- Подделка. - Голос Венедиктова прозвучал ровно, точно бесстрастное бряцание металла.
- Батюшка, не губи!! - Панкратов, упавши на колени, проскакал на них через комнату к Венедиктову.
Венедиктов, не выпуская из руки браслетика, сильно сжал другою Нелли за плечо. Прикосновение его перстов было таким ледяным даже через суконную ткань, что Нелли перестала смеяться.
- Подделка, - повторил Венедиктов.
- Отец родной, выследим, догоним, поправим ей-же-ей! - Панкратов все хватал ускользающую полу его атласного бледно-голубого камзола.
- Теперь уж и догонять ни к чему, с часу на час сами пожалуют. Кто ж таков этот жрец? Зачем суется мне поперек дороги? Надобно захватить его живьем, мне должно с ним говорить.
- Говори, Хомутабал.
К восторгу своему, Нелли увидела в руках отца Модеста новехонькой пистолет с великолепною гравировкой по стволу. Надо признаться, впрочем, что восхитила ее отнюдь не гравировка. Катя, выглянувши из-за его спины, скорчила Нелли приветственную рожицу.
- Заряжен славным серебром, а я не промахиваюсь в монету на лету.
- В монету быть может, а в меня? - Венедиктов усмехнулся с видом человека, двинувшего шахматную фигурку для шаха. К ужасу Нелли, губы его прихотливо изогнулись словно бы для свиста.
- Первое - не зови никого, не к чему. Второе - я в тебя попаду.
- Тебе нельзя, жрец.
- Гиль. Ты ж не человек, а мне нельзя стрелять в человеков.
- Я живая душа, а ты блефуешь.
- Ты живое бездушие, и я выстрелю в тебя. А блефуешь ты, Хомутабал, поскольку знаешь, что от выстрела не умрешь, даже серебряная пуля угомонит тебя ненадолго, обычную же ты выплюнешь, словно ребенок - вишневую косточку.
Презабавная получается живая картина, вот только что она означает, мелькнуло в голове у Нелли. Венедиктов все еще вертел в перстах медную безделку, Пафнутий Пантелеймонов по-прежнему стоял на коленях, а сама Нелли сидела на полу среди разбросанных украшений.
Катя прошмыгнула в комнату, а за нею вошел Роскоф.
- Девица теперь затруднена царапаться, - произнес он и превесело улыбнулся, окинувши взглядом Нелли.
- Тож еще француз, Филипп, не можешь отличить девицу от старухи, - заявила Нелли. - Ей вить шестьдесят годов!
- Экая дура болтливая, - произнес Венедиктов с видимою досадой. Нелли увидала с полу, как носок его сапога двинулся к Панкратову. Наступивши тому на ногу, Венедиктов начал с силою на нее давить. Внимание, проступившее в крысиной мордочке Панкратова, словно бы тот к чему-то прислушивался, очень не понравилось Нелли.
- Отче… - позвала она отца Модеста, все еще державшего Венедиктова под неподвижным прицелом.
Но окаянный Пафнутий опередил Нелли: вскакивая, он на ходу цепко ухватил девочку под микитки и метнулся с нею вместе, видно сдуру, в самый дальний угол комнаты.
- Пусти, ты, крыса!
Нелли принялась со всех сил рваться и лягать Панкратова каблуками. Тот подпрыгивал, но хватки не разжимал.
- Немедля выпусти дитя, негодяй! - гневно крикнул Роскоф.
В то же мгновение Венедиктов сдвинул на столе бронзового сатира, и обитая гобеленом панель рядом с Панкратовым отодвинулась. Повеяло затхлой чернотою.
- Стойте все! - Венедиктов высоко поднял белую, безукоризненной формы руку. - Ты проиграл, жрец! Мой слуга уволочет девчонку в такое место, где уж ее тебе наверное не достать. И стена за ним закроется прежде, чем вы успеете обогнуть сей обширный и неудобный стол. Изнутри там металлический засов. Покуда вы его выломаете, они уж будут далеко. Не сыщешь! Меня тебе в плен не взять, ты знаешь, что вам самим лишь бы унести ноги. Единственно, коли ты так хорошо стреляешь…
Нелли, продолжая пихаться и брыкаться, увидела, как побелело лицо отца Модеста. Аж губы посинели, словно он потерял всю кровь. Как… как Псойка. Но чего он так испугался?!
- Да стреляйте же, отче, в меня не попадете! - Нелли чувствовала, как Панкратов всем телом подался к лазу, право, точно крыса к норе.
- Да, слуга мой человек, - Венедиктов странно облизнул губы. - Но коли ты не убьешь его сейчас, девчонки тебе вовек больше не видать. Ну а убьешь, сам знаешь, не превращать тебе больше вино в кровь! Да не пробуй слегка ранить, знаю я твою повадку! Так он вить и раненый ускользнет с девчонкою, щель-то рядом!
Черные глаза отца Модеста горели на белом лице, словно оно превратилось в нецветной рисунок тушью. Дуло его пистолета потихоньку начало переползать с Венедиктова на Пафнутия.
- Тебе может еще повезти, - с расстановкою рассуждал Венедиктов, издеваясь. - Ну как человечишка выживет? Попробуй метнуть карту!
Дуло пистолета переместилось.
Нелли рванулась вновь, но тут прогремел выстрел.
