- Брось, мне так ходить удобней. Внимания меньше привлекаю. Да и сверху ничего не вываливается...
- Если тут, - девушка ткнула себя в грудь пальцем, - ничего не будет, ни один мужчина на тебя не посмотрит.
- А оно мне надо? - блаженно вытянувшись на спине с собственной подушкой под головой, я отдыхала от дневных впечатлений.
- Как это не надо? А дом свой, а детей не надо?
- Мой дом далеко, Килита. Там у меня и сын есть, и муж. Вот туда я и хочу вернуться, а здешние мужчины мне не нужны.
- И большой у тебя сын? - она округлила глаза
- Шесть лет ему. Он с мамой моей остался, а мы...вот тут заблудились, у вас...
- И как ты собираешься возвращаться?
- Не знаю, деньги нужны, чтобы вернуться. А их заработать надо. Спать давай, устала я за день.
Девушка еще поворчала про то, что не всегда надо и домой спешить, когда есть возможность, и что можно было бы и побольше рассказать, раз я уж издалека пришла, но я уже засыпала...
Ботинки все-таки не выдержали дорог этого мира и теперь жалостливо взирали на меня отставшей подошвой. Даже дома я бы их не починила, а уж тут и подавно, значит, надо искать новую обувь и тратить деньги. То, в чем ходили местные женщины, меня не устраивало - какие-то тапки на плоской подошве, я в таких и ста метров не пройду, это почти что босиком, да без каблука. На базаре мне приглянулись только сапоги, но они были мужские и высоченные, под самый зад, ходить в таких - потеха окружающим. Ботинки я подвязала веревочкой - иной раз местный люд ходил и в более драных опорках, но мне предстоял долгий путь, надо было озаботиться о ногах и поиски обувки привели меня в сапожную лавку. Собственно, сюда адресовал меня и Файзат, но я из упрямства решила заглянуть сперва на базар, чтобы хоть немного сориентироваться в ценах. Цены были не очень понятны, разброс завораживал, но десять серебряных монет точно придется отдать.
С сапожником разговор вышел долгий и обстоятельный. Сперва мужик не мог понять, почему мне вообще нужны сапоги, потом я долго втолковывала ему про двойную подошву, как на наших "казаках", дальше мы обсуждали наборный каблук и его форму. Мастер круглил глаза, тряс головой, разводил руками и всячески показывал, что он ничего не понимает в глупых бабских задумках. Носила бы, как все, опорки из толстой кожи с широченным голенищем до щиколотки, а не выпендривалась - он тыкал мне в нос эти самые опорки, от которых меня начинало трясти. Два раза я уже со злостью махала рукой и поворачивалась к дверям, и оба раза меня останавливал тощий мужичок, то ли подмастерье, то ли уборщик. Сапожник, пузатый дядька с толстыми пальцами, опять деланно хватался за голову, но дело шло и мне уже вытаскивали шкуры на выбор материала голенищ. Спектакль завершился совершенно неожиданным финалом - сапожником оказался тот тощий мужичок, он кроил и складывал паззлы, а толстый - собирал их на гвозди, нитки или что там еще используется в этом мире. Десятый раз я нарисовала предполагаемые сапоги в фас и профиль, потыкала в нос драными ботинками, чтобы показать, как надо делать, тощий промерял ногу и прикидывал голенище, чтобы оно пролезло в подъеме - мне только оставалось надеяться, что сапоги будут лучше, чем то безобразие, что стояло на рынке. Потом пошла торговля за цену. Тут уже заламывала руки я, порываясь уйти, пускала воображаемую слезу и крутила ногой в дырявом ботинке. После всех обсуждений сапоги встали мне в четырнадцать серебряных монет. Индпошив всегда ценится дорого, утешала я себя, когда брела к дому Данияра, лишь бы носились долго. Надежда была только на то, что хоть что-то я получу за инвентаризацию склада и технические новшества. А за сапогами я должна была зайти через два дня...
Данияр сдержал слово - некое подобие длинного стола уже ждало меня, даже корытце для рулонов приделано сбоку. Мотать ткани стало легче, не намекнуть бы ему о премии за досрочное выпонение работы? К вечеру в углу осталось только два рулона с плотным полотном, эти я уже размотаю завтра, они не скользят, как шелк, и работать с ними одно удовольствие. Торговец поймал меня, когда я уже стояла во дворе. В окно высматривал, что ли?
- Проходи за стол, Рина, посидим, поговорим за благородным чаем из Ассы. Такого напитка ты еще не пила, клянусь!
- Спасибо, уважаемый, только ты мне вот скажи, не клал ли ты туда щепоть той травы с полудня, которая освежает голову? Не хотелось бы мне к ней привыкать.
Данияр деланно засмеялся, хлопнув себя по коленям. Сидели мы с ним на подушках, он - по-турецки, я - как на табуретке, подложив под себя три штуки. Стол был уставлен сластями, вялеными фруктами и подобной лабудой.
- Нет, сегодня эту траву в асский чай я не добавлял, он и без того хорош. Угощайся, все для тебя - вот сладости, вот...
- Данияр, понимаю, что сладкое не может быть невкусным, но я бы предпочла кусок простого хлеба, если можно. Люблю я хлеб, понимаешь...
Хозяин удивился, но кивнул и хлопнул в ладоши, вошедшая молчаливая служанка быстро заменила пару подносов со сладкой дрянью на ноздреватый хлеб, сыр и тонко нарезанное мясо. Последнее было жестковато, но съедобно, а сыр и хлеб вкусны необыкновенно. Сахара тут не водилось, и я потягивала терпковатый горячий напиток, положив лишь немного меда. К чему я еще привыкну за время странствий?
- Расскажи мне о том, как живут у вас дома. Джанир говорил, что ты с полуночи, издалека, но из какой страны - он не знает. А мне интересно, ты потешь старого человека рассказом о далекой стране.
- Ой, уважаемый, да бросьте вы старым прикидываться, вы еще молодых за пояс заткнете, кто вам в сыновья годится.
Лесть сделала свое дело, Данияр приосанился и засверкал глазом, как породистый петух. Сегодня на нем была ярко-красная рубашка, неизменные черные шелковые брюки и восточного типа туфли без задников. Одежда подчеркивала южное происхождение и торговец выглядел в ней, как пророжденный аристократ.
Осторожно подбирая слова, я в общих чертах рассказывала о жизни дома, держа перед глазами неизменную Каменку. Для большей правдоподобности вспомнила еще домик Арины Родионовны в Пушгорах и экспозицию Этнографического музея в разделе "Быт и нравы России середины 19 века". Потихоньку разговор переключился на Андрея, оставшегося в застенках у мага. Убедительнее, чем было, врать уже не получалось, вот не помню я ничего - и все тут, хоть убейте! С такими же вопросами ко мне уже приставал Торкеш по пути, Данияр же больше упирал на непонятного мага - мол, такими делами темные занимаются, вот знать бы, где тот маг живет...
- Данияр, вот как на духу - не знаю, что за место! Деревья там большие стоят, кроны могучие, подлеска нет совсем. Солнце и то прямо не падает, только через листву, а что за листва - не знаю, на земле ни одного листика не валялось. Дорога, по которой мы шли - плотная и убитая, но трава растет, значит, не ездит по ней никто. А потом и вовсе на тропинку свернули, там и до ограды добрались. Днем за окнами туман был, деревья скрывали солнце, и вечером в окна ничего не было видно, так что я рассказать много не могу. А уж как меня из этого замка вывезли или вынесли, не знаю, потому как очнулась я в лесу около города Фрайма. Селянам спасибо, что довезли до города, да Корнелиус пожалел потом, заклятье снял ...
Специально не уточняя, что же это было за заклятье, я замолчала, делая вид, что ужасно хочу пить. Данияр же крутил в тонких смуглых пальцах пиалу с чаем и не задавал ни одного вопроса. А вот это уже наводит на мысль, что он все знает и сейчас лишь проверяет какие-то свои догадки, сообразуясь с нынешним рассказом. Между прочим, сразу после визита Данияра к Файзату, я вечером обернула запястья широкими полосками грубого полотна, а сверху закрутила кожаными шнурками с подвешенными на них дешевой лабудой - костяными шариками, монетками с дырками, деревянными бусинами, купленными за медяк на базаре. Подобные амулеты на запястьях тут носили многие, так что особо я не выделялась, главное - побольше побрякушек, шрамы за ними были вообще не видны.
- И ты решила идти с Джаниром...
- Нет, не я. Корнелиус посоветовал, что к магам надо обращаться, которые только в Аргоре есть, а туда путь неблизкий, одной не дойти. Вот он и пристроил меня к Джаниру в обоз, чтобы я до Харлаха добралась, а тут уже искала попутчиков в Аргор. Тут, сказал он, многие пути сходятся...
- Не повезло тебе, в Аргор сейчас не уйти. Ярмарка в Пейвес перенесена, туда и караваны пошли. Джанир колеблется, идти ему туда или нет, знаю. А тебе туда зачем идти, оставайся здесь, дожидайся караванов в центр Тигории. Из Пейвеса можно уйти сразу, а можно и три луны прождать, когда обоз пойдет вглубь страны. Городок небольшой, если бы не темные маги, которых в Великой Степи нашли, нипочем бы там ярмарку не делали. Побоялись, видишь, торговцы, что дорога в Харлах как раз рядом с тем местом проходит, где темных порешили с их тварями, вот и прошли стороной, мимо гор, а это рукой подать до Пейвеса. Городу нашему убыток большой, многие на эту ярмарку рассчитывали...А остаться ты можешь и тут, у меня. Поможешь с товарами, поживешь, дождешься караванов в Аргор, да и я тут не последнее слово имею.
Ну и заманчиво же звучит, поверить охота и рассыпаться в благодарностях, шаркнув ножкой! Да вот только альтруистов в этом мире поменьше, чем в моем, и за таким сладким предложением запросто может стоять какое-нибудь дерьмо...Чтобы этот торговец просто так пригласил пожить к себе женщину-чужестранку, знакомую ему только три дня? Не верю я в такую благотворительность ни минуты, предупреждал же Март меня про южан, а я уши тут развесила, идиотка! Увезут в рабство, там и помру, дура такая...