Со "Змея" спустили сходни, Никлин взошел на борт. Молодой вагарский матрос проводил его в каюту Талабана. Капитан сидел за письменным столом, туземец Пробный Камень - тут же на ковре. Талабан встал, поклонился и предложил подвижнику вина.
- Вы явились как нельзя более вовремя, капитан, - сказал Никлин, принимая кубок. - Но я бы обрадовался еще больше, увидев вас час назад.
- Виноват, подвижник. Ночью нам пришлось укрыться от шторма, поэтому мы запоздали.
- Жаль, что алмеки не сочли нужным тоже переждать шторм.
- Им не надо экономить энергию. У вас большие потери?
Никлин пригубил вино. Он не любил Талабана, но вряд ли прилично было сохранять резкий тон с человеком, который спас город. Никлин вздохнул и заговорил уже более мягко:
- Спасательные работы только начались, но я думаю, что в городе погибли несколько сотен человек. Вы хорошо распорядились своим солнцестрелом, Талабан. Будь у нас еще пять таких, мы могли бы выиграть эту войну.
- Война еще не проиграна, подвижник, - заметил Талабан.
- Да, еще нет. Но восемь кораблей, ушедшие вверх по Луану, высадят у нас в тылу целую армию. Такое же количество ушло на юг. Подвижник-маршал разослал в Пейкан, Борию и Каваль приказ сдаться без боя. По его мнению, это убережет нас от лишних потерь и разрушений, но я с ним не согласен.
Вагары, если бы он приказал им драться, могли бы нанести врагу хоть какой-то урон.
- Их самих перебили бы до последнего, и это дурно сказалось бы на духе бойцов в наших двух городах.
- Теперь это все, что у нас осталось, - уныло молвил Никлин. - Пять золотых кораблей потоплено, девятнадцать уцелело, и через несколько дней нам придется противостоять двум или трем сухопутным армиям.
- Не все сразу, подвижник. Сегодня мы одержали победу - удовлетворимся на время этим.
Никлин печально кивнул:
- Сегодня на моих глазах за одно мгновение погибли трое аватаров - люди, которых я знал больше двухсот лет. - Он щелкнул пальцами. - Миг, и их не стало. Утром они были бессмертны, как боги, теперь - искореженная мертвая плоть.
Будь я верующим, я подумал бы, что Исток отвернулся от нас.
Талабан снова наполнил кубок Никлина.
- Мне думается, что победа всегда достается сильному.
Исток, если он существует, не имеет к этому почти никакого отношения.
Пробный Камень с улыбкой покачал головой.
- Хочешь что-то сказать, любезный? - осведомился Никлин.
- Мелкие у вас мечты, - поднявшись, ответил анаджо и вышел.
Первый день сражения стоил жизни тридцати пяти аватарам - тридцати пяти бессмертным, прожившим несколько столетий. Раэль с тяжелым сердцем сидел в Зале Совета в обществе Никлина и Капришана. На столе перед ними лежало несколько черных огневых дубинок. Раэль взял одну в руки. Она состояла из длинного железного дула, деревянного приклада и нескольких пружинных рычажков.
- В этом оружии нет магии, - сказал Никлин. - Оно не связано с разумом своего владельца. - Раскрыв сумку, снятую с убитого алмека, он высыпал ее содержимое на стол. Эта сумка была наполнена зернистым черным порошком, другая - мелкими шариками из тяжелого металла. - Вот эти шарики каким-то образом с большой силой выталкиваются из дула.
- Надо выяснить, как это делается.
- Мы взяли в плен пятьдесят алмеков, и сейчас их допрашивают, - сказал Капришан. - Но они упорствуют и почти не дают показаний.
- Отведите десятерых в Кристальную палату, - холодно распорядился Раэль, - и пусть одного лишат жизни на глазах у других. Тогда они мигом заговорят.
- Их оружие уступает в мощности зи-лукам, Раэль, - заметил Никлин.
- Тем не менее я хочу знать о нем все. Дальность выстрела, способ действия. В гавани они воспользовались дубинками только раз. Я видел, как они пытаются перезарядить их. Сколько времени на это требуется?
- Это мы выясним, - заверил Никлин. - Вопрос в том, что нам делать дальше.
- Ничего. Будем ждать их действий и отвечать на них.
Пока у нас недостаточно людей, чтобы навязать им бой, но если Вирук приведет сюда войска Аммона и союзных с ним племен, мы сможем разбить врага.
- Вы действительно верите, что победа будет за нами? - спросил Капришан.
- Ничего другого мне не остается.
Только в полночь подвижник Ро добрался домой. Он устало вылез из фаэтона, не поблагодарив кучера. Сломанные пальцы болели невыносимо, ребра и левая нога - чуть меньше. Он кое-как заживил свои переломы, но для полного излечения требовалось по крайней мере четыре сеанса, не более двух за день.
В противном случае места сращения останутся хрупкими и будут ломаться при малейшем напряжении.
