайший голосок. – Да тут я. – Генри стоял на четвереньках в дверях, напоминая собой такое, что бродячая собака не стала бы даже рассматривать в меню на ужин.
– Ох, мамочка, – сказал Джейк.
– Со мной все будет в порядке, – сказал Генри. – Мне только нужен панадол.
После саунд-чека близнецы отправились добывать себе и Генри легальных средств – самого же звукача они оставили приходить в себя у сцены, в темных очках и с чехлом для переноски барабана на голове. Ляси и Пупсик ушли по Джонсон-стрит искать авторемонтную мастерскую: после маленькой драмы в пабе у них лишь разгорелся аппетит.
– А ты чем хочешь заняться? – Джейку настоятельно требовался совет Бэби. До начала выступления у них еще оставалось время.
– Да не знаю, – ответила та. – Денек нам выдался дай боже. Было бы неплохо остаться тут и поиграть в бильярд. – Она сунула монетку в щель и начала расставлять шары. Бэби пристрастилась к пулу. По совету Джейка некоторые удары она запарывала нарочно, чтобы не сильно пугать других сушек.
Джейк дошел до дверей, прищурился на солнечный свет, вернул на лицо очки и возвратился к Бэби в боковую комнату.
– Да, наверно, лучше никуда не выходить, – сказал он. – Я так прикидываю, запросто можно переборщить с жизнью на природе. Солнечный свет несколько переоценивают. Что скажешь?
– Абсолютно, – согласилась она, вешая треугольник на зеленый абажур лампы над столом и натирая мелом кий. – Сама я предпочитаю свет белых карликов. Чертовски мягче и романтичнее.
Господи, как же ему нравится эта девчонка.
Так почему ж ты ни шиша с этим не сделаешь, Джейк? Мне уже скучно. То есть предварительные ласки и создание настроения – это одно, а тут у Нас уже сколько? Почти 290 страниц – в Моем дневнике, по крайней мере, – и ты до сих пор не сделал ход.
– Кто это? – Джейк нервно огляделся.
Господь Бог. Ты вызывал. Уже не помнишь?
– А? – Бля, во дают космические лепехи. Ну все. С наркотой пора завязывать. Навсегда.
Дело вовсе не в космических лепехах, Мой одредованный симпатяга. Я-то думал, ты сам – плюшка для мыслящей девчонки, Джейк. Но ты Меня несколько разочаровал. Я вообще не засекаю никакой мыследеятельности. Если не возражаешь, буду с тобой откровенен: Я бы предложил тебе совсем ненадолго отказаться от химикатов и сосредоточиться на химии.
– Как это?
Поцелуй ее, дебил.
– Поцеловать? Ее? Сейчас? Вот так вот запросто? Алло? Бог? Чувачок?
Куда же Он свалил?
(Никуда Он не свалил; Он наблюдал.)
Джейк сглотнул.
– Э-э, Бэби?
– Хочешь разбить? Что такое? – Бэби посмотрела на Джейка. У него за левым ухом пристроился тюльпанчик. Она подалась вперед сорвать цветочек, только цветочка не оказалось, и рука ее вместо этого погладила прыгучие трубки свалявшихся волос, которые там были. Сказать, что Джейк содрогнулся, – отнюдь не точнее, нежели сказать, что он завибрировал. От макушки до пят и снова до макушки. Сердце Джейка колотилось. Дигитидигитидигити. Он пялился на ее полные красные губы, чьи уголки загибались кверху, и отмечал, насколько близка верхняя к кончику ее носа. Ему всегда нравилось это у девчонок. Джейк представлял себе, как уменьшается и забирается в ямочку над ее верхней губой, словно в шезлонг, свешивает с одной стороны ножки, щекочет ей зубы пальчиками и одновременно тихонько дует в ноздри. Он воображал, как подпрыгивает в мягком гамаке ее густых синих ресниц, раскачивается на восхитительно пухлых мочках и катается по пружинистому матрасу великолепной щеки.
Бэби притянула его голову поближе и усладила его губами свои. Бирюзовый бархат ее языка протиснулся ему в рот и нашел себе податливого товарища по играм в толстеньком розовом органе, что обитал внутри. Ее антенны мурлыкали "Как изумителен мир" (версию Ника Кейва и Шейна Макгоуэна). Дыша неровно, однако очень глубоко, она выпустила из пальцев кий, и тот с дребезгом рухнул на пол.
Никто не заметил, как в комнату вошел Вышибала Брайан. После заварушки с пьянчугами Брайан пришел к выводу, что ничего особенного в баре не происходит. Он удалился в хезник тянуть кабель в трясине, проверять мшистую поросль в мошонке и думать о сдобных бедрах Шарины, когда разразилась эта сцена между Крысенышем и Пупсиком. Теперь он вынырнул и обнаружил, что подведомственную территорию кто-то странным манером угомонил. Никаких драк. Никаких споров. Ничего. Сплошь счастливый дух хиппи-хлиппи, сплошь мир и любовь. От этого ему стало чертовски не по себе. Что-то не то творится. Он проверил заднюю комнату. Снова проверил бар. Оглядел улицу в обе стороны. Оперся на стену и подождал. И тут услышал дребезг кия об пол – и размашисто вошел в бильярдную.
Ай, Ёсусе. Эти пташки что, не моются никогда? Да она ж вся позеленела. И этот пентюх, которого она окучивает. Костлявый ебучка, задохлик. Брайан наблюдал за ними, пока его не затошнило. Он подошел и похлопал Джейка по плечу.
– Ой, – сказал он. – Дикойская мойда.
Хоккейной команде – на выход из гланд, бегом-АРШ! Джейк и Бэби ошеломленно замигали при виде оскаленной хари Брайана.
– Я тойт зой войми нойблюдойл, – проворчал тот. – И мойня ойт войс тойшнит, прийойтель. Хойтите ойтим зойнимойца – войлите нойружу. И сойтри ойлойбочку с мойды, – посоветовал он Джейку. – Ой то я сойм тойбе ейо сойтру. Пойбы, – проинформировал он их голосом, не терпящим несогласия, – ойто чтойбы ссойки войвнутрь зойливать.
Главный компьютрон на Папе потрещал и включился.
– Со. Об. Ще. Ни. Е. При. Ня. То. "При. Вет. Пап". Ко. Нец. Свя. Зи.
Кверк быстро сверил координаты. Паркс? А это, во имя квагааров, еще где?
Замерев в дверном проеме бильярдной, Ляси едва верила своим окулярам. Вернулась она за "Цапоматиком", оставшимся вместе с остальным их оборудованием у сцены, – и тут стала свидетельницей Большого Поцелуя. Ляси не в силах была понять, как Бэби и Джейк смогли позволить этому здоровенному тупому чурбану прервать то, что для них самих – да и всех остальных в бильярдной, включая ее, у которой от одного только лицезрения подобного между глаз открылась небольшая вагина, – было мгновением довольно сенсационного свойства.