Безграничное изумление в лице отца Модеста успела заметить Нелли, прежде чем рухнула на пол вместе со взвизгнувшим Панкратовым.
Зазвенели шпаги, в комнате шумели и топали, а Пафнутий, упавший сверху на Нелли, завывал, прижимая руки к груди. Противные брызги летели прямо в лицо, но Нелли понемногу выдиралась из-под придавившего ее раненого.
- А сие неплохо! - весело кричал где-то рядом Роскоф. - Давненько я не упражнялся с таким противником!
- Ой, лишенько, ой, насмерть поубивал! - причитал над ухом Панкратов. Поднявшись, Нелли увидела, что Роскоф бьется с кинувшимся на него
Венедиктовым, пытающемся прорваться к дверям. До чихоты пахло порохом. Позади отца Модеста стояла Катя, и пистолет в ее руках дымился.
- Пропустите его, Филипп! - крикнул священник. - Вы слабы после раны, а шпага Ваша его не сразит! Пусть уходит покуда, слышите?!
Роскоф повиновался с большой неохотою.
Венедиктов выскользнул в дверь. В комнатах остался только истекающий кровью Панкратов.
- Ой, лишеньки, беда-горюшко, - безостановочно бормотал он.
- Выживет, пожалуй, - с сожалением предположила Катя. - Больно уж жиловатый.
- Но вить он найдет какую подмогу либо оружие в доме! - воскликнул Роскоф, обращаясь к отцу Модесту.
- Пусть его находит, - отец Модест, ухвативши вычурный табурет на тонких ножках, забил его меж косяком и ручкою двери. - Веревка при Вас, Филипп?
- Не лучше ль воспользоваться ходом?
- Ты чего, барин, с дуба упал, он, может, в двух верстах от лошадей! - гневно воскликнула Катя.
- Бог знает, куда он ведет, - отец Модест легко улыбнулся.
Откуда-то промеж пуговиц на животе камзола Роскофа заскользила толстая веревка. Ровно паутинка из паука - Нелли фыркнула.
Отец Модест, не дожидаясь, покуда вервие появится целиком, ухватил конец и принялся прилаживать его к козлобородой горгуле, украшавшей оконную раму.
Катя дернула створки: снежный буран ворвался внутрь, словно неся в себе что-то чистое и живое. Белоснежные звезды крупных снежинок вмиг легли на толстые ковры и парчовые драпировки.
- Вона твои плащ с шапкою, - ворчливо заметила Катя, когда Нелли кинулась к окну, с ей самой непонятной жадностью во все легкие вдыхая морозную прохладу.
- А ваши-то где?! - Только сейчас Нелли заметила, что все трое ее избавителей были без верхнего платья и с непокрытыми головами.
- Внизу остались, Его Преподобье сказал, лишняя одёжа в потасовке мешается.
Повязавши веревку на шею горгулы, словно собирался ее повесить насмерть, отец Модест прыгнул на подоконник. Веревочный моток со свистом полетел наземь.
- Нелли, гляди! Ты перебираешь веревку и идешь по стене, словно по ровному месту. Это вовсе не сложно. Только не наступи на стекло, как дойдешь до нижнего окна. Ступай по раме! Примечай, как я пройду.
Отец Модест, упершись снаружи о подоконник, откинулся спиною назад, скользя ладонями по веревке.
Нелли, свесившись из окна, наблюдала, как он пошел вниз, осторожно переступая сапогами по стене.
- Теперь ты! - Катя слегка подтолкнула подругу. - Давай живей, времени нету!
- А ларец? - забеспокоилась Нелли. - Я его не оставлю Венедиктову!
- Да ладно, я с ларцом твоим спущусь, не впервой! - Катя расхохоталась. - А ему уж, так и быть, подарим побрякушки старой Зилы.
Натянувшаяся веревка жгла руки, и было странно идти спиною вперед, ступая по вертикали. Отец Модест подхватил Нелли много раньше, чем ноги ее добрались до земли.
Следом уже лезла Катя, обремененная шкатулкой. Роскоф спустился последним.
- Скорей к лошадям! Вот-вот он устроит погоню!
И беглецы со всех ног пустились бежать по белому парку, словно ничего не было проще и никогда не шастала в тени его деревьев пиявкоподобная нечисть.
Глава L
По дороге Нелли начал колотить озноб. Под плащом Роскофа, на чьей лошади она скакала впереди седла, не было беспокойства от ветра, да и собственный плащ вполне ее грел. Однако дрожь все усиливалась, хуже того, руки и ноги сделались какими-то тряпочными.
- Филипп, я не могу держаться сама, - растерянно воскликнула она.
- Я удержу тебя! - Роскоф перехватил поводья. - Потерпи, уж скоро мы будем на месте.
Дороги Нелли не увидала, задремав в полукольце надежной дружеской руки. Скок усыплял, а остановка ее разбудила.
- Ну слава Богу, добрались, - донесся до Нелли голос отца Модеста, но откуда-то издалека.
Филипп спрыгнул с лошади, не выпуская Нелли из рук. Она увидела только высокие ветлы, припорошенные снегом.
- Господи, неужто и она израненная?! - встревоженно воскликнула Параша, выскочившая на крыльцо.
- Не пугайся, Прасковия, с Нелли все хорошо, - отозвался отец Модест.
- Не думаю, чтобы хорошо, - Роскоф озабоченно укладывал девочку на тот самый диван, на котором дней за десять до того едва не истек кровью.