Ро захромал к парадной двери. Навстречу ему с низким поклоном вышел слуга. Задержавшись на крыльце, Ро оглянулся на город. С холма, где стоял его особняк, он видел гавань и устье реки за ней. Некоторые дома еще догорали, над портом висело багровое зарево. Ро вздохнул, с новой силой ощутив боль от ран.
- Хвала Истоку, вы живы, господин, - снова кланяясь, сказал старый Семпес. Искренне ли он говорит? До нынешнего дня Ро ни разу об этом не задумывался.
- Сколько ты уже у меня служишь, старина?
- Тридцать три года, господин.
- Ты женат?
- Был, господин, да в прошлом году овдовел.
- Прими мои соболезнования, - сказал Ро.
Старик посмотрел на него с недоумением.
- Вы здоровы ли, господин?
- Не думаю. Приготовь мне, пожалуйста, ванну.
- Сию минуту, господин. Вода уже греется.
Ро вошел в освещенный лампой вестибюль, где висели на стенах виды Параполиса и окрестностей.
- Позвольте я сниму с вас сапоги, господин. - Семпес опустился на колени у золоченого стула. Ро сел и протянул ему ногу. Когда старик стягивал сапог с левой, он поморщился. - Простите, господин. Я вижу, вы ранены.
- Ничего, заживет. Не беспокойся.
Семпес обул своего хозяина в мягкие бархатные туфли. Ро, уставший до предела, хотел уже отменить ванну, но тут старик сообщил:
- Ваша гостья в садовой комнате, господин. Я разжег для нее огонь.
- Гостья?
- Та черноволосая дама, которую вы приводили третьего дня. Она здесь с прошлой ночи. Надеюсь, я правильно поступил, позволив ей остаться?
- Да, правильно. - Ро прошел через библиотеку в садовую комнату. На пороге задержался, дав глазам привыкнуть к тусклому свету догорающего очага. В комнате стояли четыре дивана и два глубоких кожаных кресла. В одном из них, у самого огня, спала Софарита.
Как только Ро вошел, четыре незажженные лампы ярко вспыхнули, и проемы трех дверей, ведущих в сад, наполнились тенью. Софарита выпрямилась и спросила:
- Они по-прежнему хотят убить меня?
- Сейчас у них другое на уме.
- Подойди сюда, - приказала она, и он, к собственному удивлению, подчинился. Софарита, встав, взяла его раненую руку в свою, и боль прошла. Ро сжал пальцы в кулак - кости срослись полностью. - Ты смелый человек, подвижник Ро, - тихо сказала Софарита. - Собравшись стрелять в третий раз, ты думал, что орудие взорвется вместе с тобой.
- Верно, думал.
- И все-таки выстрелил. Это был благородный поступок.
- Зачем ты пришла сюда? - покраснев, спросил подвижник.
- Ты по-прежнему нуждается в моей помощи, аватар. Как дела у солдата, которому я сломала ноги?
- Он лежит. Такие переломы заживают не сразу.
- Я обошлась с ним жестоко. Позволила гневу взять над собой верх. Больше такого не повторится. Завтра я и его вылечу.
Ро сел на стул напротив нее и спросил:
- Как ты думаешь, скоро они вернутся?
Она пожала плечами:
- Вряд ли они еще раз попытаются штурмовать города с моря. Они уже высадили на юге свою армию, три тысячи человек - и зверей. Еще одна армия движется по Луану, неся с собой смерть и разрушение.
- Что ты нам посоветуешь при таких обстоятельствах?
- Следуйте своей природе - что же еще? Вас уже ничто не изменит.
- Ты до такой степени ненавидишь аватаров? - спросил он, уловив в ее голосе презрение.
- Ты не понял меня, подвижник Ро, - с грустной улыбкой ответила она. - Я говорю не об аватарах, а о людях в целом.
Для меня теперь многое ясно, и эта ясность ширится с каждым днем. Мы все делаем то, для чего рождены. У моей тетки Лалии был кот. Его хорошо кормили, но он даже с полным животом убегал на луг и охотился там за птицами. Убитых птичек он не ел - зачем же он тогда убивал их? С тем же успехом можно спросить, зачем цветы раскрываются или дождь падает с неба.
Он убивает, потому что рожден убивать. Такова цель его жизни.
На то ему даны зубы, когти и проворство. Он охотник. Если он не будет охотиться, для чего он тогда нужен? - Софарита помолчала и заговорила снова:
- Несколько недель назад я была вдовой, живущей в маленькой деревушке. Я знала свою роль и хорошо исполняла ее. Я вела себя скромно в обществе мужчин и работала в поле с другими женщинами. По истечении траура я приняла бы нового мужа, которого выбрал бы для меня отец, и рожала бы ему детей. Теперь я больше не деревенская вдовушка. Я смотрю на мир шире, и ветры времени подвластны мне. Сегодня они унесли меня далеко. Я видела, как человек, обросший густой шерстью, вышел из дикого леса. Видела, как он умнеет и обучается разным новым вещам - и эти вещи всегда были сопряжены со смертью. Известно ли тебе самое великое из открытий, совершенное человеком шестьсот тысяч лет назад? - Ро покачал головой, и Софарита с невеселым смехом пояснила: