Его пронзительный взгляд рассеянно блуждал, не зная, на чем остановиться.
- Это не иначе как колдовство, - проговорил он, как бы извиняясь. - Не может быть, чтобы не было способа…
- Это не колдовство, - сказал Перкар. - Она говорит то же самое, что и ты. Найди земную женщину. Заведи детей. Выращивай скот. Будь мужчиной. Но я не могу, Ангата. И не знаю, смогу ли когда-либо.
Ангата снова пожал плечами, но, судя по тому, как сдвинулись его брови, ясно было, что к нему возвращается его привычная уверенность и он ищет решение. Ангата любил головоломки, Перкар это хорошо помнил. "Постель только десятая часть брака", - любил он повторять чье-то высказывание.
- Ты научишься со временем, Перкар. Научишься любить земную женщину.
Перкар отрицательно помотал головой, но Ангата настойчиво кивнул еще раз, подтверждая свою уверенность и показывая тем самым, что можно перейти к обсуждению других насущных дел.
- Все отлично, - объявил он. - Телегу можно сколотить не обязательно одним-единственным инструментом. - И для того, чтобы исправить свой не очень удачный афоризм, добавил: - Я хочу сказать, что к Пираку ведет множество путей.
- Так-то лучше, - согласился Перкар.
- Я знаю несколько парней нашего возраста, у которых вообще нет никакой земли, и знаю таких, у которых земля есть, но мало, а им хотелось бы больше…
- Например, как тебе самому, - перебил его Перкар.
- Да. Камышовая Долина - место неплохое, но у меня не хватает скота, чтобы ее заполнить. И по моему убеждению, надо не сидеть сложа руки, а предпринять что-нибудь вроде того, о чем поется в эпических песнях.
- Ты хочешь сказать, что нужно собрать боевой отряд и отправиться добывать землю?
- Вот именно. Безземельные могли бы поделить захваченную землю, а те, у кого нет скота, забрать коров.
- Но для этого угодья должны быть очень большими а иначе не стоит и стараться, - заметил Перкар. - Хотя, конечно, некоторым из нас суждено будет погибнуть.
- Может быть. Но я слышал о походах, когда не было ни одной жертвы.
Лицо Перкара вдруг стало серьезным.
- Ангата, кто эти люди? На кого ты собираешься идти войной? - спросил он. - На Локухьюну, с чьим сыном мы охотились, когда были детьми, и который встанет рядом с отцом, как только ты нападешь на него? Или Трувана, с чьей дочерью ты хороводился и который подарил моему отцу быка в знак дружбы? Или же Кону с горных пастбищ, жена которого каждый год к началу Большого Собрания жертвует Китана, а их зять Хатихан играет так красиво на арфе, что собирает возле себя всех детей? Вместо того чтобы носиться вокруг пиршественного зала, всем надоедать и сбивать с ног слуг, несущих блюда с угощением, дети тихо слушают музыку? Или, быть может, мы отберем земли у Капаки, владения Верховного Вождя?
- Нет, нет! - Ангата отчаянно замахал руками. - Ты упомянул тех, кто живет рядом с нами, близких нашему сердцу людей. Но ведь есть еще и те, кто живет далеко на границе лесной страны, около больших травяных морей, с которыми у нас нет родственных отношений. Они отказываются от всех наших приглашений приехать на Большое Собрание, на сенокос, на все праздники. И мы им ничем не обязаны.
Перкар хмыкнул.
- Они отказываются от наших приглашений потому, что не решаются ни на минуту оставить без присмотра свои дамакуты. У них буквально на закорках менги, брат мой. Отец один раз дрался против менгов, и мы чуть не потеряли все, что у нас есть. Это был какой-то собранный боевой отряд. Те, кто живет на окраинах, больше приспособлены к войне, чем мы здесь. Они подрубят нас под корень, как пшеницу. А если даже этого не случится и мы каким-то образом одержим победу, у нас за спиной тут же окажутся менги. Тебе-то, наверное, это не грозит, ты заберешь скот и вернешься в целости в Камышовую Долину. А вот у меня нет ни малейшего желания жить вблизи равнин.
- Значит, и Пираку у тебя нет желания получить? - насмешливо сказал Ангата. - Если ты не женишься и не одержишь победу, считай, что ты никогда ничего не получишь.
Перкар поджал губы.
- Мой дед женился на дочери человека, не имевшего ни клочка земли, и, кроме того, дед никогда ни с кем не сражался. Однако купил достаточно земли, что бы устроить там пастбища для тысячи голов рогатого скота.
- Твой дед заключил сделку с Владыкой Леса для того, чтобы отвоевать у леса землю. Такое удается раз за десять поколений.
- Верно. Все так и есть, - сказал Перкар с расстановкой. - А сейчас давай вернемся к работе. Обещаю не рубить конечностей.
- Согласен.
- Что касается головы, поручиться не могу, если ты выболтаешь, о чем мы с тобой здесь говорили.
Солнечный свет густел, постепенно превращаясь в золото, когда Перкар услыхал топот копыт за спиной. Рука его невольно сжала топорище - он все еще чувствовал себя неуютно после недавнего разговора с Ангатой о войне. По иронии судьбы Ангата только что ушел через горы в свои владения, считая, что долг его Шири так или иначе заплачен. А если вдруг случится, что приближающийся всадник какой-нибудь сумасшедший менг, Ангата многое потеряет, пропустив веселое зрелище.
Он узнал черно-рыжего жеребца его брата Хини.
- Эгей, старший брат! - заорал во всю мочь Хини - по голосу легко было угадать, что он чем-то взволнован, да и щеки пылали от возбуждения.
- Ты бы лучше надел седло, - сказал Перкар. - Калечишь ведь так коня.
Хини раздраженно насупился, хотя упрек брата явно не дошел до его сознания, и сразу же стал выкладывать новости.
- Здесь Капака. Отец хочет, чтобы ты пришел его приветствовать. Ну давай, прыгай. - Хини широко улыбнулся. - И уж не посетуй, братец, что без седла.
Перкар кивнул и взобрался на спину лошади позади брата. Десятилетний мальчуган с такими же каштановыми, как у матери, волосами и с тем же орлиным носом, что у Перкара, явно унаследованным от Шири, хотя у Хини нос был пока еще по-детски короткий.
Капака… Зачем я ему нужен? У Перкара свело в животе от страха.
- Ты вырос, Перкар, - сказал старик после того, как по всем правилам ритуала были произнесены приветственные слова и он принял первую чашу воти из рук Шири, но прежде чем поднести ее к губам, он поднял ее, воздавая честь хозяину дома. Капаке было лет шестьдесят с небольшим. Лицо, покрытое темным загаром, было все в шрамах и вместо бороды - щетина. Даже когда он сидел, было видно, что он на голову ниже отца и, значит, на полголовы ниже Перкара. Перкар сидел на полу, как того требовал обычай, - обращаясь к вождю, ты должен смотреть на него снизу вверх.
- Как же, как же. Я отлично помню постреленка, перемазанного грязью с ног до головы. Но то время прошло, и нынче ты стал взрослым мужчиной.
Отец хлопнул Перкара по плечу.
- Ты прав. Лучше него никто не владеет мечом, а работать может с утра до вечера без устали.
- Это хорошо, очень хорошо. Приятно видеть, когда мальчик правильно воспитан. - Капака второй раз пригубил чашу. Затем поставил ее на стол. - Ну а теперь, Шири, я хочу спросить кое-что о твоем стаде…
Внимание Перкара стало рассеиваться. Сейчас отец и Капака начнут сравнивать свои Пираку, не хвастаясь, но достойно, стараясь не забыть ни одной мелочи из своего имущества. Это была такая особая мужская игра, и, конечно, Перкар не имел к ней никакого отношения. Он с любопытством разглядывал людей, приехавших с вождем из его дома в Марауте.
Как и сам вождь, внешне они ничем не выделялись - та же простая одежда, что и на остальных. После окончания приветственной церемонии четверо из них уселись в самом конце зала и о чем-то переговаривались вполголоса. Один был примерно ростом с Перкара, но массивнее и потяжелее, с черными спутанными космами и звероватой улыбкой; он беспрестанно жестикулировал, когда говорил. Рядом с ним сидел парень, которого Перкар мельком где-то видел раньше. Он знал, что его зовут Эрука и что он из племени кушутов - худющий как скелет, с впалыми щеками и волосами цвета сухой соломы. Перкару почему-то запомнилось, что он сочиняет песни. Третий был постарше. Судя по следам от шрамов на лице и седине в рыжих волосах, лет ему было, очевидно, почти столько же, сколько отцу, тридцать пять или сорок. Перкара удивила его прическа: волосы не были обрезаны пониже ушей, они были длинные и заплетены в косу, как у женщины. Правда, во всем остальном он ничем не походил на женщину.
Четвертый член этой компании почти все время молчал и держался немного особняком, но огромные черные глаза внимательно следили за собеседниками. У него были белые и легкие волосы до плеч, стянутые узлом на затылке, что подчеркивал лоб, вернее, его отсутствие. Рот был большой и четко очерченный. Перкару казалось, если этот человек улыбнется, голова его расколется надвое, но, скорее всего такая опасность ему не грозила - он, по-видимому, никогда не улыбался. По правде говоря, он больше был похож на…
Неожиданно эти странные темные глаза остановились на Перкаре, два одинаковых черных провала, бездонные и пустые. Перкара охватило чувство, что его раздели донага. Человек этот привык к тому, что на него смотрят со страхом, и не сводил с Перкара потустороннего взгляда. Какое-то мгновение Перкар пытался его выдержать и не отвести глаза, но взгляд этот был такой холодный и такой нечеловеческий. Испытывая неловкость и уже начиная злиться, Перкар сделал усилие и переключил внимание снова на Капаку и отца.
Перкар пропустил момент, когда предмет их разговора переменился, но, прислушавшись к тому, что говорил вождь, он весь обратился в слух.